Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
Даблдек заметил в дверях Дивью и перебрался за стол.
– Ты свободен, Аджай, – сказал он.
Слуга свернул карту и поспешил к сборщикам чая, готовящимся идти на плантацию. По ступенькам крыльца степенно поднялся Прабхакар, и Даблдек неожиданно ощутил неприязнь к пузатому сикху. Делить время, проводимое с Дивьей, ему не хотелось ни с кем.
– Все в порядке, сахиб, – сказал Прабхакар, застывая в поклоне.
Даблдек кивнул, спиной, затылком ощущая движение девочки. Шаги босых ног, шелест ткани, постукивание камешков украшения.
Дивья возникла справа от него, в светлом платье с белоснежным фартуком, слегка мешковатом, видимо, сколотом по фигуре булавками. Звякнул серебряный поднос. Любуясь девочкой искоса, Даблдек дождался, когда тарелка с овсяной кашей опустится перед ним, и только затем позволил себе повернуть голову.
– Обернись вокруг себя, – сказал он Дивье.
Повинуясь его жесту, девочка неуверенно переступила ногами. Она была удивительно хороша. Тоненькая, грациозная. Жирный мерзавец Прабхакар смотрел во все глаза.
– Тебе сошьют новое платье, – сказал Даблдек, смиряя прилив болезненной, до слабости, нежности к маленькой индианке. – Это тебе велико.
Подрагивающими пальцами он заложил салфетку под горло. Сердце билось о ребра, словно в поисках выхода.
– Я идти? – спросила Дивья.
– Нет, – Даблдек взялся за ложку. – Будешь прислуживать.
Он поздно сообразил, что в овсяной каше не должно быть никаких вкраплений, ни черных, ни серых, ни коричневых. А когда на языке взорвалось огненное ядро и рот распахнуло будто от подожженной внутри газовой горелки, соображать, собственно, было уже поздно.
– О-о-о!
Карри!
Вытаращив слезящиеся глаза, Даблдек распрямился над столом. Дьявол! Где? Где же!? Ага! Схватив кувшинчик с лимонной водой, он в несколько глотков осушил его до половины и упал обратно, казалось, дыша горячими углями.
Прабхакар хищно навис над Дивьей. Пальцы его сомкнулись на узких плечах.
– Погоди, – остановил его Даблдек.
Он допил воду и утер глаза.
Вот тебе и благодарность! За всю его доброту и хорошее отношение. Вся Индия такова! Дикие загорелые обезьяны, а не люди!
Даблдек посмотрел на девочку. Нежность превратилась в ноющую обиду.
– Зачем? – спросил он.
Дивья улыбнулась и промолчала.
– Дашь ей десять плетей, – сказал Даблдек Прабхакару. – Но смотри, не перестарайся.
– Слушаюсь, сахиб, – кивнул сикх.
Он повлек девочку с веранды.
– И Аджаю – пять плетей, – догнал его холодный голос хозяина.
После обеда Даблдек планировал выехать в Калькутту. Хотелось присмотреть склад под лишние объемы чая и прицениться к местному текстилю, который, по слухам, входил в моду в метрополии. Но сбыться этому было не суждено. Аккурат к концу ланча, когда Даблдек, думая о коварной Дивье, цедил чай, в белом дыму на паровом броневике прибыл капитан со взводом королевских стрелков.
Броневик, оставляя ребристые следы, развернулся у ворот. Кузов его ощетинился «энфилдами». Из кабины вылез подтянутый молодой офицер в пробковом шлеме и, с интересом оглядываясь, прошел к особняку.
Даблдек встретил его на крыльце.
– Чем могу быть полезен?
Офицер посмотрел на выросшего за плечом владельца бородатого индийца и, чуть твердея глазами, представился:
– Капитан Френсис Китчнер, сэр. С конфиденциальным делом.
– На броневике?
Капитан позволил себе улыбнуться.
– Всего лишь проверка проходимости. Машина новая, с новым усовершенствованным котлом. По хорошей дороге – десять миль в час!
– Прошу!
Даблдек провел Китчнера в кабинет. Капитан оглядел сандаловую отделку, занавеси и ковры, щелкнул по носу чучело леопарда и расположился на массивном, устроенном у окна диване.
– Смотрю, вы даете много вольности индийцам.
– Разве?
Даблдек занял кресло сбоку от дивана.
– Они шастают у вас по поместью, как тараканы.
– Они на меня работают, сэр.
Капитан посмотрел в окно на застывшего у крыльца Прабхакара.
– Работают. Пока в один день не решат перерезать вам горло, – сказал он, расстегнув верхние пуговицы на красном мундире. – У меня предписание: занять поместье и приготовить из него наблюдательный и оборонительный пункт.
В его руке появился узкий конверт коричневой бумаги.
– Чье предписание? – спросил Даблдек, не торопясь брать конверт.
– Генерала Симмонса, действующего по поручению генерал-губернатора и вице-короля Индии лорда Ричарда Бурка. В случае разрушений вам будет положена компенсация.
– Разрушений? Значит, возможны и разрушения?
– Да, сэр, – кивнул Китчнер.
Даблдек взял конверт и, вскрыв его, пробежал короткий текст глазами. «Дорогой сэр! – значилось там. – В связи с угрозой восстания подразделения Британской армии будут размещены в границах ваших владений. Прошу оказывать им всяческое содействие. Генерал Симмонс».
– Черт-те что! – сказал Даблдек.
Китчнер пожал плечами.
– Мы можем эвакуировать вас в Калькутту.
– Я предпочитаю остаться в своем хозяйстве, – холодно ответил Даблдек.
– Как вам угодно. Но индийцев, как вы понимаете, придется или выселить, или запереть в помещениях. Много ли их у вас?
– В особняке – шесть человек прислуги, и три сикха во главе с Прабхакаром – моя, скажем так, охрана. В доме для работников – до полусотни человек. Но часть из них вечером уходит в свои деревни.
– Как вы понимаете, я не могу позволить им бродить по позициям, – сказал Китчнер, поднимаясь. – Кроме того, среди них могут быть сочувствующие или – того похлеще – родственники восставших. В этой Индии каждый может оказаться чьим-нибудь родственником.
– И где вы намереваетесь поселиться? – спросил Даблдек.
– Здесь, – просто ответил Китчнер.
– В моем кабинете?
– Зачем же? Думаю, у вас найдется для меня комната.
Капитан шагнул к двери.
– Постойте, сэр, – Даблдек снизу вверх посмотрел на Китчнера. – Что вообще происходит?
На мгновение лицо Китчнера утратило твердость и уверенность.
– Не знаю, сэр. Но оба полка, кажется, разбиты. Мне отдан приказ взять под контроль дороги на Калькутту и держать их, сколько возможно. Бегущие индийцы говорят о стаях обезьян и гигантской синей женщине с четырьмя руками…
– Что?
– Я думаю, это какой-нибудь механизм…
– У индийцев? Не смешите меня.
– Да, сэр. Год назад индийский подводный корабль потопил броненосец «Нортамберленд». Двенадцать моряков спаслись.
– Господи!
– Об этом особо не распространяются, сэр. Так что вполне возможно, что это какая-то механическая статуя. Но ничего! У меня под командованием артиллерийская батарея в четыре пятнадцатифунтовых орудия и четыре шестидюймовых гаубицы, а поместье очень удачно расположено на небольшом возвышении.
