"Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Греттон Тесса
Ленка натягивает футболку через голову. Я одобрительно киваю, она целует меня и приклеивает круглый стикер «S» с футболки к моей бороде.
– Вот теперь мы оба выглядим идиотами.
«Стань свидетелем моих самых счастливых моментов, тощий человек», – Гануш прерывает воспоминания о Праге и уносит меня в совсем иные места. Я смотрю на его мир, в его прошлое.
Миллионы яиц облетают маленькую зеленую планету. Над кольцом яйцеклеток парят представители племени Гануша, гул их речи сливается, объявляя, что время пришло. Яйца трескаются, кончики тонких лапок продираются через оболочку и скорлупу. Среди тысяч новорожденных я вижу Гануша, узнаю его голос, он немного отличается от других. Он разглядывает свои ноги, они тычутся в мягкое, лишенное шерсти тело. Вокруг плавает скорлупа, создавая свое пылевое облако. Молодые и старые члены племени кружат вместе. Наконец, совет двадцати Старейшин с короткими и кривыми, как корни деревьев, лапами велит племени прекратить движение. Детям племени передаются его законы:
Целостность тела неприкосновенна.
Правды не подобает бояться.
После этого новорожденные отделяются от племени и спускаются на свою зеленую планету. Там поверхность из камня и хрусталя, а пещеры ведут в тоннели, под землю. Черви штомы, размером с человеческого ребенка, толстые, безглазые и розовые, как вареная свиная шкура, удирают в эти тоннели, когда дети племени их преследуют. За секунды над планетой собирается шторм, в камень бьют синие и красные молнии, скала трескается, обнажая червей, которые роются под землей. Гануш приземляется на одного червя, протыкает лапами его спину, раздирает кожу, и наружу выплескиваются белые внутренности, плотные и вязкие, как сало.
Шторм не слышен, но над поверхностью планеты бушует ветер, он сметает пустые оболочки того, что было штомой. Старейшины заводят праздничную песнь, буря слабеет, перекормленные дети не спеша уходят в пещеры. Гануш безгранично доверяет мне свою память, и я становлюсь им. К тому времени как на его теле начинают расти волосы и он познает дар еды, он уже владеет полными знаниями – о Вселенной, обо всех ее тайнах, о своем месте в племени и о его законах. Я не в силах постичь счастье, приходящее с этой уверенностью. Все идет как надо, до тех пор, пока не прибудут смертоносные горомпеды, будь то завтра или через два миллиона лет.
Молодой Гануш, всезнающий и пресыщенный, отдыхает. Он пока не в курсе последнего секрета Вселенной, скрытого от их племени, – он не знает о Земле, человечестве и его тайных страхах.
Я хотел бы там оказаться, Гануш. И охотиться в шторм с тобой рядом, и поближе узнать твоих братьев.
Мы с Ленкой покидаем мост, покупаем с тележки уличного торговца вареные каштаны и грог и сидим на Староместской площади, ожидая, когда куранты на часовой башне пробьют час и соберут восхищенных туристов с цифровыми камерами в руках. Я испытываю сонливость от тепла и сладкого аромата каштанов, исходящего от губ Ленки. Я целую ее, запускаю пальцы в изящно спутанные волосы. Она прикусывает мою губу.
Бьют куранты, и начинается процессия апостолов – в окне над часами одна за другой появляются деревянные фигурки: Павел с мечом и книгой, Матфей с алебардой, остальные тоже держат оружие или символы веры. Неподвижные статуи вокруг часов, не участвующие в процессии, постоянно взирают на посетителей сверху вниз – звонящая в колокол Смерть, качающий головой неверным апостолам Турок, держащий суму с золотом Скупой и любующееся на себя в зеркало Тщеславие. Сами часы показывают положение Луны и Солнца наряду с вращением звезд. Что это – искусство или чудо инженерной мысли, или, может быть, приманка для туристов? Кажется, куранты не могут решить и поэтому берут на себя все сразу. Механический петух кукарекает, дети пищат, и шоу заканчивается тем, что Турок, не уверовавший в эту христианскую чепуху, опять трясет головой.
Ленка допивает пиво, поднимается, берет меня за руку и ведет сквозь шум рассеивающейся толпы. Мы подходим к тяжелой деревянной двери в башню, открываем ее. Будка вахтера пуста, на стекле нацарапанная от руки записка: «Перерыв на обед». Поднимаемся по узкой лестнице, разморенная теплом и спиртным Ленка чуть спотыкается. Я в последний раз был в башне со школьной экскурсией, и тогда по углам стояли пожилые охранники, присматривали за национальным достоянием. Сейчас углы пусты – может, пыль и мускусный дух застоялой морской воды, такой сильный в любом заброшенном месте, целиком поглотили охранников, или, может, они просто умерли, а на смену им молодых не нашлось, хотя экономия властей представляется более вероятной причиной их отсутствия.
Ленка взбирается по лестнице к верхним уровням с ограниченным доступом, я медлю, и она тянет меня за шиворот. Я следую за ней, слышу скрип гениального механизма, из-за которого мастер Гануш лишился зрения. Это самые старые работающие астрономические часы на планете, но кому нужна их работа? Спутники с автоматической точностью фотографируют Землю, Луну, Солнце, звезды, космические глубины за гранью нашего понимания, одинокие вездеходы исследуют поверхность других планет, творя алхимию в своем чреве. Любой человек теперь может ночи напролет взмывать над виртуальными континентами при помощи Google Earth.
Как долго еще Пражские куранты будут привлекать внимание туристов мистерией кукольного спектакля, как долго их развлекательное значение, призыв к ретрофетишизму человеческого мышления будут перекрывать трагичную непрактичность? Мы с Ленкой добираемся до комнаты с апостолами, где выстроившиеся в круг деревянные стражи покоятся в ожидании следующего выступления. Она усаживается у смотрового окошка, в опасной близости от апостола Андрея и его большого деревянного креста. Ленка тянет меня за волосы на груди, кусает в шею, я падаю на колени и зарываюсь носом, глазами и подбородком в ее белье, срываю его и отбрасываю через все помещение.
Вот что нам нужно – наслаждение и небрежность, незапланированное совокупление, а не календари, анализы и врачи, расспрашивающие о наших сексуальных позициях. Моя голова горит под ее ногтями, цепляющимися за кожу. Мы оба жаждем этой боли. Мой рот онемел, я не могу дышать и решаю, что именно так, задохнувшись в ее коленях, хочу когда-нибудь умереть, и пусть ее тело дрожит от вожделения у меня под пальцами. Ленка тянет меня вверх, расстегивает джинсы, шепчет ободряющие слова, мы в неистовстве валимся в сторону и натыкаемся на бедного святого Андрея.
Апостол, по-прежнему крепко прижимающий к груди крест, вываливается из решетки на каменный пол, его голова откатывается. Андрей столетиями переносил и Черную смерть, и крестовые походы, и две мировые войны, выдержал нападения термитов, коммунизм, капитализм и реалити-шоу, но не устоял перед парой неуклюжих любовников. Ленка размазывает мою сперму по внутренней стороне своих бедер, что противоречит назначению этой мутной субстанции, и я не горюю о том, что испортил национальное достояние. Мы оставили след в истории, сделали то, на что до сих пор не решался ни один мужчина и ни одна женщина, доказали, что живы, и при этом славно повеселились.
«Они всех убили, тощий человек. Если я не покажу тебе, свидетелей не останется. Они явились, чтобы нас извести. Уничтожить нас – единственная цель горомпедов».
Теперь Гануш стал совсем взрослым, и тело у него в точности такое, как я видел. Зеленую планету окружает новое кольцо яиц, их далеко не так много, как при рождении Гануша. Он охраняет кольцо вместе с родней. На горизонте появляется рой. Масса размером с астероид. Вместе с остальными членами племени Гануш просит у Старейшин совета и помощи. Старейшины впервые хранят молчание.
Они бегут, бросая молодняк. Горомпеды раскалывают скорлупу и жадно пожирают зародыши. Гануш бежит через галактики, рой вслед за ним, как черная дыра, поглощая все на своем пути. Старейшины движутся медленно и не поспевают, и братья, остающиеся их защитить, тоже обречены. «Бегите, – приказывают Старейшины, – бегите и никогда не останавливайтесь, быть может, вы – последние из нас». И скоро Гануш перестает оглядываться, он просто пролетает сквозь врата космоса с максимально возможной скоростью. Шипение роя постепенно ослабевает, как и гомон братьев, и наконец, оглянувшись, Гануш видит, что братьев больше нет.
