akchisko_san1 - Рики Макарони и Пятое Колесо
— Ты можешь с этим письмом пойти к Снейпу, — предложил он, — можешь — к Артуру Уизли. Или напрямую напиши своему крестному отцу. К Дамблдору, я так понимаю, ты не хочешь?
Рики кивнул, а потом замотал головой.
— Но все равно надо привлечь к этому гриффиндорскую мафию, даже если тебе не хочется, — постановил лучший друг.
— Я не об этом, — сказал Рики. — Я имею в виду, ну что за придурок мог мне это отослать? И неужели вообще можно до этого додуматься? Мерлин! Ну, скажи, вот на кой черт мне философский камень? Я и так бессмертный!
— Ну, — пожал плечами Лео. — Может, ты разбогатеть хочешь. Я бы вот от такого камня не отказался. Вот только, скорее всего это дурацкая ловушка. — Тон его стал серьезным. — Поэтому, постарайся сейчас припомнить, кому из Упивающихся смертью известно, что Темный лорд стремился завладеть философским камнем. Ведь тебя будут об этом спрашивать.
Рики вздохнул, хорошо представляя въедливое выражение на лицах завуча, директора Дамблдора, дядюшки Гарри, сэра Рональда Уизли и прочих. Вместе с тем он напряг память.
Лео не мешал ему думать. Он тут же вынул из своей сумки учебник за четвертый курс по гербологии, прислонился к перилам и углубился в чтение, как будто так и надо.
Но задача, вроде бы простая, постепенно приобрела в голове Рики вид настоящей головоломки. В самом деле, ну кому Волдеморт, лишенный в то время тела, рассказал о планах насчет камня? Одному типу рассказал, но так тот и умер в тот же год, когда Дамблдор уговорил Фламеля уничтожить единственный экземпляр гениального алхимического изобретения. Оно, конечно, к лучшему, но получалось, что о философском камне знало несколько светлых магов, которых можно пересчитать с помощью пальцев одной руки: Дамблдор, сам Фламель, кто‑нибудь в Министерстве, дядя Гарри… Хотя, тот наверняка рассказал друзьям, возможно, одноклассникам, да мало ли, вряд ли Поттер с детства и со всеми был таким скрытным, как с Ричардом Макарони.
— Нет, — твердо заявил Рики после того, как Лео освежил в памяти четыре с половиной листа. — Волдеморт никому не говорил о философском камне. После того, как он вернул тело, это стало не важно, было полно других дел, и вообще, знаешь, скорее уж стоит спросить моего крестного отца, кому он или Дамблдор могли рассказать об этом.
С письмом Рики отправился к профессору Снейпу. Что и неудивительно, потому что завуч сразу же показался в вестибюле, и, конечно, он сам направился к своим лучшим ученикам и, конечно, согласился их выслушать.
На сей раз в кабинете он, еще не дочитав, предложил ученикам присесть, и обеспокоившись, конечно, содержанием корреспонденции Рики, все же не скрывал одобрения.
— Хвала Мерлину, вы принесли это мне, — объявил он, закончив чтение.
— Вас удивляет, что у нас хватило на это ума? — не удержался Рики; его уязвило, что профессор хвалит их, как маленьких за послушание.
— Нет, — усмехнулся Снейп, движением палочки вновь зажигая погасшую свечу на столе, — не ума — осторожности, здравого смысла и самосохранения. Как раз того, чего вам всегда не хватало.
— Вот я и говорю — вы ожидали, что мы сделаем глупость какую‑нибудь, — проворчал Рики.
Он заметил, что Лео глядит на него удивленно — с чего бы ему вздумалось на профессора за это обижаться?
— Следует быть умным, — назидательно произнес завуч, — но не самонадеянным.
— Вы правы, сэр, — откликнулся, желая сгладить непонятное недовольство, Лео. — Мы здраво рассудили, что нам сейчас не хватит знаний…
— Пусть бы даже и хватило, это, как бы вы сейчас не думали, ничего не решает. А чему вы удивляетесь? Знание — прожектор разума во тьме реальности! — произнес Снейп с непередаваемым сарказмом. — Какой вздор! Неужели вы все еще верите в это? Некоторые оптимисты считают, что детство — это сплошной свет, но там ведь нет никакой науки. Зато многие ученые своими рассуждениями способны так затемнить суть вопроса, что поневоле усомнишься, есть ли у них разум. Взгляните хотя бы на меня, — завуч усмехнулся. Рики хорошо помнил, такие вкрадчивые усмешки профессор обычно адресовал другим. — В «Хогвартсе» найдется достаточно болтунов, которые расскажут, что я бы не вылезал из подземелий, если бы это было возможно.
Рики несколько обалдел от этой тирады. Он заподозрил, что философствующие рассуждения относятся не совсем к ним; скорее, к тому, что профессор в данное время беспокоит.
— Что, все‑таки, Вы хотите сказать, сэр? — не выдержал Лео.
— Что разум — отличный инструмент, — губы профессора жутковато подернулись, зрелище не для первокурсника, но Рики предположил, что профессор сдерживает улыбку. — А инструмент полезен для того, кто умеет его использовать. Вы ведь не раз в этом убеждались, Нигеллус. Хотя бы сегодня.
Плечи Лео вздрогнули, он подался вперед, но усидел на месте.
— Вы правы, сэр! Мы ведь много раз решали задачи с помощью разума, и во многих случаях это могло ничем не кончиться.
— Хотя бы с Эди на третьем курсе, — выпалил Рики. — Если бы мы вовремя не вмешались…
— Да уж, — профессор вытянул пальцы, слегка постукивая по столу. — Вы сдернули с Турнира всех чемпионов.
И он умолк, невольно насупившись. Рики уже не упражнялся в окклуменции. Он просто знал, о чем профессор думает. Снейп в некотором смысле завидовал профессору Ван Пэну — возможно, просто его молодости, и при том довольно отдавал ему должное, чтобы не оставалось места для настоящей неприязни.
— Взять хотя бы вашего одноклассника мистера Флинта, — снова заговорил учитель. — На разум он, как вы знаете, не особенно уповает. И тем не менее, его будущее меня не тревожит. Он найдет свое место в жизни и, весьма вероятно, станет счастливым человеком. Возможно, более счастливым, чем я.
— Вряд ли Вы о себе сожалеете, — фыркнул Рики, и осекся, осознавая, что его тон не вполне соответствует ситуации.
— Именно так, — зловеще изрек Снейп. — И, рискну предположить, вы тоже вряд ли последуете счастливому примеру мистера Флинта. Впрочем, не могу сказать, чтобы Вы чрезмерно полагались на разум, Макарони. Скорее, недостаточно. И, когда с вами будут беседовать люди из Министерства, помните о том, что вы уже совершеннолетние и почти не школьники.
Большего участия трудно было ожидать от профессора. У Рики возникло ощущение, что сказано между ними гораздо больше. Однако дело, которое привело их к завучу, не терпело отлагательств.
Прежде всего, необходимо было задать вопросы Френку, который по непонятной пока причине получил странное посление о философском камне. Рики ни секунды не верил, чтоб тот взялся за старое, желание помогать Упивающимся смертью прошло у него к концу пятого курса наверняка навсегда. Однако следовало выяснить хотя бы, сумеет ли он опознать сову, что принесла конверт.
