Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
Аджай упал на колени.
– Сахиб…
Его лоб привычно коснулся земли. Воистину, подумал Даблдек, падать ниц – любимое занятие индийцев.
– Я слушаю тебя, – сказал он.
Служанка подлила вина ему в бокал.
– Вы – добрый хозяин, сахиб, – сказал Аджай. – Если наказываете, то справедливо. Если злитесь и бьете, значит, есть за что. Люди привыкли к нормам и рабочим часам. У них есть одежда, еда и крыша над головой. Есть время для молитв и воскресенье. В других поместьях живут куда как хуже. Чего им еще желать?
Даблдек провел пальцем между шеей и воротом рубашки. Жарко. Тьма загустела, теряя всякие оттенки.
– И больше ты не хочешь ничего добавить?
– Два дня назад приходил человек из раджбанси, назвался Викрамом Вакшьявани, говорил, что у него есть земли на востоке, говорил, что каждому даст надел и установит низкий налог. Говорил, что работать они будут только на себя, а не на англичан.
– М-да… – Даблдек взмахом руки отпустил служанку. – Дурное прошлое ничему не учит людей. А я еще помню восстание сипаев, принцессу Лакшми… Казалось бы, десять лет, а как вчера…
Он поднялся и заходил по веранде из стороны в сторону.
– На месте индийцев я бы радовался, что могучая Великобритания взяла их под свое крыло. Что сама королева Виктория спасла их от разграбления Ост-Индийской Компанией. Они, по сути, стали частью европейской цивилизации. Да, на правах меньших и зависимых компаньонов, но не все и не всегда дается в жизни сразу. Я, третий сын своего отца, приплыв сюда, не имел за душой и фунта! Ты слышишь, Аджай?
Слуга на мгновение оторвал лицо от земли.
– Да, сахиб.
Свет лампы обрезал его фигуру по плечи. Все, кроме шеи и головы, увенчанной тюрбаном, пряталось во тьме.
– Мы несем вам газовый и керосиновый свет новой жизни, – сказал Даблдек. – Кто вы были, Аджай? Дикари, едва покинувшие джунгли. А что вы имеете сейчас? Километры железных дорог, паровозы, текстильные фабрики, станки и паровые машины. Дирижабли! Ты знаешь, что строятся две водородные станции для того, чтобы их заправлять? Каждый месяц дирижабли будут летать из Дели в Джайпур. Кто это все сделал? Мы, англичане! Справедливо ли, что мы берем за это плату? Справедливо ли, что мы пока не считаем вас равными? Определенно. Как брахман не равен кшатрию, а вайшьи – шудрам. Но если это неравенство варн вечно, то в будущем, я считаю, обученные, принявшие английский порядок индийцы вполне могут стать с нами на одну ступеньку развития. Надо только работать, а не ныть и не сетовать на свою участь. Ты понимаешь, Аджай?
– Да, сахиб.
– Я надеюсь, ты растолкуешь это моим работникам. Свободен.
Стоило Даблдеку отвернуться, Аджай пропал во тьме.
Дивья появилась в господском доме утром. Все в том же, правда, вымытом и заштопанном сари. В волосах – простенькое украшение. Даблдек не знал точно, как оно называется. То ли джумри, то ли тика. То ли вообще шрингар-патти. Но красивое, с камешками.
Аджай привел девочку, когда в особняке раскрыли окна, наполняя комнаты свежестью. Один из слуг закончил подстригать Даблдеку усы, и он, разглядывая себя в подставленном зеркале, длиннолицего, с выпуклым лбом, тяжелой челюстью и светло-голубыми глазами, подумал, что должен производить впечатление. Настоящий белый сахиб. Уверенный, строгий, справедливый.
– Тебе надо переодеться, – сказал он Дивье. – Это английский дом, женская прислуга здесь ходит в платьях и передниках.
Аджай перевел. Дивья, сложив ладони, поклонилась.
– Да, сахиб.
Смотрела она в пол, и Даблдека укололо раздражение.
– Дивья, – сказал он. – Посмотри на меня.
Девочка подняла голову.
– Я могу надеяться, что ты не совершишь никакой глупости? – спросил Даблдек, принимая жилет из рук слуги.
– Да, сахиб.
– Ситха тебе все объяснит.
Даблдек смотрел на девочку в упор, пока на смуглых щечках Дивьи не появился смущенный румянец.
– Аджай, ты займешься с ней английским, – сказал он, поднимаясь.
– Да, сахиб.
– Ситха!
Полная индианка в европейском платье, фартуке и с чалмой на голове, пахнущая всеми специями мира, застыла в дверном проеме.
– Да, сахиб.
– Сегодня завтрак мне подаст Дивья, – сказал Даблдек. – Теперь она будет твоей помощницей.
Ситха смерила девчонку взглядом.
– Как скажете, сахиб.
– И переодень ее.
– Пошли со мной, – Ситха взяла Дивью за руку.
Они, поклонившись, удалились. Даблдек застегнул жилет, поправил манжеты сорочки, вспоминая, как лежали складки сари, подчеркивая тонкую детскую фигурку, на мгновение зажмурился и тряхнул головой.
– Какие-нибудь происшествия, Аджай?
– Нет, сахиб.
Смуглокожий слуга поправил Даблдеку завернувшийся ворот.
– А на севере? Есть какие-то новости?
– Говорят, туда послали два пехотных полка. А еще в Гапхондотти, к западу отсюда, видели паровые машины с пушками.
– Да, похоже, все серьезно.
– И много людей идет из окрестностей Шантипура в Калькутту.
Даблдек в белых легких брюках, в белой сорочке и бежевом жилете пересек прихожую, полную цветочных гирлянд и мебели из сандала, и, хмурясь, вышел на веранду.
Под крышу задувал ветерок, но обманываться не стоило – через полчаса солнце выжмет из него всю прохладу.
– Мне нужна карта, Аджай.
Даблдек присел на скамейку, давая Ситхе возможность застелить стол скатертью.
– Где Дивья? – спросил он индианку.
– Малати подгоняет ей платье.
Морщинистые руки разгладили ткань, одернули, поставили в центр кувшинчик с лимонной водой.
– Хорошо, – кивнул Даблдек. – Я жду ее со своим завтраком.
Он откинулся на резную спинку, наблюдая, как Прабхакар обходит границы поместья, пропадая за рододендронами.
– Вот, сахиб.
Карта развернулась перед Даблдеком. Выпущенная королевским картографическим бюро три года назад, она пестрела давними пометками. Аджай придерживал ее за края, пока палец хозяина плыл по плотной бумаге и находил Калькутту, а затем Бардхаман и Шантипур.
– Ты видишь? – спросил Даблдек.
– Да, сахиб.
– Мы в центре треугольника, – Даблдек постучал ногтем. – Если восставшие двинутся на Калькутту, боюсь, нам придется защищаться.
– Но мы находимся в стороне от дорог.
Даблдек усмехнулся.
– Разве твоим соотечественникам нужны дороги, Аджай?
– Но два бенгальских полка…
– Это всего лишь полторы тысячи человек. И я не думаю, что восставшие, наученные прошлым горьким поражением, будут искать с ними открытого противостояния. Впрочем, об этом мы поговорим после.
Даблдек заметил в дверях Дивью и перебрался за стол.
