Валерий Большаков - Варварский берег
– Готов! Адекватно, Яр! Улоф Змеиный Глаз, ты убит!
Рыцарь, салютуя мечом, поднял щелястое забрало.
Сухов, упакованный в потертые джинсы и мокасины, в домотканую рубаху с богатой вышивой у ворота, стоял неподалеку, наблюдая за поединщиками. Его широкие плечи покрывала длинная куртка из оленьей шкуры, выделанной добела, щедро расшитой бисером и мелким речным жемчугом, а на ремне висели ножны с византийским мечом акуфием, чей не слишком длинный клинок пробивал кольчугу.
От Олега исходила спокойная холодная сила, а тут – типичный мажор, избалованное дите богатеньких родителей.
Яр мигом приметил Олегову усмешку, вспыхнул, как маков цвет, и, стащив с себя шлем бацинет, встряхнул длинными волосами, слипшимися в сосульки.
– Кто ты, дерзкий странник? – выспренно спросил он.
– Магистр Олегарий, – спокойно ответил Сухов. – Обращаясь ко мне, следует добавлять: сиятельный.
По толпе пробежал шумок, а Быков картинно вскинул меч.
– Я вызываю тебя на бой! – воскликнул он. – За непочтительность!
– Ладно, – пожал плечами Олег.
Пончик сказал негромко: – Это и есть Яр Быков. Угу… – Я так и понял.
– Эй, оруженосцы! – кликнул Яр. – Негоже биться в латах с бездоспешным!
Суетливые оруженосцы, больше похожие на студентов старших курсов, кинулись к нему – расстегивать кожаные ремешки и вскрывать рыцарский панцирь.
– Защищайся, сиятельный! – сказал Ярослав церемонно, тут же переходя в атаку.
Сухов отбил наскок легко, будто играючи, и совершил молниеносный выпад. Острие акуфия уткнулось «рыцарю» в шею.
– Убит, – сказал Олег.
– Это нечестно! – воспротивился Быков. – Я не успел!
– Потому и мертв, – пожал плечами магистр, пряча клинок в ножны.
– Давай сначала? – разгорячился Яр. – Выхватываем мечи на счет три. Борька, считай!
Белобрысый Борька повел счет:
– Ра-аз… Два-а… Три!
«Черный рыцарь» только потянул меч из ножен, когда Олегов акуфий чиркнул наискосок по его стеганому поддоспешнику. Сверкнул крылышком стрекозы, взвиваясь с шелестом в воздух, и легонько шлепнул Ярослава по плечу плоской стороной – голоменью.
– Я выпустил тебе кишки, – любезно сообщил Сухов, – и подрубил голову. Надеюсь, это уж точно несовместимо с жизнью?
Ошеломленный Быков только рот раскрыл. Из толпы крикнули:
– Неадекватно!
– Адекватно! – со злостью сказал мажор, швыряя в ножны меч. – Это ж надо, а? И я еще считал себя мастером! Ха! Ты где так навострился?
– В дружине Рюрика, – ответил Олег, намечая улыбку.
Заметив, что Шурик встревожился, Олег состроил пренебрежительную гримаску – дескать, всё равно никто не поверит! Так что страху нет…
– Рюрика? – поднял брови Яр. – Не помню такого…
– Был, был такой, – уверил его Сухов. – Рорик, сын Регинхери, рейкс вендский. Нормальный мужик, кстати. Ну бывай…
Повернувшись к мажору спиной, Олег двинулся на запах шашлычка…
– …И – раз! И… два!
Лобов с Комовым держались часа четыре, втроем с Суховым ворочая веслом.
В какой-то момент Олег растерял все мысли и желания, превращаясь в механизм для гребли. Силы подходили к концу, он держался на одной воле.
Мир оказался как бы заткан полупрозрачной пеленой, шум крови в ушах глушил все звуки.
Неожиданно из окутывавшей его тьмы возникла рука сукомита, сунувшая Олегу кусочек хлеба, смоченный в вине.
Находясь как бы в трансе, он схватил хлебец губами и умял, чувствуя, как проясняется в голове.
– Суши весла! – как глас с небес прозвучал приказ.
Медленно, напрягаясь до дрожи, Сухов, Павел и Женька закрепили весло в кожаной петле, и оно повисло над водою, роняя капли. Всё!
Теперь забегали матросы. Длинные рю, изогнутые, словно удилища, были стоймя закреплены у мачт, дабы не мешать гребле. Теперь их разворачивали, ставили паруса, и те ловили ветер.
Олегу, по правде говоря, было совершенно всё равно. Мышцы ныли и горели, сила их покинула. Плохо, очень плохо…
– В море вышли, – пробормотал Комов.
– Базара нет! – выдохнул Павел.
– На юг идем, – поделился наблюдением Пончик. – Угу.
Сухов не вступал в разговор, было ему хреновато.
Усталость телесная затронула и душу.
Он сам себе казался сейчас странником, поднявшимся на горный перевал, и всё ради того, чтобы убедиться – впереди долгая и трудная дорога, и находится он лишь в самом начале пути.
Олег усмехнулся. Кыш, дурные мысли! Устал он, видите ли. Ничего, потерпишь.
Когда две лягушки угодили в крынку со сливками, одна сразу лапки сложила и на дно пошла – всё равно ж помирать. А другая изо всех сил колотилась, тем и спаслась – спахтала масло да и выбралась из ловушки.
А истома пройдет. Главное – не сдаваться.
Приподнявшись со скамьи, Сухов осмотрелся. Море вокруг. Низменный берег Нидерландов почти сливался с кромкой вод. И никого, только белеет парус одинокий…
Выскочил капитан, угодливо раздвигая полог шатра.
На шкафут шагнул де Рюйтер и тоже огляделся вокруг.
В то же мгновение плечи Олега обожгло плетью.
– А ну сел!
Сухов молниеносно развернулся, хватаясь за плеть и дергая на себя. Аргузин не устоял, покачнулся, отпуская кнутовище, и упал Олегу под ноги. Тот, не думая, ударил безшеего по горлу костяшками пальцев, вбивая кадык.
Вырвав у надсмотрщика кнут, Сухов резко встал, раскручивая трофей.
Офицеры, столпившиеся на шкафуте, еще толком не осознали случившееся, слишком быстро всё происходило.
Свистнув, плеть обвила шею де Рюйтера. Адмирал, багровея, поднял руки, спеша освободиться, но Олег уже тянул кнут на себя.
Надо отдать должное Деду – приземлился он на ноги. Сухов тут же, лязгнув цепью, зажал шею де Рюйтера локтем, правой рукою выхватывая кортик из адмиральских ножен.
Уткнув острие во второй подбородок заложника, Олег громко оповестил офицерье на плохоньком голландском:
– Стоять всем и не дергаться! Я смертен, но Дед умрет первым! Скажите им, адмирал. Де Рюйтер просипел:
– Слушайтесь его…
– Понч, – позвал Сухов по-русски, – убери кнут.
Дотянешься?
– Д-дотянусь. Угу…
Без ременной удавки адмирал вздохнул свободнее – и тут же почувствовал холодное касание своего же кортика.
– Шлюпку к трапу! – приказал Олег. – Бранкаду расковать! Живо!
Капитан, видимо, готовился выступить резко против, но немигающий взгляд де Рюйтера оказался более чем красноречив. Неохотно, но приказы были отданы.
Виллем окрысился, пытаясь пнуть Сухова или сделать подсечку, однако Олег пресек его контрпродуктивную деятельность, заехав Косматому пяткой в нос.
