Татьяна Зингер - Нас не существует
Дедушка уже почти спустился с платформы, но шмыгающая носом Наташа вдруг окликнула его:
– Подожди! – Она подбежала поближе. – Если к вам придет… Кир, позвоните мне, пожалуйста.
– Ох уж этот Кир, – дедушка беззлобно нахмурился. – Оставила бы ему свой номер – и дело с концом.
– Не успела, – не моргнув, соврала Наташа.
– Значит, если увидим, то дать ему номер телефона?
– Лучше – позвоните сами.
– Хорошо-хорошо. Беги обратно, а то своруют драгоценные футболки.
Наташа хмыкнула.
Она сняла с скамьи и поставила сумки на платформу, а сама опустилась на их место.
– Такая молодая, а расселась. Тьфу! – тут же отреагировала одна из старушек, попытавшись пихнуть носком своего резинового сапога Наташин рюкзак.
Остальные согласились с ней, но, не получив ответного выпада, начали обсуждать рассаду, урожай помидоров и другую ерунду, которая девочку совершенно не интересовала.
К скамейке подошла обнимающаяся парочка. Наташа окинула их взглядом, но, когда молодой человек посмотрел на нее, покраснев, отвернулась.
Стрелка на циферблате часов неспешно двигалась к отметке «два». Электричка запаздывала.
К платформе подбежал какой-то парень, и Наташа искренне посочувствовала ему. Так несся, боясь опоздать, а теперь будет мокнуть под дождем.
Но когда рассмотрела парня подробнее – обомлела и замерла, словно тот мог ее не заметить. Даже дыхание затаила. Это был Кир. И он направлялся к ней.
– Привет, – лучисто улыбаясь, сказал он так, будто ничего не произошло.
– З-здравствуй, – опустив глаза и непроизвольно заикаясь, пробормотала Наташа. – А чего ты тут делаешь?
Кир торопливо заговорил:
– Таш, прости меня, пожалуйста. Я такой дурак! Думал, если скажу, что наша дружба – ошибка, то ты плюнешь на меня. А потом понял, что не хочу тебя обманывать! Не ошибка, понимаешь? Я за сто лет так не радовался общению! Простишь?
И вместо долгих разговоров Кир просто плюхнулся перед подругой на колени. Наташа попыталась поднять его с мокрого асфальта, но ее сил не хватало. Зато сама чуть не упала рядышком.
– Прощаю, – сдалась она, – только вставай.
Влюбленная парочка, гогочущие подростки, озабоченные урожаем картошки старушки – на них таращились абсолютно все. Даже, кажется, висящие над платформой часы немножко склонились вперед, чтобы лучше слышать разговор.
Наташа смущенно заулыбалась всем сразу, нервно дергая Кира за рубашку. Он поднялся и, с грустью заглядывая подруге в глаза, понизил голос до слышного только им двоим шепота:
– Точно прощаешь? Если бы я знал, что так выйдет… Я так хотел познакомиться, что и не подумал о последствиях. А потом не смог, побоялся сказать правду. Но ведь это не страшно, что ты дружишь с духом? С русалками же нашла общий язык.
– Все хорошо.
Наташа вымученно улыбнулась, но предательски дрожащие губы выдавали ее с головой. Она скуксилась, а затем, не выдержав, рывком прижалась к Киру. От того пахло, что и неудивительно, лесом. Пряной хвоей, свежестью молодых побегов, нежной сладостью земляники. Теперь Наташа знала, какой запах имеет умиротворение.
– Правда? – с надеждой спросил Кир, робко приобняв Наташу за талию.
– Честно. Можно вопрос? – И, дождавшись кивка, спросила: – Почему я могу к тебе прикоснуться?
Она на всякий случай потрогала теплую ладонь Кира.
– А чем я хуже домового? Тот тоже дух, но проблем от него – как от настоящего человека.
– Ничем, – слабо хихикнула Наташа. – Ты лучше него.
– Таш, я поговорил с хранителями. Не бойся, лес всегда открыт для тебя.
– Он и так не был закрыт, – с иронией отметила Наташа, вжавшись носом в плечо друга.
– Но, согласись, до сих пор ты в нем не тонула.
Вообще-то попытки были – исключительно по собственной глупости, – но Наташа смолчала. Наверняка Кир знал обо всем этом не хуже ее самой.
За туманом мелькнули желтые огни подъезжающей электрички. Раздался глухой гудок, затем – еще один. На прощание оставались секунды.
– А мы больше… не встретимся? – Наташа с трудом проговорила последнее слово.
– С чего ты взяла? Встретимся. Ты ведь веришь в духов? – И он лукаво подмигнул ей.
– Еще как.
– А боишься их? – сузив глаза, допытывался Кир.
– Нет…
Наташа не сдержалась и заплакала.
– Ну и чего ревешь? Встретимся, конечно. А вот если не поторопишься, то не уедешь отсюда до завтрашнего дня. С сумками помочь?
– Я сама…
– Беги тогда. До встречи.
Кир вытер подушечкой большого пальца слезу с ее щеки и широко улыбнулся. А после развернулся, спрятав сжатые кулаки в карманы джинсов. И побрел к лестнице, ведущей с платформы.
А Наташа, забыв попрощаться, впрыгнула в подъехавший вагон. У окошка нашлось свободное место, и она уселась туда, прижавшись горящим лбом к стеклу. А затем разрыдалась. Как в детстве. Даже сильнее.
Люди рассматривали ее с жалостью – словно каждый знал, как это: расставаться с другом.
– Не плачь, мужчина того не стоит, – пихнул ее в бок подвыпивший дяденька, дохнув в лицо перегаром.
– Я не из-за мужчины, – попробовала оправдаться Наташа.
– Так плачут только из-за любви, – опроверг тот и, пошарив по карманам, протянул леденец. – Закуси горе.
– Спасибо вам…
Наташа убрала липкую конфету в рюкзак и достала оттуда смятый от утрамбовки дневник. Проставила число, привычно помусолила кончик ручки губами и вывела дрожащим почерком:
«Лето прошло…»
И задумалась над продолжением. Как прошло? Весело? Необычно? Быстро?
Она посмотрела на проносящиеся за окном деревья, машущие ветвями от порывов ветра, вспомнила улыбающегося Кира. И исправила многоточие на жирную точку.
Лето прошло. И с этим не поспоришь.
Часть вторая
Дерево хранителя
Глава 1
Встреча
Туфли натирали пятки.
«Чтоб я еще хоть раз надела каблуки в деревне!» – ругала себя Наташа, тащась от станции вдоль пыльного шоссе с чемоданчиком на колесиках. Тот грохотал, подскакивал на кочках и надоел до чертиков. Но впечатление, будь оно неладно… Произвести впечатление – важнейшая цель, а без каблуков и новенького чемоданчика впечатления не производятся.
Два года Наташа пыталась вычеркнуть из памяти события лета, изменившего, без преувеличения, все. Когда она, тринадцатилетняя девочка, погрузилась в мир духов, русалок и хранителей леса. Началось это в заброшенной больнице, закончилось – на мокрой от дождя станции. А потом Наташа вернулась домой. К маме, одноклассникам и привычной суете. Она пробовала как-то впустить «новую жизнь» в себя. Иногда украдкой звала домового, но тот молчал: то ли не собирался появляться, то ли и вовсе отсутствовал в городских квартирах. Или был один на целую многоэтажку, а при таких масштабах работы – не до бесед.
