Колдовской мир. Год Единорога - Нортон Андрэ
Дорога была не слишком крутой и поэтому удобной для пешего передвижения. Я шел по ней с хорошей скоростью. Она уводила меня на юг, так как огибала скалу, на которую я накануне карабкался. Скалы были такими, как везде, – серыми, с красными и желтыми прожилками. Мощеная же тропинка, по которой я шел, выложена была совершенно другим камнем. Его, по-видимому, привезли сюда из других мест. Он был серовато-белесого цвета и сильно отличался от более темной скалы.
Я прошел уже третью часть пути, начиная от ущелья, когда заметил, что блоки, по которым шел, уже другие, не гладкие. На каждом блоке был вырезан символ. Одни символы были густого черного цвета. Они вызвали у меня неприятное воспоминание о крови крылатого чудовища в лунном свете; другие – тускло-красные. Эти напомнили мне уже мою кровь. Именно так она бы и выглядела, если бы пролилась на камень.
Очертания символов были весьма затейливы. В подробностях разглядеть их было трудно. Взгляд падал на какую-то деталь орнамента и тут же перескакивал на другую, метался из стороны в сторону. Я решительно отвел от них глаза, не желая заблудиться в этих хитросплетениях.
Достаточно было того, что цвет казался мне неприятным, а я не хотел тягостных напоминаний. Но не на всех камнях были начертаны символы. Часто встречались длинные секции камней, лишенных таких украшений. Именно на таких камнях я останавливался, чтобы отдохнуть и посмотреть на вершины деревьев, до которых по-прежнему было еще очень далеко.
Чистого ветра, который дул на меня в ущелье, здесь не было. Один или два раза до меня доносился ветер, дувший сверху. По-видимому, я шел по пустыне, потому что ветер этот был горячим и сухим. Я решил избегать пустынных районов, когда поверну на запад.
Когда поверну на запад… Ни Гафии, ни проводника… Впервые после сражения с чудовищем я задумался о том, что ждет меня впереди. Если Гафии и было что-то известно о судьбе Айны, то мне она ничего не открыла. Болтаться без толку по этой дикой земле, отыскивая след, которого, может, и не существует вовсе, – величайшая глупость.
Но что еще мне остается? У меня был единственный намек – запад. На запад я и должен идти. Какая еще судьба уготована человеку без рода и племени? Я миновал еще один участок с камнями-символами и почти побежал. Наконец я спустился к дороге, ведущей к лесу. Здесь мной овладели сомнения: стоит ли идти в лес в ночное время?
10
Место для ночлега я подготовил со всей тщательностью. Сначала вкопал в землю толстые сучья, потом нарвал веток с листьями и со всех сторон накрыл ими сучья. Получилось подобие крыши, скрывавшей меня от возможного нападения крылатых тварей. Могут ли эти чудища, подобно другим хищникам, находить добычу по запаху, было мне неизвестно. На всякий случай решил не разжигать ночью костра, дабы не привлекать праздношатающихся.
Вспомнив слова Гафии о том, что холодное оружие служит хорошей защитой от Темных Сил, я вынул нож и воткнул его в землю перед шалашом. Меч тоже был наготове. Сумку Гафии я отложил в сторону. Порылся в своей, изучая оставшиеся съестные припасы. Придется выдерживать режим строгой экономии.
Опять заболела голова, да и раны, хотя мазь и подействовала, тоже помогали не спать. Я смотрел и слушал.
Лес не был безмолвен. Тишину нарушали тихие шорохи: шелест падающих листьев, колыхание веток, птичий щебет. Казалось, жизнь в лесу просыпалась по ночам и немедленно принималась за дело. Сверху донесся зловещий крик какой-то ночной птицы, и рука моя сжала рукоятку меча. Если это и был крылатый монстр, то интереса он (или она) ко мне не проявил.
Мысли мои постоянно крутились вокруг событий, происшедших до побега Гафии в неизвестность. Скорее всего, я не заметил, по какой тропинке она убежала. Оставалось признать, что лишь при счастливом стечении обстоятельств я смогу напасть на ее след.
Несмотря на усилия не спать, я задремал, потом, вздрогнув, проснулся и опять погрузился в сон. В перерывах между дремотой я вслушивался и всматривался в темноту.
Что же мне делать утром? При первой встрече с крылатым существом мне крупно повезло. Вторая встреча явно нежелательна. Может, в поисках следов Гафии лучше пойти вдоль горных хребтов? Возможно, здесь проезжали Братья по Мечу. Они ведь ездили на запад. Душевному состоянию моему был нанесен сильнейший удар. С тех пор как лорд Гарн изгнал меня из рода, я почувствовал, что значит, когда ты остался совершенно один. В эти ночные часы я решил, что хуже такой судьбы для человека ничего быть не может. Надежда разыскать леди Айну (вынужден сознаться) сильно поблекла с тех пор, как пропала Гафия.
Все же решил: пока жив, буду продолжать поиски. Впрочем, ничего другого мне не оставалось.
Ночь тянулась бесконечно, прерванный сон – считаные минуты. К шалашу моему никто не приближался, словно я был невидим для тех, кто крался или охотился в темноте. Пришел рассвет. Я очень экономно поел, затем починил лямки обеих сумок и, забросив их себе на спину, отправился в дорогу. Проводниками мне по-прежнему служили каменные блоки, которыми была вымощена дорога.
Они привели меня в лес. Ветви деревьев смыкались между собой, образуя потолок, через который почти не проникали лучи солнца. На блоках не было загадочных символов. Они не обросли мхом. Они были такими светлыми, что, казалось, сами излучали свет.
Дорога не шла прямо. Она время от времени изгибалась то вправо, то влево, как бы уступая место высоким могучим деревьям. Кора деревьев была гладкая, красновато-коричневая. Внизу веток было мало, кроны располагались высоко.
Я прошел приличное расстояние, прежде чем заметил, что у этих деревьев имелись и другие отличительные черты. Когда я проходил мимо, их листья (зеленые и свежие, как ранней весной) начинали шелестеть, хотя было безветрие. Когда я обратил внимание на этот феномен в третий раз, то остановился и посмотрел наверх. Нет, я не ошибся. Их листья прямо над моей головой приходили все в большее возбуждение, соприкасались друг с другом, будто обсуждая мое присутствие.
Уж не вчерашний ли яд подействовал на мой рассудок? Я скорее готов был поверить в это, чем в то, что листья обладают органами чувств.
Страха я не чувствовал, лишь тупое удивление. Стоял не двигаясь. Хотя упади на меня одна из этих мощных веток – и мне придет неминуемый конец. Листья тем временем шелестели все сильнее. Я все больше склонялся к тому, что шелест был речью, язык был непонятным мне.
Шелест звучал теперь нетерпеливо: меня заметили и ожидали внятного ответа. Я настолько поверил в собственную фантазию, что громко спросил:
– Чего вы от меня хотите?
Листья развернулись на черенках и зашелестели, как будто на дерево налетела буря. Даже могучие ветви взметнулись. Словно впавший в отчаяние человек замахал руками, желая привлечь внимание равнодушного лентяя.
Листья замерцали, и у меня появилось странное ощущение, что это и не листья вовсе, а зеленые огоньки, вспыхнувшие разом на тысяче свечей. Листья вроде бы зеленые, но отливают и голубым, и желтым, и темно-фиолетовым. Я стоял под огромной паутиной с вытканным на ней диковинным орнаментом. Она висела надо мной, как прекрасный ковер в богатом замке.
Свет лился вниз, а может, и падал, как падает лист за листом с приходом зимы. Я не мог оторвать взгляда от кружившихся вокруг меня листьев (вернее, от светового орнамента, который они создавали).
Я был уже не в лесу. Но где я находился, было мне неизвестно. Знал лишь, что ни я, ни кто-либо из моих соплеменников в таких местах не бывали. Яркий цветной вихрь окружал меня все плотнее. Испытывал я даже не страх, а нечто вроде благоговейного ужаса, потому что видел то, что таким, как я, видеть непозволительно. Затем паутина раздвинулась, как занавес.
С одной стороны, мне было не по себе, как бывает человеку при виде чего-то совершенно непонятного. С другой стороны, хотелось узнать, чего от меня хотят. Я чувствовал, что меня приглашают куда-то.
*
Она была стройной и высокой, эта женщина, явившаяся среди листвы. Одета во что-то мерцающее и зеленое. Я разглядел, что одеяние это состояло из множества листочков, находившихся в постоянном движении. Они стекали с нее и обвивали ее тело. Моему взору на мгновение представали то ее стройные ноги, то маленькая грудь, то плечо. Потом листва сгущалась, и она оказывалась закрытой – от шеи до пят.
