Вадим Панов - Кардонийская рулетка
— Только вы удерживаете Помпилио, — честно ответила Кира. — Он медлит, потому что не знает, как вы воспримите дуэль.
— Убийство, — хладнокровно поправила девушку Лилиан. — Помпилио — бамбадао, он способен застрелить Фредерика, даже находясь на соседней планете. Связанный.
— Пожалуй, — не стала спорить девушка.
Ей не доводилось видеть дер Даген Тура в деле, но титул бамбадао за красивые глаза или богатых родственников не присваивали.
— У меня нет ни времени, ни желания выяснять отношения с Помпилио, — холодно произнесла адира дер Саандер. — А значит, пусть его свобода в ближайшее время будет ограничена.
— Я не стану приставать к отцу, — кивнула Кира. И сделала шаг к машине.
Но остановилась — Лилиан легко прикоснулась к руке девушки:
— Почему вы решили мне помочь?
— Я обручена, — с достоинством ответила ждавшая вопроса Кира. — И знаю, что женщина решается на подобный шаг лишь после тщательных размышлений. Вы решили, что будете счастливы с Фредериком, вы в нем не разочарованы, и потому я осмелилась предупредить вас.
Несколько секунд адигена оторопело молчала, а затем, сообразив, что пауза неприлично затягивается, ухитрилась выдавить коротенькое:
— Спасибо.
Подумав про себя:
«Какое же ты все-таки дитя…»
* * *— Так вот, значит, где я проведу часть своей жизни, — протянул Помпилио, брезгливо изучая простецкий книжный шкаф, придвинутый к левой стене комнаты. — Занятно.
Шкаф гренадером тянулся к потолку, а за его грязными стеклянными дверцами таились не полные мудрых мыслей тома в кожаных переплетах, а пухлые папки — то ли дела личные, то ли уголовные, то ли от прошлого директора осталось.
— Не могу сказать, что я в восторге.
Синьор Акуторо судорожно вздохнул, чем привлек внимание адигена и стоящего за его спиной Валентина, и осмелился уточнить:
— Извините, но это мой кабинет.
— Мессеру Помпилио это известно, — ледяным тоном произнес Валентин. — Мессер…
— Теодор, оставь, нет необходимости подвергать нападкам нашего хозяина, — махнул рукой дер Даген Тур. — Директор ни в чем не виноват.
— Да! — Синьор Акуторо приложил руку к сердцу и попытался отразить на лице охватившее его чувство глубокой благодарности за проявленное понимание. — Вы необычайно справедливы, мессер.
— Это врожденное.
— Прекрасно вас понимаю.
— Откуда?
Акуторо сбился.
Известие о том, что консул Дагомаро распорядился заточить в городскую тюрьму Унигарта самого Помпилио Чезаре Фаху дер Даген Тура, известнейшего путешественника и родного брата лингийского дара, повергло директора в шок. С одной стороны, синьору Акуторо безумно хотелось познакомиться со столь значимой персоной, переброситься, так сказать, парой слов о том, о сем, обсудить темы — и надолго стать героем кардонийских светских салонов. С другой стороны, директор прекрасно понимал тяжесть ответственности, что возложил на его хрупкие плечи несдержанный консул. Несомненно, известие о заключении выдающегося исследователя молниеносно облетит Герметикон, однако на политические последствия — дипломатический скандал, ноты протеста, возможная интервенция, — синьору Акуторо было плевать, гораздо больше директора занимало то, что скажут люди, особенно — журналисты. А они обязательно скажут. Точнее — спросят: в какой обстановке жил дер Даген Тур? Чем питался? Получал ли своевременную медицинскую помощь? А учитывая, что речь идет об инвалиде, репортеры наверняка заинтересуются шириной коридоров, высотой порогов и наличием удобных пандусов. Дер Даген Тур слишком известен, а потому тюрьма надолго станет главной достопримечательностью Кардонии, возможно — символом планеты, и ни в коем случае нельзя ударить в грязь лицом. В перспективе синьор Акуторо видел себя популярным человеком: вот он дает пространные интервью ведущим газетам Герметикона; вот посещает значимые светские мероприятия Ожерелья; вот — почему нет? — баллотируется на пост сенатора.
Но сейчас следовало достойно принять выдающегося узника.
— Пожалуй, я останусь здесь, пока будут готовить апартаменты, — решил Помпилио. На книжный шкаф он старался не смотреть.
— Поверьте, я распорядился, подготовить самую чистую кам… э-э… Комнату.
— Одну?
— Конечно… Ой…
Дер Даген Тур и Валентин так посмотрели на покрасневшего Акуторо, что директор мгновенно осознал вопиющую нелепость своего заявления.
— Сколько же вам надо?
— Не знаю, — пожал плечами адиген. — Мои люди обо всем позаботятся.
— Ваши люди?
— Они принимают меры.
— Какие меры? — растерялся директор тюрьмы.
В воображении несчастного возникли шеренги бамбальеро, жаждущие вырвать бамбадао из кардонийских застенков. А следом — десант лингийских егерей, зависший над тюрьмой доминатор, залпы стодвадцатимиллиметровых орудий, разрушения, смерть, хаос и Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур, возвышающийся над грудой обломков в белом с позолотой инвалидном кресле.
Переживания настолько отчетливо отразились на физиономии синьора Акуторо, что Помпилио, к собственному удивлению, припомнил значение слова «человеколюбие»:
— Я не собираюсь ссориться с местным правительством, — успокоил адиген директора.
Свою позицию дер Даген Тур определил яснее ясного, синьор Акуторо успокоился, но уже через секунду вновь заволновался:
— Прошу простить мою настойчивость, мессер, как вы понимаете, я не хочу ошибиться… Вам доводилось…
А вот на большее директора не хватило. Как закончить фразу, он не знал и замер, пытаясь отыскать подсказку в глазах Валентина.
— Бывал ли я когда-нибудь в заключении? — благодушно помог собеседнику адиген, все еще пребывающий в человеколюбивом настроении.
— Да, — с облегчением выдохнул синьор Акуторо.
— Конечно, бывал, — не стал скрывать Помпилио, откидываясь на спинку кресла и подпирая подбородок рукой. — На Верзи. — Адиген сентиментально улыбнулся. — Мне тогда было шестнадцать, я путешествовал, знакомился с Ожерельем, а когда оказался в Жерне, неожиданно выяснилось, что дядюшка Уильям, дар Яведо, крупно поссорился с моим отцом и, пребывая в гневе, распорядился заточить меня в крепость. Ты слышал о крепости Дабарут?
— Нет, — покачал головой Акуторо, отчаянно пытаясь запомнить каждое слово адигена.
— Дабарут — главная верзийская тюрьма, предназначенная для самых опасных преступников. Это огромное мрачное строение расположено на северной окраине сферопорта и наводит страх одним своим видом. Казематы, катакомбы подвалов, крысы и обглоданные ими скелеты… — Помпилио картинно поежился. — Мне выделили камеру на третьем этаже главной башни, и я немедленно принялся за подкоп. Теодор?
