Юрий Никитин - Возвращение Томаса
— Что возложил? — уточнил Олег.
Томас сказал высокомерно:
— Как что?..
— Ну да, — спросил Олег, — что возложил?
Томас оскорбился.
— Такие вопросы задаешь! Это же и так понятно.
— Дык я ж язычник, — ответил Олег коварно, — тупой, темный. Так и не понял. Ты мне растолкуй. Подробнее.
Томас выпрямился и гордо посмотрел вдаль.
— Ну вот еще! Стану я толковать такие высокие истины нехристю. Тебе достаточно знать, что Господь возложил! А мы должны нести.
— Ну знаешь, — пробормотал Олег, — я такое могу подумать, что Господь твой положил на нас... Лучше бы он на музыку положил!
— А при чем тут музыка?
— Да так, вспомнилось... Не нравится мне церковная музыка.
— Не нравится, не слушай, нечестивец, — брезгливо сказал Томас. — А все, что Господь возложил на нас, мы должны нести! Он следит за нами.
Олег вздохнул.
— Ну, если следит, дело другое. Хорошо с нашими богами, им нет никакого дела до нас, людей. Друг друга бьют, грабят, обманывают, жен уводят, скот угоняют, а к людям если и спускаются, то разве что для утех каких...
Томас наморщил нос, осенил себя крестным знамением, какие же это боги, так только демоны поступают, а Господь — чистый первозданный свет, он ну никак не может ходить по бабам. Ни коров у него, ни жен, ни вообще имущества...
Он всматривался вдаль, там, в оранжевом предвечернем свете величественно проступают из дымки покатые силуэты гор. Здесь, в Британии, стране болот и густых туманов, где только густые дремучие леса со столетними дубами да неспешные реки, даже такие невысокие горы — редкость, Олег с удовольствием всматривался в покатые зеленые горбики, а Томас снял шлем и перекрестился.
Олег посмотрел по сторонам.
— Это к чему?.. В смысле крестишься?
— Красиво, — ответил Томас. — Благодарю Господа за красоту, которую он создал.
Легкий ветерок треплет концы платка на его шее, он уже привык и не замечает, зато Олег время от времени бросает то насмешливые, то уважительные взгляды. Насколько он помнит, вообще-то культ прекрасной дамы, возвышенной любви и верности ей рыцарей придумали не рыцари, а поэты. Правда, не из каких-то высоких побуждений, а просто потому, что странствовали от замка к замку, где первым делом восхваляли хозяйку, от которой зависело покормить их или выгнать в шею. Если же учесть, что муж обычно отсутствует по делам военным, турнирным или просто подолгу гостит у других рыцарей, замышляя какой-нибудь поход, то эти барды бессовестно воспевают женщину, до небес превозносят ее роль не только в замке, но и вообще, возводят на все пьедесталы, откуда она взирает снисходительно на всяких мелких мужчин, годных только служить ей возвышенно и нежно.
Любая хозяйка, расчувствовавшись, на дорогу даст еды, а то еще и сунет пару монет. Так что со стороны бардов все понятно, а вот то, что суровые и привыкшие к крови и жестоким сражениям мужчины охотно приняли эту дурь, поверили в нее... очень уж хотелось поверить!., и вот теперь все рыцарство скитается по пыльным и опасным дорогам, обремененное множеством обетов, клятв, обязательств, скованное по рукам и ногам, в то время как герои дохристианского времени предпочитали ни в чем себя не связывать.
Если с точки зрения здравого смысла, то раньше были рыцари Круглого стола, а сейчас по большей части — круглых дур. Те, которые от Круглого стола, не ставили себя в смешное положение, подвязывая эти платочки, давая обеты не открывать левого глаза и прочие дурости, но самое интересное в том, что не смеются над такими — восхищаются! Восторгаются, складывают о них баллады!
Он посмотрел на Томаса, сказал ехидно:
— А правда, что юные леди ценят в мужчине рыцаря, а зрелые женщины — оруженосца?
Томас нахмурился, буркнул с неудовольствием:
— Полагаю, что рыцарь ценится всеми.
— Да, — протянул Олег, — особенно христианский. Если ударить по левой щеке, то упадет на правый бок, верно?
— Сэр калика, — начал Томас строго, — не соблагоизволите ли... в смысле не соблаговолите ли...
Он оборвал речь, лицо стало строгим. Далеко впереди у моста ярким голубым цветком на зелени луга выделяется шатер. Перед шатром черное пятно прогоревшего костра, вкопанный столб, на нем рыцарский щит и шлем. В сторонке крупный конь пасется в густой траве. Из ближайшей рощи вышли двое, один с убитым оленем на плечах, второй нес лук и стрелы.
Завидев всадников, тот, что с луком, ринулся со всех ног к шатру. Спустя минуту полог отлетел в сторону, появился высокий статный рыцарь. Подбежавший оруженосец принялся затягивать на нем ремни доспехов, бегом привел коня. Рыцарь вставил ногу в стремя, не переставая оглядываться на Томаса и Олега.
Томас поморщился.
— Искатель приключений...
Олег сказал ехидно:
— А что не нравится? Разве не это главное для рыцарства?
— Сейчас просто некогда, — буркнул Томас.
Рыцарь повернул коня и загородил дорогу к мосту. Длинное копье наклонилось, острый конец угрожающе смотрел на Томаса.
ГЛАВА 13
Оруженосец бегом принес шлем, рыцарь подхватил его свободной рукой, Томас в последний раз увидел крупное обветренное лицо с курносым носом, небольшой рыжей бородкой, забрало опустилось с неприятным металлическим лязгом.
Человек с оленем на плечах, явно слуга, добежал трусцой до костра, туша рухнула на землю, слуга упер руки в бока и принялся с огромным интересом наблюдать за будущей схваткой. Оруженосец тоже отступил, только рыцарь заставил коня сделать два шага вперед, голос из-под забрала прозвучал густой и с оттенком металла:
— Кто бы ты ни был, сразишься со мной.
Олег смотрел с не меньшим интересом, чем слуга и оруженосец. По его мнению, Томас должен послать дурака на хрен, пусть идет к ближайшему дубу и бьется в ствол железным лбом до посинения, однако Томас выпрямился и произнес так же заученно, словно читал по церковной книге:
— Пешим или конным, мечом или копьем, я готов сразиться с тобой, рыцарь. Назови имя, чтобы я знал, по ком заказать священникам заупокойную.
Рыцарь ответил надменно:
— Меня зовут Туландлер, я младший сын герцога Гартейского. Мои земли на востоке от этой реки. Там прекрасно знают мои подвиги, о них слагают песни, но теперь узнают и здесь.
Томас ответил холодно:
— Тебя собьет с коня Томас Мальтон из Гисленда, благородный рыцарь крестоносного войска, который искал и совершал подвиги в полной опасностей Святой Земле, а не на мирных дорогах Британии.
