Татьяна Зингер - Нас не существует
– Много, – неохотно буркнула Наташа.
Раиса Петровна сбрызнула измятую после стирки футболку водой из чашки и провела зашипевшим утюгом по ткани.
– Эх ты, вот в мои юные годы считалось честью, если за тебя начинали бороться двое мужчин.
– Так это из-за любви, – не согласилась Наташа, подперев щеку кулачком и с тоской рассматривая черные тучи. – А они сами не знают, из-за чего подрались. То ли определяли, с кем я должна общаться, то ли – не должна. Мое мнение вообще забыли учесть. А теперь еще и разбежались по разным углам. Мужчины, блин.
Выдав тираду и уложив бутерброды горкой на тарелку, она поплелась к себе в комнатку – чтобы не продолжать беседу. Бабушка, задумчиво цокнув, продолжила отглаживать складки на рукавах футболки.
До обеда Наташа, заливаясь краской от стыда, вспоминала совместные прогулки с Киром. Пыталась – детально, но всякие мелочи ускользали, фразы забывались, и даже если друг давал какие-то намеки о себе, то Наташа никак не могла их припомнить. Только отсутствие родителей – так ведь он клятвенно уверял в наличии родственников, и теми наверняка были хранители. Не говорил, где живет, – но указывал же верное направление!
«Зачем я его оправдываю? – спрашивала себя Наташа. – Кто знает, какие у него были намерения? А если он решил сделать меня учеником? Замену нашел и все такое?»
Злость потихоньку исчезала, превращаясь в щемящую сердце обиду и подспудный страх. Наташа до дрожи не хотела становиться духом. Но с каждым мигом она понимала еще и то, что куда сильнее боялась другого. Того, что Кир превратится в настоящего хранителя. Пусть бы он был вечно обманщиком, предателем, но не жутким древоподобным существом с горящими ненавистью глазами.
Оставался собой. Киром. Просто потому, что ей был нужен именно такой он.
Наташа не представляла, как назвать те чувства, которые испытывала к нему, но уже опасалась их.
– Чего, уезжаешь, да? – не утруждая себя приветствием, завел домовой.
На сей раз он по шторе сполз с карниза, перепрыгнул с подоконника на кровать и развалился на белой простыне.
– Ага.
Наташа с трудом оторвалась от недобрых мыслей. Она даже обрадовалась Лютому, но признаваться не стала – не заслужил.
– И не скажешь доброму другу «пока-пока»? – до глубины души оскорбился тот, своровав со стоящей на койке тарелки бутерброд.
– Пока-пока, – лаконично попрощалась Наташа.
– Злая ты. Почему, кстати?
Обычно домовой не проявлял к ней интереса, и его новое качество искренне удивило Наташу. Да и взгляд у Лютого оставался серьезным, а не расслабленно-жуликоватым, как обычно.
– Тебя не касается, – огрызнулась она.
Вот чего-чего, а делиться с домовым житейскими трудностями она точно не собиралась.
– Сложно сказать? Ну и ладно, я все равно уже все прочитал в твоем «дневничке», – он с сюсюканьем искривил последнее слово и спрятался под одеялом от летящей подушки. Та хорошенько припечатала домового сверху. Из-под одеяла раздалась приглушенная ругань.
– Я разрешала читать личные записи?! – разгорячилась Наташа, вскипая от злости мгновенно – как электрический чайник.
– А я разве спрашивал? – в тон ей ответил Лютый, с кряхтением выбравшись из «плена». – В общем, не ори, женщина. Я к тебе с умной мыслей. Даже несколькими.
Домовой деловито пересек кровать, заложив руки за спину.
– Слушай сюда, – бубнил он, – ну обманул тебя друг и обманул. Что с того? Будто впервые лапшу на уши вешают.
– Отстань.
– И не подумаю. Я буду защищать Кира, он – парень хороший.
– Откуда такая уверенность?
Лютый в раздумьях почесал переносицу, но после махнул рукой.
– Да знакомы мы. Стишки твои для вызова-шмызова – брехня. Он попросил – я появился. И клятвенно заверяю, что надувать тебя никто не собирался, просто тоже подумай: а как бы он сказал правду?
– Языком, – отрезала Наташа.
– Я тебя спрашиваю: как, а не чем. – Лютый, трижды постучав себя по макушке, уставился на Наташу, словно говоря «Совсем ненормальная?» – Такой пришел и начал заливать: дескать, Наташка, я – не мальчик, а столетний дух, живущий в лесу и решивший подружиться с тобой, дурындой. Втемяшилось мне в башку, вот я и поплелся налаживать межвидовые отношения? Так?!
– Почему нет?
Домовой тем временем выдернул из подушки перо и принялся его жевать, будто изображенный в западных фильмах ковбой – травинку.
– Дурная ты, – кратко охарактеризовал он Наташу. – На тебя потратили столько времени, а ты нос кривишь. Не рассказал, не объяснил. Фи! Сама-то тоже не спешила делиться тем, что поцапалась со своим Димой из-за ночных вылазок. Я ведь прав?
Наташа повела плечами.
– В любом случае, – разумно заметила она, явно сдавшись под напором Лютого, – где мне его теперь искать? Бегать по чащобе и зазывно орать, чтобы появился? Если бы действительно хотел, то пришел вчера.
– А вдруг он сегодня захочет?
– Я не поплетусь в лес под дождем, – отчеканила Наташа.
Через пять минут она уже выпрашивала у бабушки дождевик и искала свои резиновые сапоги.
В чем-то домовой был прав: извиниться не помешает обоим. Каждый хорош по-своему, а если ничего не предпринимать, то получится ситуация, похожая на их с Димой ссору. Терять единственных друзей, не объяснившись ни с одним из них, по собственной глупости, – что может быть хуже?
Да и, честно говоря, тянуло ее туда, к Киру. Как-то неосознанно, но тянуло. Поэтому Наташа бурчала под нос ругательства, корила себя и клятвенно заверяла, что так поступает первый и последний раз в жизни. Но чуть ли не бежала по лужам.
«Раз уж он слышит меня отовсюду, то пусть сам и ищет», – с женским упрямством решилась она, перепрыгнув через полную воды канаву и оказавшись у кромки леса.
На всякий случай она пробиралась вглубь до тех пор, пока деревня окончательно не скрылась за полосой деревьев. А затем, осмотревшись, закричала:
– Кир!
Слово разлетелось гулким эхом. Девочка переступила с ноги на ногу, сдула с глаз прилипшую из-за дождя челку.
– Ки-и-ир, – растеряв былую уверенность, повторила она.
Надрывно каркнула сидящая над Наташей ворона. Ей ответила другая – откуда-то издалека. Отозвалась третья. Между ними образовался своеобразный чат, и птичья «болтовня» не замолкала минут десять. В итоге Наташа уже не различала: в голове ли у нее они каркают или в реальности.
Вначале замерзли руки, после окоченели и ноги. Кир не появлялся – назло, что ли. Или все-таки надули русалки и духи не слышат происходящего во всем лесу?
– Ну и ладно, не очень-то и нужно было, – с не слишком естественным спокойствием сказала девочка и ушла бы, если бы не знакомый голос.
– Я предупреждал… – недовольно прошелестел он.
