Юрий Никитин - Возвращение Томаса
— Сэр, мне до вас нет никакого дела!
— Но вы же меня оскорбили...
— Да отвяжись ты, — зло гаркнул Томас. Он пришпорил коня, рыцарь побежал было, но упал на середине моста, его протащило немного, пальцы разжались, конь Олега с грохотом проскакал над ним, стараясь не задеть копытом.
Олег догнал на другой стороне реки. Томас ехал злой, этот Туландлер помял пластину доспеха на плече, а еще левый локоть отдает болью, слегка повредил сустав. Олег посматривал сочувствующе, но Томасу почудилось ехидство, он насупился и поинтересовался зло:
— Чего зубы скалишь? Что тебе не так?
— Все так, — ответил отшельник поспешно, — мне понравилось. Только мало. В следующий раз дерись дольше, хорошо?
— Свинья, — ответил Томас мрачно. — Хуже того — язычник.
— А ты грубый, — укорил Олег. — И жестокий. Даже бесчеловечный. Ну, пошто не дал дитяти конфетку? Ему так хотелось пострадать!
Томас зло отмахнулся.
— Хоть ты не каркай под руку.
— А что не так? — удивился Олег. — Или ты, никак, взрослеешь?
— Да пошел ты, — гаркнул Томас. — Мне нужно в Эссекс, а тут всякие задерживают...
— А-а-а-а-а, — протянул Олег со странной интонацией в голосе, то ли с разочарованием, то ли с одобрением, — не повзрослел, значит. Это хорошо. Взрослые... скучноватый народ. А рыцарство — это вечная молодость. Неважно, какой возраст у рыцаря. Он всегда юн сердцем и немножко старше другими местами.
Томас покосился, спросил с подозрением:
— Это какими же?
Олег уже думал о своем, переспросил:
— Ты о чем?
— Какими местами я старше? — потребовал Томас.
Олег сдвинул плечами.
— Кулаками, например. Еще грудь у тебя ширше, чем у ребенка. Да и плечи, пожалуй, тоже поболе, чем у новорожденного.
— Вот ты о чем, — сказал Томас успокоенно, перекрестился и пробормотал: — Прости меня, Пресвятая Дева, за недобрые мысли. Что-то я стал слишком подозрительный! Не к добру. Завтра заеду в храм и поставлю свечку во имя очищения и покаяния. А то рядом с таким спутником всего наберешься, как собака блох.
— Поставь, поставь, — согласился Олег. — А то в рай не попадешь.
Томас прорычал:
— А вот ты попадешь в ад!
— Я знаю, — ответил Олег довольно, — хорошо!
— Чем? — спросил Томас с подозрением.
— Во-первых, ты не будешь под ногами мельтешить, а главное — в аду у меня будет общество королей, императоров, Пап, герцогов, знатных сеньоров, в то время как рай населен одними нищими, монахами, аскетами, юродивыми, дураками!
Он откровенно скалил зубы, Томас стиснул челюсти, не зная, как ответить, что-то неправильное в Святом Писании, либо священники не так поняли или не так прочитали.
— Короли, — сказал, наконец, Томас сурово, — это короли! Они и в раю не могут сидеть за одним столом с чернью. У королей заслуги больше. Да, у них и преступления бывают больше, но и заслуги!.. А у черни ничего нет. Так что ты что-то про королей понимаешь неправильно. Они правят землями, с них спрос иной...
Он выпрямился, смотрел с достоинством вперед. Но на лицо легла печаль, а в синих глазах промелькнула темная тоска. Олег ехал рядом некоторое время молча, не зная, как утешить, все-таки из Томаса вполне мог бы получиться король, хоть и слишком честный и прямодушный, наконец, заговорил таким терпеливым голосом, что Томас оглянулся по сторонам, не повторяет ли отшельник это же самое менее грамотным, туповатым простолюдинам:
— Не короли правят миром, Томас. И даже не императоры...
— Папа Римский? — высказал догадку Томас.
Олег подумал, покачал головой.
— Нет, но тепло, тепло... Есть повыше на земле мощь, что правит и Папой Римским. Каждый Папа ступает в узком русле, справа и слева высокие скалы. И хотя впереди нет дороги, но и Папе не дано свернуть... Миром правят идеи, дорогой Томас. Идеи, вера, стремления. Но можно стремиться к тому, чтобы овладеть женой соседа, а можно — к совершенству. Всеми нами сперва движут очень простенькие желания, и только потом у некоторых просыпается нечто такое, что выше этих простеньких... Но, увы, таких людей мизерно мало. Самые же мудрые и сильные некогда образовали Совет Семи.
Томас вскинулся.
— Те гады, которые мешали нести нам Святой Грааль?
Олег поморщился, хотел возразить, но перевел дыхание и сказал кротко:
— Томас, Томас... Все мы знаем, даже дураки, как надо было поступить нам или даже королям там, в прошлом. Но никто не знает, что надо и как надо в будущем. И куда идти. И что делать. Но есть разница: Семеро Тайных все же глупят реже, чем простой народ! И ошибки их не настолько... ужасающи, как если бы на их месте оказался кто-то из нынешних королей, герцогов, баронов или простых крестьян.
Томас спросил враждебно:
— Значит, когда пытались нас остановить, то была всего лишь ошибка?
— Ошибка, — согласился Олег. — Недооценка новых реалий, что незаметно вошли в жизнь. А так вообще, Семеро Тайных делают очень благое дело. Мир улучшается, Томас, улучшается!..
— И что, это заслуга — Семерых? Или защищаешь потому, что ты сам был... из их шайки?
Олег затаенно улыбнулся.
— Просто еще раз объясняю тебе, кто на самом деле правит миром. А короли... это пешки в руках Тайных. Даже если не догадываются об этом. Потому не надо жалеть о потере королевского трона. Лучше быть вот таким свободным рыцарем, как ты, чем королем на ниточке.
ГЛАВА 14
Прекрасная вымощенная камнем дорога, достаточно широкая, чтобы проехали четыре телеги в ряд, идет на восток, рассекая леса, холмы. Звонко стучат копыта, Томас снял шлем, белокурые пряди красиво трепало легким ветерком. Олег угрюмо зыркал из-под насупленных бровей по сторонам.
Здесь, он помнил, воздух трепетал от рева многочисленных стад, озер не было видно из-за множества уток и гусей, а сейчас дикий край, словно здесь не ступала нога человека. И так по всей великой Римской империи: распаханные земли пришли в запустение, а на них выросли дикие дремучие леса.
И так — на тысячу лет.
Он поморщился, вспомнив некогда гордый Рим, владыку мира, в руинах, обезлюдевший, заросший травой и кустарником, вспомнил знаменитый Капитолийский холм, где некогда решались судьбы мира, а он увидел, как неграмотный пастух пасет там стадо коз...
Да и здесь все было не так, не так... От горизонта и до горизонта тянулись распаханные поля, пролегали широкие дороги, хоть и не римские, понятно, но просторные, удобные, с отводами для воды по краям. И дома были как дома, а не угрюмые крепости, ежечасно готовые к защите: куда приходил Рим с его юриспруденцией, там разбойников называли разбойниками и развешивали вдоль дорог на крестах, а не делали их графами, баронами и герцогами. Мир под властью Рима был безопасен. Всяк мог проехать всю бесконечную империю от края и до края, не подвергаясь нападению.
