Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
Впрочем, последнее не указано в официальной характеристике. Даже само существование «Специального отдела по борьбе с преступлениями, совершаемыми другими» не признавалось на официальном уровне.
Однако спецотдел существовал, хотя после закрытия дела передавались в общий суд. И на процессах над стимкерами не упоминалось ни словом об их истинной природе. Да никто толком и не знал истинной природы других. Наука выдвигала множество гипотез. Выбирай любую. На свой вкус.
Герену больше всего нравилась та, что объясняла Всплеск как соприкосновение со Вселенной другого измерения. Якобы перепутались человеческая природа и природа тамошних животных, и произошло «сращение». Красивая гипотеза, однако, не могла объяснить, с чем же срослись в таком случае природы людей-теней, людей-кристаллов, людей-смерчей… И уж тем более она не могла объяснить природы Черной Звезды. Правда, Герен не слишком ломал над этим голову. Лично ему его другая природа нравилась. Даже сейчас, когда не было ни малейшей возможности хоть на недельку вырваться в горы, инспектору приятно было ощущать в себе Зверя. Странного, никем в этом мире невиданного, дикого и опасного, но по-своему великолепного.
Скрипнула противным голосом птица-пустышка. Герен вздрогнул, возвращаясь из напоенного свежестью горного леса в душное купе курьерского поезда. Еще не открыв глаза, он понял, что пассажиров прибавилось. Судя по голосу – женщина. Где же она села? До утра остановок быть не должно.
Герен скосил глаза на соседнюю полку, где расположился его попутчик, человек-тень Александр. И с трудом удержался, чтобы не вскочить.
Смуглая девушка с грустными глазами, в черном наглухо застегнутом платье. Совсем не изменившаяся. Как будто только вчера они с ней сидели в таком же купе и разговаривали неизвестно о чем.
Сейчас они тоже говорили, Александр и незнакомка. Говорили тихими голосами. Наверное, боялись его разбудить.
И правильно боялись. Они даже не подозревают, несчастные другие, как им не повезло. Зато повезло ему. Шеф будет доволен.
– Я уже пятый поезд меняю, а тебя все нет и нет…
– Знаю, милый, прости. Я не всегда могу выбирать. Они все садятся в разные поезда. И едут. Сами не знают, куда и зачем. Бегут от самих себя, не понимая этого. А бежать им надо не от себя, а – к себе. И пока их всех найдешь, пока объяснишь… Их много, а я одна…
– Разве ты не можешь отказаться, Суфат? Разве не можешь быть только со мной?
– Могу, Кент. Могу, но только… Только тогда им никто не поможет… Знаешь, какие у них глаза? Тоскливые, испуганные, недоверчивые… Ты же знаешь, если другой не осознает своей сути, он умирает. Умирает от Невоплощения. Хотя для всех остальных он будет казаться живым.
– Да, да, я помню, ты говорила… А ему ты тоже помогла?
– Да, и ему тоже. Хотя он и полицейский.
– Что ж ты сразу не сказала?! А вдруг он из этих, из специального отдела?
– Ну и что? Я знаю, они за мной давно охотятся. Чудаки. Другие ловят других…
– Уйдем отсюда?
– Ну, если хочешь… Только это ничего не изменит…
– Куда! – сорвавшись с полки, Герен выхватил из внутреннего кармана жетон. – Стоять!
Александр и Черная Звезда – Кентавр и Суфат смотрели на него, как на неопасного сумасшедшего. С презрением и жалостью. А может быть – только с жалостью.
– Именем закона вы арестованы! – выдохнул Герен. – В случае сопротивления имею право применить крайние меры!
– Пойдем, Кент, – вздохнула Черная Звезда, поднимаясь. – Ему надо побыть одному.
– Я сказал – стоять! – Герен выхватил револьвер и направил короткий ствол на девушку.
– Не смей! – выкрикнул Александр-Кентавр и, оттолкнув Суфат, бросился на Герена.
Тот не успел уклониться. Стимкер нанес ему вполне профессиональный хук слева. Неприятно хрустнула челюсть. Инспектор рухнул в проход, на мгновение ослепнув от удара.
«Зверь! – мелькнуло в его голове. – Где ты?!»
Но полицейские рефлексы оказались проворнее инстинктов дремлющего где-то глубоко в Геренской душе Зверя. Зверь нежился в предрассветных сумерках, и его не разбудил ни гром отдаленного выстрела, ни звон пробитого навылет оконного стекла. Ни тем более хруст грудной клетки.
Кентавра швырнуло на ту же полку, где еще недавно он то ли спал, то ли грезил в ожидании возлюбленной, которая стояла рядом и смотрела на него спокойными черными глазами. Глазами Звезды.
– Вы арестованы! – отчаянно прохрипел Герен, в бессилии глядя, как тает, растворяется на залитой кровью полке Александр.
– Я же сказала, это ничего не изменит, – произнесла Черная Звезда. – Все уже давно произошло. Произошло в тот момент, когда каждый из нас стал самим собой. Только теперь Тень окончательно стал тенью. А ты – Зверем.
– А ты? – прорычал Герен. – Кем стала ты? Ведьмой! Чудовищем!
– Черной Звездой, – ответила она и пропала.
Герен взвыл – проснувшийся наконец Зверь понял, что его провели, – выскочил из купе, отпихнул перепуганного шумом кондуктора, дернул дверь другого купе. Сорвал защелку. Наткнулся на чей-то перепуганный взгляд, отпрянул, бросился в хвост вагона, кренящегося на повороте, выбежал в тамбур, распахнул дверь.
Холодный утренний ветер радостно взъерошил волосы, обдал запахами локомотивной гари, перестоявшегося за ночь тумана и лиственной прели с уже совсем близких лесистых предгорий. Инспектор вдохнул эту смесь полной грудью – и вдруг засмеялся. Окинул счастливым взглядом разворачивающийся пейзаж.
Часы стояли.
Зверь, пробудившийся в нем, сладко потянулся и принялся вылизывать снежно-белую манишку, испачканную кровью недавней добычи.
На миг ему показалось, что на самом верху пожелтевшей макушки горы, выглядывающей из туманного одеяла, он увидел манящую его Черную Звезду…
«Ну что ж, – подумалось Герену, – в конце концов, мы тогда так и не договорили…»
Инспектор засмеялся, отшвырнул в несущиеся вдоль поезда полосы низкого кустарника пистолет и шагнул следом.
Юлия Остапенко
Поселение
Через поле ползла огромная гусеница – футов двадцати в длину и не менее десяти в обхвате. Ее членистое тело сверкало и переливалось на солнце, яркие блики скользили по выпуклым медным заклепкам, трубам и пучкам никелевых проводов, обнажавшихся между сочленениями, когда гусеница вытягивалась во всю длину. Несмотря на поистине чудовищные размеры и вес, она двигалась на удивление шустро и при этом почти беззвучно, лишь немного пофыркивая и изредка стрекоча. Там, где она проходила, густые заросли амаранта исчезали – стебли сминались, складывались в идеально ровные снопы, а увенчивающие их темно-бурые гроздья семян исчезали в необъятном брюхе машины.
