Сумрачный лес - Роннефельдт Каролина

Карлман скорчился от боли – рука у Гортензии была тяжелая – и бросил неуверенный взгляд на деревья.

– Но там все тихо, – ответил он. – Может, это обычный лес, просто чуть сумрачней, чем другие…

– Чушь! – зашипела Гортензия. – Совсем ума лишился, так здесь вопить? Разве можно их так злить?

– Кого – их? – удивился Карлман.

– Ночную кобылу, оборотней, вурдалаков, злых гномов и прочих духов, – перечислила Гортензия.

Это произвело на Карлмана желаемое впечатление, и он наконец умолк.

– Подождите, – прервал их старый Пфиффер, который давно уже не кричал. Он предостерегающе поднял руку. – Что-то не так…

Все в ужасе уставились на опушку леса. Ни единого движения, ни единого звука не нарушало свинцовую тишину, о которую только что бились их собственные голоса.

Возможно, как они уже сами осознали, на свою погибель.

– Что не так? – прошептал Биттерлинг, обращаясь к стоявшему рядом Одилию. – Все по-прежнему тихо.

– Подожди, – тихо ответил старик и добавил: – Гортензия, Карлман, вернитесь к нам.

Собравшись вместе, они с тревогой вгляделись в безмолвные деревья. Луна скрылась, но над лесом еще сияли отблески ее серебристого света.

– Разве вы не видите? – спросил Одилий, указывая туда, где, как казалось остальным, мерцали последние лунные лучи. – В лесу стало светлее. Как будто где-то там зажгли огни.

Гортензия замерла, не понимая, что он имеет в виду.

– Вы думаете, это Бульрих?.. – Слова замерли на ее губах, ибо теперь все поняли, что заметил Одилий.

Из глубины леса полз полупрозрачный туман. Сначала он был таким неуловимым, что казалось, их обманывало зрение, но мерцание все не рассеивалось, и сомнения вскоре уступили место страшной уверенности: в Сумрачном лесу на самом деле стало светлее.

Что-то ярко светилось в дремучей чаще. И лишь слабый отблеск этого чего-то добрался до опушки леса, но и его хватило, чтобы выделить черные силуэты деревьев, которые округлялись и приобретали все более четкие очертания. Вскоре между стволами первого ряда уже были ясно видны невысокие заросли. С каждой минутой лес становился все более различимым.

– Как будто луна упала в Сумрачный лес, – сказал Карл-ман, и его суждение было не так уж далеко от действительности.

– Вы разбудили лес своими криками, – прошептала Гортензия. – О, я так и знала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет! Здесь наверняка никто так не вопил сотни лет, а теперь лес оживает. Как вы могли, Одилий, ведь вы так хорошо знаете старинные легенды!

– Попробовать стоило, – ответил Пфиффер. – Был бы Бульрих неподалеку, ответил бы. А если вас волнует, что нас заметил кто-то другой, то он узнал о нашем присутствии еще тогда, когда мы вышли с фонарями к живой изгороди, если не раньше. Кроме того, громкие крики – признак бесстрашия и силы. Как вы думаете, зачем наши предки шумели и кричали, затевая маскарад? Чтобы держать духов потустороннего мира на расстоянии, и здесь это тоже не помешает!

Гортензия промолчала.

– Неважно, правильно мы поступили или нет, – продолжал старик. – Как бы то ни было, нам снова придется иметь дело с этим злополучным сиянием, и на этот раз оно, похоже, будет куда сильнее. Надо спешить, пока оно не доползло до лесной опушки.

– Как вы думаете, ваш кот убежал в Сумрачный лес? – неожиданно спросил его Карлман. Райцкера и в самом деле давно не было видно.

Одилий вздохнул, задумался на мгновение, а потом покачал головой:

– Нет, непохоже, но уж лучше бы он был сейчас здесь, со мной.

– Я очень хотела бы понять, как он может нам пригодиться? – спросила Гортензия.

– Это мы скоро узнаем, – коротко ответил старик. – Идем, посмотрим, что нас там ждет.

С колотящимися сердцами четверо квенделей прошли так близко от деревьев на опушке, что могли бы коснуться коры руками. Небольшие круги света, которые отбрасывали фонари, выхватывали из темноты корни, стволы и густую траву – маленькие блуждающие огоньки на краю враждебной пустоши.

– С первого взгляда здесь ничего не найти, – проговорил Одилий, выражая общее мнение, – и, скорее всего, мы никогда не обнаружим то место, где Бульрих вошел в лес. Разве что нам посчастливится и мы наткнемся на какую-нибудь явную подсказку, вроде оторванного лоскутка от его одежды, который случайно зацепился за ветку.

Квендели с тревогой оглядели спутанную поросль между высокими стволами.

– Здесь все живое будто бы ведет друг с другом постоянную битву, – вздрогнув, заметил Карлман.

– Верно, от едва заметного мха до самого могучего дуба, – задумчиво согласился Одилий. – Запутались в злобе и горечи… Но сейчас там хотя бы становится все светлее и светлее. Даже если этот свет не сулит ничего хорошего, – продолжил он, немного помолчав, – с ним нам искать будет легче, ведь мы сможем видеть на несколько шагов дальше, не заходя в глубь. А если свет так и будет расползаться по лесу, то нам пока туда лучше не входить.

– Если свет в лесу тот же самый, что и та странная маленькая луна на тропинке у живой изгороди, то выходит, что теперь и лес продырявился, как вы тогда объяснили? – задал Карлман пугающий вопрос.

– Боюсь, что все именно так и обстоит, – мрачно ответил старик Пфиффер. – Ты внимательно слушал, мальчик мой. Вот почему впредь мы должны быть очень осторожны. Ведь если заблудиться в таком лесу, или, что вернее, невольно пересечь границу, то я очень сомневаюсь, что мы окажемся в столь же мирном уголке, как наше Холмогорье.

– А что, если Бульрих там заблудился? – продолжил размышлять Карлман. – Потерялся в этом опасном сиянии?

– Тогда, клянусь всеми святыми пустотелыми трюфелями, да помогут ему добрые духи лесов и лугов! – мрачно воскликнул Одилий. – Будем надеяться, что этого не произошло!

– Вы хотите сказать, что тогда его уже не спасти? – спросил перепуганный Звентибольд. – Добряк Бульрих ушел и исчез, сначала в Сумрачном лесу, а потом и в небытии, как тот маленький листок, который упал с ветки прямо в световую дыру?! Ох, ложноножки и жухлые шляпки, какая ужасная судьба!

– В световой дыре исчез листок? – переспросил Одилий, резко обернувшись к Биттерлингу. – Ты раньше об этом не упоминал. Ну что ж, понятно… Теперь вы сами понимаете, что может произойти.

– Одилий, вы хоть знаете, что там, на той стороне? – вмешалась Гортензия, и, как всегда, когда она была в отчаянии, ее голос звучал раздраженно. – Быть может, вы сами там бывали?!

– Да, Гортензия, бывал, – спокойно ответил старик.

Все посмотрели на него так, словно он вмиг обернулся существом из потустороннего мира, а не прежним Одилием Пфиффером из Зеленого Лога среди лесов. Никогда прежде старый квендель не упоминал о таком невероятном приключении. Однако поскольку он не имел привычки хвастаться подвигами, которых не совершал, его спутники решили, что старик говорит правду. Пфиффер же не обратил ни малейшего внимания на всеобщее изумление.

– Сейчас надо думать о поисках Бульриха, – бросил он через плечо уже на ходу. – Это поможет прогнать страх! Мы пойдем вдоль кромки леса, сперва налево. Если там не найдем следов и ничего особенного к тому времени не случится, двинемся назад, к Вороньей деревне. Смотрите в оба! Осматривайте лес, насколько хватит глаз и смелости! Нельзя упускать ни единой зацепки, ведь на кону жизнь Шаттенбарта! Вперед! Будьте внимательней, чем совы!

Трое квенделей шагали вслед за своим вожаком и смело всматривались вглубь леса, пока у них не заслезились глаза. Они старательно отгоняли страшные мысли, которые так и лезли в голову после всего услышанного. Одилий посоветовал сосредоточиться на поисках Бульриха, и это очень помогло. Заглядывая в чащу между стволами угрюмых елей, Карл-ман даже ощутил крошечный укол врожденной квендельской отваги. Это был, уж конечно, более чем дерзкий поступок. Интересно, что сказали бы Эппелин Райцкер и его квенделинские дружки, попадись он им на глаза в эту минуту? За елями стояли какие-то стройные деревья, скорее всего, буки. Их серебристые стволы отражали отблески того жуткого мерцания, которое, словно туман, медленно затягивало Сумрачный лес.