Татьяна Зингер - Нас не существует
– Я предупреждал… – недовольно прошелестел он.
Наташу словно ударили по затылку мешком с песком. Она попыталась отбежать, но поскользнулась и под хохот кричащих ворон упала в затопленную дождем яму. Размякшая от воды почва затягивала в себя, как в трясину. Наташа забарахталась, но безуспешно – лишь устала еще больше. Очевидно, притча нагло врала: тот, кто сильнее возится в молоке, рискует не масло взбить, а потонуть от изнеможения.
– Ты сама виновата… – сквозь зубы ворчал хранитель. – Я не желаю людям зла, но ты мешаешь нам! Ты сбиваешь его с пути!
Земля приобрела гнилостный запах. Вонь стала нестерпимой. В рот заливалась мерзкая густая жижа, на зубах заскрипел песок. Из последних сил отплевываясь, Наташа рыдала и молила о спасении, не понимая, что каждый новый вздох только ухудшал ситуацию.
И тут за капюшон ее дождевика схватилась чья-то рука и, как неразумного котенка – за шкирку, потянула наверх. Наташа повисла в объятиях спасителя, неспособная даже рассмотреть его из-за щипания в глазах. Того выдал голос:
– Оставь ее, – в металлических нотках едва узнавался обычно умиротворенный тон.
«Сам впутал, сам спас – вроде как геройский поступок», – ехидно подумала Наташа, заваливаясь набок, но Кир удержал ее.
Истинные эмоции выдавало сердце, которое предательски стучало по ребрам в немом крике. «Это он!»
– Как ты смеешь мне указывать, ученик?! – разъяренно выкрикнул хранитель.
Из-под опущенных ресниц Наташа рассмотрела, как Кир подошел к древоподобному телу хранителя и что-то тихо сказал ему. Крона существа зашуршала, подобно готовящимся к нападению змеям.
– Пусть исчезнет отсюда, – проскрежетал хранитель. – Сейчас же!
Кир склонил голову в неком подобии поклона, а после, не дожидаясь, когда корни утянут хранителя в непроглядную тьму леса, поманил Наташу.
– Как он это сделал?! – прошептала она сквозь кашель.
– Превратил воду в болото? – без объяснений понял друг.
Наташа неуверенно кивнула.
– Хранители могут и не такое.
И Кир замолчал.
Затихающий дождь стучал по листьям редкой дробью.
Девочка долго, в полнейшем молчании, изучала хмурое лицо друга и с трудом сдерживала рыдания.
– Зачем ты пришла? – первым сдался Кир. – Вчера ты ясно дала понять, что не желаешь меня знать.
– Сам виноват, – ощетинилась Наташа. – Мог бы и рассказать.
– Не знал как.
– Зачем вообще вздумал знакомиться? – Наташа поплелась к просвету между деревьев.
– Просто так, – с тоскою ответил Кир, семенящий рядом. – Если бы я знал, что ничего хорошего из этой дружбы не выйдет, то никогда не полез бы к вам в больницу. Не самый лучший опыт общения, признаюсь. Давай забудем о нем?
Его голос не дрогнул, и именно это спокойствие словно вбило в грудь Наташи гвоздь. Последние слезы скатились по подбородку.
– Угу.
– Тогда прощай? Появится тропинка – шагай по ней. Выйдешь обратно к деревне.
– Прощай, – голос едва не сорвался.
Кир резко развернулся. Секунда, и его уже прикрыли собой мокрые ветви елей. Наташа хотела добавить «Спасибо тебе за все», но не успела, а окликать теперь уже бывшего друга не стала.
Небо озарила рваная молния. Следом прогремел гром. И ливень обрушился на Наташу с новой мощью. Та больше не могла плакать. Только закусила губу и часто моргала, задыхаясь от тупой боли в груди.
Глава 19
Нас не существует
За ночь не распогодилось. Пепельные тучи, как дым от пожара, укутали небеса. Дождь не прекращался – ему нравилось затапливать деревню. Дороги превратились в одну сплошную речку.
Вчера все пошло неправильно, не так. Но слишком поздно пытаться что-то исправить – жизнь не будет притормаживать или возвращаться назад. И от этих мыслей казалось, что где-то под сердцем танцуют блохи, которые топчут душу крошечными подковками.
Утром Наташа утрамбовала одежду в рюкзак, с бабушкиной помощью превратившийся в неподъемный. Во время завтрака долго ковыряла вилкой недобро таращащийся из тарелки желток яичницы. Казалось, он смотрел на нее осуждающе.
Затем, в последний раз обойдя дом в поисках забытых вещей, попрощалась с Лютым. Тот так и не вылез из-под комода, но буркнул в ответ нечто, напоминающее «И тебе не горевать, глупая баба».
Наконец, когда больше причин для задержки не оставалось, Наташа вышла на улицу и передала сумки ожидающему у забора дедушке.
– Ну, – прокряхтел тот, взваливая их за плечи, – пойдем, а то опоздаем.
– Пока, бабуль. – Наташа горячо обняла плачущую бабушку.
– Ты приезжай поскорее, – сквозь слезы попросила она так, словно от внучки ее разделяли тысячи километров, а не несколько часов на электричке.
– Летом – обязательно, – нетвердым от всхлипа голосом уверила Наташа. – А пока давайте вы к нам!
Раиса Петровна промокнула глаза платочком.
– В ваш загазованный город? Не дождетесь! Ладно, егоза, не шали дома. Как приедешь – обязательно позвони. И Диме позвони!
– Бабуль, не переживай, я напишу ему в Интернете. Там и помиримся, наверное.
Бабушка на прощание поцеловала внучку в щеку, а после помахала платком и закрыла калитку.
Наташа с дедушкой направились по обочине к железнодорожной платформе. Дождь, подгоняемый ветром, бил в лицо. Дедушка пытался закурить, но намокшие спички или не поджигались, или тут же гасли.
– Даже погода за здоровый образ жизни, – изрек он, щелчком отбросив сигарету в придорожные кусты.
Рядом пронесся автомобиль, едва не окатив Наташу водой из лужи. Та отпрыгнула и выругалась:
– По-моему, погода настроена исключительно против нас.
Дедушка согласно вздохнул.
Они миновали очередной поворот, и в пяти метрах от дороги показалась долгожданная платформа. Посреди нее стояла одинокая скамейка, на которой четыре старушки уместили кучу своих сумок – и себя заодно – и теперь бережно охраняли их, с подозрением осматриваясь по сторонам. Трое стоящих под зонтиком подростков громко смеялись над промокшим до нитки товарищем. Рядом, на столбе, висели огромные круглые часы еще советских времен.
Дедушка поставил сумку на уголок скамьи – под неодобрительные взгляды старушек – и выдохнул:
– А раньше, помню, твои вещи в пакет помещались. Растешь, девочка.
– Бабушка просто солений надавала, – пристыженно ответила Наташа.
– Ну-ну, не оправдывайся. – Дедушка посмотрел на часы. – Поезд скоро подъедет. Подождать с тобой?
Наташа отмахнулась.
– Иди домой, пока не простыл.
– Тогда смотри у меня, не шали, – он передразнил бабушкины интонации и потрепал Наташу по волосам.
– Ты сам-то в это веришь, деда?
– Вся в маму, – усмехнулся тот.
Дедушка уже почти спустился с платформы, но шмыгающая носом Наташа вдруг окликнула его:
