Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
Уже студентом Сорбонны Кент выпивал с приятелями в кабаке, обсуждал статьи из газет о зачистке горной деревушки, где обосновались якобы нападавшие на людей вурдалаки, и молча поднимал бокал под вызывающий шумное одобрение тост: «Чтоб всю эту нечисть повывели!»
– Ты правда любишь меня, Кентавр? – нередко спрашивала Суфат-Ту в тихие вечерние часы.
– Очень, – не совсем искренне выдыхал он, гладя ее волосы.
Он любил эти минуты – когда в мире словно не было никого, кроме них двоих. Но потом возвращалась реальность – разговоры о волнениях и беспорядках, газетные статьи о подозрительных убийствах, осторожные замечания политиков о необходимости резервации, демонстрации протеста с кровожадными призывами…
Кент снова и снова пристально вглядывался в Суфат, с замиранием сердца, со страхом, пытаясь понять, что же в ней не так, и вновь и вновь задавался вопросом – а если?..
Чутье, обычно позволявшее Кенту распознавать других с первого взгляда, подвело его в случае с девушкой. Может быть потому, что раньше таких, как она, не было. Может быть потому, что он не хотел видеть.
Александру «открыли глаза» родители. Как-то раз за ужином отец, тяжело положив ладони на стол, сообщил:
– Ты, сын, конечно, уже взрослый, не нам с матерью тебе указывать. Но только послушал бы старших, у нас все-таки опыта побольше… Бросал бы ты эту свою другую, пока не поздно.
– Другую? – механически переспросил Кент, не сразу поняв, о ком речь.
– Ну, да. Эту твою Суфат.
– Так она все-таки другая! – против воли вырвалось у него. И он замолчал, пытаясь осознать услышанное.
А потом выскочил под дождь, оседлал пароцикл и погнал по мокрой проселочной дороге. Холодный ветер бил в лицо, Александр дрожал – от холода или от ярости, он не понимал. Ведь можно было догадаться! Суфат никогда не сторонились другие, а ведь те всегда держались от людей подальше. Некоторые другие даже были ее друзьями. Но Кент ничего не замечал.
Не замечал – или Суфат не позволяла ему заметить?
Девушка ждала его.
– Ты знала?
– О чем?
– Ты знала! – отчаянно выкрикнул Кент. – Так зачем обманывала? Зачем притворялась? Зачем скрывала от меня, что ты?.. Кто ты, Суфат? Дракон? Химера? Вурдалак? Ну?
Темные глаза Суфат широко расширились и стали совсем круглыми.
– Кент, я не понимаю, о чем ты, – растерянно проговорила она.
– Зачем ты лжешь? – выплюнул он. – Зачем ты даже сейчас лжешь?
– Ты думаешь, я – другая? – сообразила девушка, и на ее глаза навернулись слезы обиды. – И ты решил, что я лгала тебе? Неужели ты совсем меня не знаешь?
– Теперь уже не знаю!
Он не хотел никаких объяснений – и так все ясно. Чуть ли не силой он усадил ее на пароцикл, завел мотор и рванул с места. Не думая, не сомневаясь. Просто вперед, без дороги, по еще не просохшей после дождя земле.
Куда, зачем, почему?.. В голове пусто, только звенела ярость и метались обрывки несвязных мыслей.
Вот тебе ответ на вопрос. Вот тебе и Поступок. Вот почему, оказывается, не жили долго и счастливо Тристан и Изольда – люди испокон веков не отличались терпимостью друг к другу…
Вихрем мимо соломенных лачуг.
Темные облака с плачем смотрят вниз.
Лужи, цветные от света фар.
Ветер, хлещущий по щекам.
Скорость – чтобы погасить ярость.
И мокрая резина колес пароцикла на резком повороте.
Александр не справился с управлением, их швырнуло на землю.
Кент отделался сотрясением мозга и переломом ключицы. Так она думала поначалу.
Суфат вообще не пострадала, только очень испугалась – за него. Так поначалу думал он…
Александр умолк и уставился на проплывавший в небе дирижабль, словно пытался разглядеть в нем свою судьбу. Герен перевел дух.
– Что же было потом?
– Больше ничего не было…
Александр мотнул головой, с усилием отрываясь от воспоминаний, тыльной стороной ладони смахнул пот со лба.
– Теперь, сударь, ваша история.
Герен с полминуты молчал.
– Что ж, слушайте, – произнес он наконец.
…Пять лет назад Герен стоял на перроне в Париже, завернувшись в плащ и надвинув цилиндр до самых глаз. Ждал поезда – его пригласил в гости приятель, отдыхавший в загородном имении.
Составы прибывали один за другим. Люди спешили, проходили мимо безликой толпой.
Среди нее ярко выделилась девушка с красным зонтом и красной шляпной коробкой в руках. Девушка словно почувствовала взгляд Герена, обернулась, внимательно оглядела и уронила поощряющую улыбку. И ярко-синюю картонку билета.
«Хочешь – поднимай», – поддразнили ее глаза.
Обручальное кольцо на его пальце ее явно не смущало. Впрочем, его тоже – он уже давно носил его просто по привычке. Однако сейчас ему хотелось не женщину, а простого, душевного человеческого общения. Или вообще тишины. Герен заранее морщился, представляя возможных соседей по купе – шумных и назойливых.
Билет поднимать не стал.
Судьба порадовала: единственный попутчик спал на противоположной полке и тихо похрапывал. Герен достал припасенную в дорогу фляжку с коньяком. Не заметил, как прикончил ее. Он не пил уже очень давно – не хотелось. Но поезд… Он будто создан для того, чтобы пить и ждать. Ждать перемен.
Девушка появилась, когда фляжка уже опустела. Он даже не был уверен, что она реальна. Брюнетка с узкими глазами в наглухо застегнутом черном платье. Симпатичная, но слишком грустная. Села рядом. Сложила руки.
Покачиваясь и стуча колесами, мчался курьерский; спал, похрапывая, сосед…
Должно быть, девушка что-то рассказывала, но Герен совершенно этого не помнил. Говорил в основном он сам. Такое, что не рассказывал никому в жизни. В чем не признавался даже себе.
Два часа почти непрерывного монолога – а потом он просто выключился.
Когда очнулся, был в купе один. Соседа не было.
Не было и черноглазой незнакомки.
…В сельском имении друга Герена настиг первый приступ.
Он не успел ничего понять, ничего предпринять: судорога накатила внезапно, и он потерял сознание. Очнувшись, обнаружил, что лежит на земле. Все тело ломило, словно он только что упал с высоты.
