Анатолий Нейтак - Попытка говорить 1. Человек дороги (СИ)
Что, всего лишь уход от атаки? Шалишь!
— Мы же договорились! — выпалил Манар, ещё увеличивая дистанцию и отводя Мрачное Лезвие в сторону, в позицию "перемирие". — Никакого самонаведения!
На его теле набухли алым три неглубокие отметины: черта напротив сердца, черта напротив печени и ещё одна — на бедре. Набухли… и начали бледнеть. Что-что, а исцелять простые порезы он умел в кратчайшие сроки, едва замечая, что был ранен. Ещё один плюс хорошего владения эши.
— А я не пользовался самонаведением, — отпарировал я, не скрывая удовольствия. Не так уж давно мне начали удаваться победы в наших спаррингах, и радость от каждой такой победы всё ещё оставалась острой, почти как впервые. — Я управлял Шестом сам.
"Прекрасное было зрелище. Очень поучительное".
"Айс?!"
"Надо поговорить".
В сознании вспыхнуло тусклой звездой направление. А я мысленно поморщился. Как ни крути, как ни сочетай ламуо и магию, но в ментальной области Айс оставался для меня выше всякой конкуренции. Вот и сейчас он обошёл защиту моих мыслей с обидной лёгкостью, словно её вообще не существовало.
Правда, я отвлёкся на поединок…
Правда-правда!
— Так, — сказал я Манару, резко изменив тон и не давая ему вставить ни полслова. — Меня вызывают. Так что закончишь без меня. Было бы неплохо, если бы ты помог Ладе с практикой.
Отработанное до автоматизма сложное движение Шестом, аналог салюта. И вот уже моё оружие опускается на верхнюю грань, а сам я покидаю "песочницу". Бегом.
В мыслях моего друга проскользнуло что-то такое, что спешка не кажется мне лишней.
В Ирване я и Айс как-то очень резко отдалились. Отнюдь не по моей вине. Просто у него вмиг образовалась уйма забот, я тоже придумал себе отнимающие много времени занятия, и… в общем, как-то так вышло, что теперь за целый месяц мы разговаривали меньше, чем раньше, бывало, за один час. С моей стороны имела место неловкость должника: чувство глупое, но всё же имеющее место быть. Айс являлся моим благодетелем, поручителем, отчасти даже работодателем и сверх того — кредитором. Всё это мешало мне искать общения и требовать своей доли внимания, когда своим временем он оплачивал моё и Лады пребывание в школе Проныры.
Глупо? Да…
Но даже осознание неуместности эмоций не всегда помогает от них избавиться. А под моими эмоциями основания, как ни крути, имелись.
Но Айс-то почему избегал моего общества?
"Вот сейчас и выясним. Давно пора, между прочим!"
Подготовка к общению вышла серьёзная. Стены зала для медитаций, где ожидал меня друг, покрывали цепочки странных знаков, от взгляда на которые начинала кружиться голова. Похожие, но неуловимо иные знаки были начерчены на полу, на потолке, на оконных стёклах и лаке, покрывающем внутреннюю поверхность двери. Стоило мне войти и закрыть за собой дверь, как душу мою и мою Силу крепко стиснула парадоксальная слабость. Заклятья Айса преобразили пространство, элементы и стихии. Воздух показался мне пустым, а мой Двойник — далёким до недостижимости, бледным, бессильным, как обычная, совершенно не магическая тень. Лишь значительным усилием воли подавил я желание выскочить прочь из преображённого зала.
"Вот это номер! Даже не подозревал, что он так хорош в ритуалистике…"
— Айс?
— Aelimharro reccu lopinth.
"Не только магия. Даже эффективность ламуо снизилась — на целую ступень как минимум! Право, да только ли Айс здесь ворожил?!"
— Aelimharro reccu lopinth, — повторил мой друг. "Говори на родном языке".
Знаки на стенах казались мне живыми, меняющими оттенки и формы. Размеры зала тоже показались изменчивыми. Колеблющимися, как занавеси на сквозняке. И даже взгляд в Глубину был бессилен выявить, что здесь настоящее, а что — всего лишь наведённый морок. Тем более что никакими иллюзиями тут и не пахло: в ход пошла магия совершенно иного порядка. Я постарался сосредоточиться на Айсе и лежащем у него на коленях Побратиме: то были самые стабильные объекты в поле зрения. Они менялись лишь постольку, поскольку колыхался и менял свойства воздух… и зыбкое, как во сне, пространство.
— На родном, так на родном. Не объяснишь ли, чего ради это всё?
— А ты не понимаешь?
— Нет.
— В границах этой комнаты я частично подменяю собой Теффора.
Я присвистнул, не пытаясь утаить потрясение.
— Риллу из меня паршивый, — бледно ухмыльнулся Айс, поглаживая пальцами руны на клинке, — поэтому настоящей стабильности мне не удалось добиться. Зато подслушать нас уж точно никому не удастся, будь слухачи хоть трижды Видящими. Я не дам.
— Понятно. И что такое страшное ты собираешься мне сказать?
— Страшное или нет, судить не мне. Я просто собираюсь рассказать, кто я такой.
Подтащив ближайшую циновку, я плюхнулся на неё в трёх шагах от Айса.
— Тогда рассказывай.
…жил да был в далёком мире один смертный. Поскольку повезло ему родиться младшим принцем, от рождения он получил изрядную фору перед себе подобными. Таланты, магию, положение и ресурсы — всё имел он, не прилагая к тому особенных усилий. Впрочем, имел он и ответственность перед своей страной, и обязанности, пренебрегать которыми не хотел. Власть явную предстояло унаследовать его брату, а младшему принцу досталась власть тайная. Очень рано, на двадцать седьмом году жизни, встал он во главе тайной службы своего маленького и гордого островного королевства. Впрочем, размер — не главное. По своему влиянию на мировую политику маленькая родина принца стояла на третьем месте — или даже на втором…
— То есть ты не шутил, когда говорил, что был начальником разведки?
— Нет. Нисколько.
…силой и славой родины принца являлись маги. Лучшая Академия Магии — на десяток ближайших миров лучшая! — располагалась в столице. И под началом у принца-шпиона работали маги не последнего разбора. Но даже на их фоне выделялась одна особа, во всех отношениях выдающаяся. Ученица ещё более выдающейся особы, Эйрас сур Тральгим по прозвищу Игла…
— Ты произносишь это имя так, словно я должен её знать.
— Ну почему же? Не должен. Просто Эйрас чем-то похожа на тебя. Тоже вечная непоседа, только много выше рангом. Она свободно приходит в Пестроту откуда-то извне и уходит, когда заблагорассудится… А ещё Игла сыграла в моей жизни такую роль, что я при всём желании не смог бы забыть об этом. Но рассказ мой всё же не об Эйрас, а об ученице её. Бывшей.
…имя себе она выбрала сама. После нарушающего все и всяческие каноны посвящения, что одарило её силами сродни силам бессмертных, подчинённая принца нареклась Ниррит Ночной Свет. И прозвище это шло ей невыразимо. В теории оставаясь сотрудницей тайной службы, на практике она стала ровней своему начальнику. И когда она решила закрепить партнёрство способом, от века соединяющим мужчину и женщину, принц не стал противиться. Да и не хотел ей отказывать, если на то пошло. Ниррит отличалась ошеломительной красотой — не только внешней, но и красотой души. Принц-менталист имел возможность глядеть в суть, не обращая большого внимания на плоть… и его возлюбленная отвечала ему взаимностью.
