Юрий Никитин - Куявия
– Да, слышал, слышал… Но полагал, легенды. Мягко говоря, преувеличение. Неужели Ральсвик в самом деле погиб?
– Не только Ральсвик. Мы сделали вылазку, сожгли катапульты, а их полководец Волин… тоже пал.
Глаза старого мага блеснули из-под кустистых бровей.
– Судя по заминке в твоем голосе, могу догадаться, кто его сразил.
Иггельд сказал:
– Вы очень сильный маг. Вам нужно только быть среди своих, укрепиться духом. Я отвезу вас в Долину, все увидите сами. А там, глядишь, не станете искать гибели в таких вот схватках.
– Тогда почему вы здесь?
Маг смотрел на него все так же исподлобья, в глазах недоверие. Иггельд сперва не понял холодка и сочувствия в голосе старика, а когда сообразил, ощутил, как лицо запылало от прилива крови.
– Вы подумали… – сказал он, запинаясь, – что мы… разбиты? Я уцелел… потому что сбежал?
Старый маг развел руками.
– Я этого не говорил, – молвил он глухо. – Дорогой герой, это сказали вы сами.
– Мы побеждаем, – ответил Иггельд с жаром. – Побеждаем!.. Мы разбили два войска, сейчас там третье… оно бьется о стены и тает с каждым днем Сам знаменитый Аснерд в отчаянии, все время вызывал меня на переговоры! Придон перестал посылать подкрепление!.. Я вылетел посмотреть, что случилось… и вижу, что Придону сейчас не до моей долины. Там управятся без меня! Там воины получше, чем я. Все-таки я всего лишь пастух драконов, не человек с мечом в руке!
Он краснел, бледнел, горячился, доказывал, глаза то вспыхивали, как жар, то становились умоляющими, он до глубины души ужасался, что ему могут не поверить, а это ведь так стыдно, так стыдно. Барвник поглядывал искоса и с удивлением, что за человек, не растерял еще эти понятия, где только жил, в лесу или в пещерах, что ли…
Он уже насытился, доедал горячее мясо, чувствуя в животе приятную тяжесть. После схватки тело стонет от недостатка сил и готово глодать собственные кости, так что давай кормись. Этот скромный пастух драконов еще не понимает, что приготовила ему судьба… на той дороге, которую выбрал сам. Эпоха великих бедствий порождает великих героев. Самое чистое золото получается из самого горячего горнила, самая яркая молния сверкает в самую сумрачную бурю. Этому пастуху, как он себя называет, пришлось тяжко, но он шел наперекор судьбе, поступал не так, как все или как надо, а как считал правильным, справедливым… А если бы все шло тихо и спокойно? Кто бы знал об этом нетребовательном пастухе?
– И что ты увидел? – спросил Барвник. – Признаюсь, я жил долго, но на драконах никогда не поднимался к небу. Да и вообще я не любил покидать свою комнату с книгами…
Иггельд кивнул, принимая признание в слабости, так он расценил и то, что старый маг обратился к нему уже на «ты», проговорил с некоторым удивлением:
– Мне сперва казалось, что Куявия сожжена и растоптана копытами артанских коней. Но я летал везде, видел, как мало артан в стране на самом деле!.. Только ужас перед ними, перед их мощью делает их вездесущими и всезнающими.. И неверие в наши силы.
– Бедствия, – промолвил Барвник, – как грозовые тучи: издали кажутся черными, а над нами только серыми.
Иггельд кивнул, дивясь мудрости однорукого мага, добавил, воодушевленный поддержкой:
– И еще я увидел, что и они не из камня и железа. . По крайней мере те, с кем сталкивался и кто остался в степи навсегда…
– Бедствие, – повторил Барвник, – пробный камень доблести. Не будь бедствий, узнали бы тебя как героя?
Иггельд запротестовал:
– Я не хочу быть героем! Я хочу вырастить удивительного дракона, который бы не только понимал меня, но и мог говорить! Я читал, что в старину такие драконы были. Я хочу выращивать и воспитывать всяких и разных драконов…
Барвник хмыкнул. Иггельд насторожился, Барвник кивнул:
– Говори, говори.
– А что не так?
– Нет, все верно.
– Но вы засмеялись… хоть и молча.
Барвник развел руками.
– Есть ли на свете хоть один человек, которому бы удалось все задуманное?.. Но только большинство таких, что мечтают стать тиарами, властелинами земель, величайшими из магов. Да что там большинство, почти все о таком мечтают! И все для того, чтобы лежать, жрать от пуза и ничего не делать Лишь единицы хотели бы заниматься любимым делом. Они готовы рвать жилы на любимой работе… Но именно таким судьба и подбрасывает крепкие орешки…
– Орешки?
– Да, – ответил Барвник. Скупо улыбнулся. – Возможно, этот орешек тебе не по зубам. Но все равно грызть надо.
– Если надо, – ответил Иггельд просто, – будем грызть. Барвник взглянул остро.
– А ты не очень рискуешь?
– Чем?
– Долиной Иггельда. Если падет, это ударит по всей Куявии. Все только говорят о вашем общем подвиге!..
Иггельд кивнул.
– Мы сейчас вернемся, а там вы, дорогой Барвник, сможете принять участие в обороне. Я же отправлюсь к одному горному властелину, попрошу помощи. У него крохотное владение высоко в горах. У него нет войска, но зато есть три или четыре десятка крепких таких деточек…
– Это об Антланце из рода Гормедов? – спросил Барвник. – Да, десяток его сыновей может составить ядро будущего войска.
– Да я не о войске, – ответил Иггельд смущенным голосом.
– Да, – произнес Барвник, – да, конечно Но к неожиданностям будь готов!
Вдали затряслись вершинки деревьев, ближе и ближе, донесся треск, и, ломая кусты, на опушку выметнулся Малыш – огромный, поджарый, весь в блестящем металлом панцире, с радостно распахнутой пастью и вытаращенными от удивления глазами. Барвник напрягся, Иггельд сказал ворчливо:
– Что обалдел? Лягушку увидел? Не понял, почему не растет?.. Ладно, сейчас полетим обратно.
Барвник проговорил с натужной улыбкой:
– Как он вовремя… Только поговорили о возвращении в Долину, он тут же…
– Это я его позвал, – сказал Иггельд. Заметив удивление в глазах Барвника, поспешно добавил: – Нет, не магией! Достаточно сказать шепотом, у них невероятный слух… Давайте я помогу вам взобраться.
– Помоги, – согласился Барвник. – Я теперь даже по ровным ступенькам поднимаюсь с передышками.
Глава 2
Малыш прыгнул с места, Иггельд следил за Барвником, заметил, как старый маг застыл, но в глазах не ужас, а свойственное старикам опасение резких движений, он долгое время страшился двинуть даже глазными яблоками, хотя ремнями прикреплен так, что и другой дракон не сумел бы его сдернуть с сиденья. Малыш все поднимался и поднимался, обожает смотреть на мир свысока, с его зрением он все равно отчетливо видит каждого муравья, а приятнее видеть и далеко…
За спиной Барвник кряхтел, ежился в плаще. Иггельд чувствовал, что старик осмелел, смотрит во все глаза по сторонам. С полудня небо затянуло тучами, но после захода солнца тучи как-то незаметно растаяли. Воздух утяжелился, словно намокшая тряпка, на землю не падает ни капли. Иггельду казалось, что дождю неоткуда взяться, но темнеющее небо начало вспыхивать слабыми призрачными зарницами, все ближе и ярче, он поразился облачным горным хребтам, что появились из ниоткуда – цвета червонного золота, исполинские, гора на горе, плывущие медленно и грозно.
