Сумрачный лес - Роннефельдт Каролина

Он вздрогнул.

– Да, – с тревогой подтвердил Карлман. – Возможно, буря явилась с той стороны и хотела помешать нам идти дальше.

– Но, похоже, все уже закончилось, – сказал Одилий, стараясь говорить уверенно. – Нет смысла переливать из пустого в порожнее. Надеюсь, ветер не унес ваше мужество. Кстати, по дороге в Воронью деревню мы с Карлманом ничего не обнаружили, иначе давно бы сообщили. А вы нашли какие-нибудь следы Бульриха?

– Нет, ничего, – ответил Звентибольд.

– Смотрите, там лес. – Гортензия выпрямилась и указала тростью вперед, держась другой рукой за ветку.

Все окинули взглядом низинный луг, расстилающийся перед ними черным полотном. В темноте, куда ближе, чем они предполагали, вставала еще более черная стена. Квендели увидели Сумрачный лес.

Они молча впитывали это зрелище, и каждый был занят своими тревожными мыслями. Одно дело – говорить о тьме, и совсем другое – когда она так близко, что можно в мгновение ока оказаться на ее краю. В темноте лес напоминал мрачную крепость, грозно возвышающуюся над лугом. Половина луны уже скрылась за верхушками деревьев: их остроконечные силуэты высекали на серебряном диске зазубренные узоры. Однако свет пока еще сиял, ярко вырисовывая окрестности.

Мысль о том, что его кузен затерялся в дикой чаще, приводила Звентибольда в ужас. Надежда на успешные поиски таяла с каждой секундой. Что они могут поделать, вооруженные четырьмя фонарями, двумя тростями да пирогами в мешке? Биттерлинг печально вздохнул, а потом первым сел на край стены и спрыгнул в траву.

– Тот странный свет в ветвях мерцал примерно на той высоте, где мы сидели с Бульрихом, – сказал он. – Пожалуй, теперь нам надо бы взять немного левее по пути к лесу. Быть может, тогда мы и выйдем на след Бульриха.

Едва Звентибольд двинулся вперед, ему стало немного легче. Рядом с Сумрачным лесом долго размышлять не получалось – он думал только о том, чтобы поскорее скрыться за защитной изгородью.

Один за другим квендели слезли со стены. Кот, похоже, оправился от испуга: он побежал вперед, снова прячась от света фонарей. По пути Рыжик обнюхивал редкий подлесок вдоль стены: ежевика, жимолость и плющ росли здесь не так пышно, часто попадались голые камни. Квендели шли за Райцкером и какое-то время держались тропы, пока возглавлявший их Звентибольд не остановился и не всмотрелся в живую изгородь.

– Трудно сказать, но мне кажется, что сейчас мы примерно там, где нужно, – сказал он. Не добавив больше ни слова, он повернул направо и двинулся через темный луг. Карл-ман, Гортензия и Одилий без возражений последовали за ним.

Теперь все они держались рядом. С каждым шагом стена леса перед ними становилась все выше. И чем дальше они уходили от живой изгороди, тем быстрее луна опускалась за верхушки растущих там деревьев, постепенно пропадая из виду. В угасающем лунном свете Сумрачный лес отбрасывал на луг длинные тени. Когда квендели подошли так близко, что тени эти легли им под ноги, они остановились, пораженные тем, как далеко зашли без малейших колебаний.

Их глаза постепенно привыкли к другой, новой темноте. Вот в чернильно-черной тьме проступили очертания, и путешественники различили отдельные стволы в первом ряду и непроглядный густой подлесок между ними. Старик Пфиффер беззвучно поставил фонарь на землю. Остальные последовали его примеру, как будто одновременно сочли бессмысленным пытаться рассеивать тьму Сумрачного леса такими крошечными огоньками.

Гортензия подумала, что если бы она искала кого-то в Колокольчиковом лесу, то непременно окликнула бы его с опушки. Но здесь любой звук казался запретным. Осмелься она сейчас произнести хоть что-нибудь, то посоветовала бы друзьям немедленно повернуть назад – с такой силой страх при виде жуткого леса сжал ее сердце. Пока же ей оставалось лишь ждать, когда затянувший ее мысли туман рассеется.

– Что дальше? – прервал благоговейную тишину Карл-ман. Его шепот прозвучал пугающе громко.

– Нельзя туда идти, – сказал Биттерлинг и покачал головой, – во всяком случае, не посреди ночи. Я не могу припомнить ни одного места в Холмогорье, где так трясешься от страха.

– Мы можем пойти вдоль опушки и посветить фонарями в глубь леса, – непринужденно предложил Одилий. – Быть может, где-то в зарослях есть проход или даже тропа, а если повезет, то мы найдем следы.

– Но на этот раз, я надеюсь, мы не разделимся? – спросил Звентибольд.

Он заметил рассеянный, слегка обеспокоенный вид Гортензии. Она не произнесла ни слова, и свет от фонаря, который она поставила на землю рядом с собой, бросал отблески на ее застывшее лицо, делая его похожим на маску.

– Гортензия, как ты себя чувствуешь? – обратился к ней Биттерлинг.

Она озадаченно посмотрела на него и ничего не ответила.

– Гортензия?

Он осторожно потянул ее за рукав.

Наконец, она вздрогнула и попыталась взять себя в руки.

– Полагаю, мне не помешает выпить воды.

Она приняла из рук Карлмана мешок с припасами, достала фляжку и сделала маленький глоток.

– Спасибо, теперь мне лучше, – сказала она и тут же поежилась. – Здесь холоднее, чем на живой изгороди. Холоднее и темнее, да кого этим удивишь? На какое-то мгновение этот лес сжал меня своими черными когтями, но теперь, полагаю, все позади.

– Одилий считает, что нам надо пройтись вдоль опушки, – повторил Биттерлинг предложение старика.

Пфиффер кивнул и поднял фонарь.

– Возьмем правее. И, конечно, будем держаться вместе. Но, может быть, нам стоит сначала позвать Бульриха, как думаете?

Его спутники не поверили своим ушам, особенно была поражена Гортензия. Громко кричать и звать Бульриха в этом месте казалось немыслимым. Но не успели они и слова сказать, как Одилий снова опустил фонарь на траву, приложил ладони ко рту и во весь голос закричал:

– Бульрих! Бульрих! Где ты? Бульрих Шаттенбарт, твои друзья пришли, стоят на опушке леса и ждут тебя! Бу-у-у-ульрих!

Гортензия, Звентибольд и Карлман замерли и непонимающе уставились сначала на старика, а потом на лес. Все ждали, что вот-вот в ужасающей тьме кто-нибудь шевельнется и это точно будет не Бульрих.

Чу!

Разве только что в подлеске не раздался треск? Значит, кто-то или что-то уже направляется к ним… Они чувствовали себя столь же беспомощными и беззащитными, как мышонок, чью норку разыскала кошка.

– Тс-с! – зашипел Биттерлинг, закрываясь руками. – Пожалуйста, тише!

– Бу-у-у-ульрих! Бульрих, ты здесь? – продолжал Одилий, не обратив на просьбу никакого внимания.

Карлман взволнованно переводил взгляд с Пфиффера на лес. С одной стороны, его восхищало безрассудство Оди-лия, с другой – нужно было следить за лесной опушкой. Немного помешкав, молодой квендель приложил руки к губам, как это сделал старик, и поддержал его звонким голосом:

– Бульрих! Дядя Бульрих! Где ты? Я пришел! Это я, твой племянник Карлман!

Сначала его зов звучал неуверенно, но с каждым словом Карлман становился все смелее и увереннее в себе. Он шагнул вперед, прямо в лесную тень, остановился и изо всех сил позвал дорогого дядю.

Но как бы громко эти двое ни кричали, в лесу ничто не шелохнулось и никто им не ответил – ни Бульрих, ни кто-либо другой.

– Карлман! – в ужасе прошипела Гортензия. Она не успела его вовремя схватить и теперь вынуждена была наблюдать, как ее подопечный скачет по опушке леса и истошно вопит. Это Сумрачный лес так на него повлиял, никаких сомнений.

– Все равно ничего не происходит, – обернулся к ней Карлман. – Здесь не так страшно, как в чаще. Идите сюда, подойдем к самым деревьям! И, может быть, немного дальше!

– Не смей! – крикнула Гортензия так же громко, как Карлман. Испугавшись собственного голоса, она прикрыла рот рукой. Наконец, собравшись с духом, Гортензия в несколько шагов догнала юного квенделя и грубо схватила его за плечо. – Святые пустотелые трюфели, Карлман Шаттенбарт! Может, ты, наконец, прекратишь шуметь? По-твоему, у нас тут пикник?