akchisko_san1 - Рики Макарони и Пятое Колесо
Рики не разделял его снисходительности. Но, во всяком случае, убрал руку с палочки и перестал опасаться, что Дамблдор собирается обратить его в Дарта Вейдера.
— А ты пороть их предлагаешь? — иронически поинтересовался Дамблдор. — Мистер Филч, конечно, будет доволен, однако вряд ли это понравится попечительскому совету.
Рики растерялся. Первоначально он готов был высказаться в том духе, что не вредно бы их топить, однако это никак не вязалось с его давним стремлением к реабилитации Упивающихся смертью. А ведь эти детки вообще еще ничего такого плохого не сделали. Подумаешь, критикуют Лети Перкинс, а еще Мери и ее полезные начинания, пользуясь тем, что она далеко и не слышит.
— Простите, сэр, — произнес он после долгой паузы. — Похоже, я погорячился.
— Не огорчай сэра Салазара, — попросил Дамблдор. — И Северуса тоже. У него хватает и других забот.
— А каких? — ухватился Рики.
На этот раз Дамблдор не стал прятать за очками свои глаза. Их холодный взгляд светился, как стоп–сигнал.
— Обыкновенных, Ричард, — ответил он, ничего не раскрыв, и давая понять, что бесполезно расспрашивать дальше.
— Хорошо, если так, — сказал Рики, как бы соглашаясь, что это не его дело.
Спускаясь в подземелья, он здраво рассудил, что не станет Снейп, который и так чем‑то обыкновенным слишком занят, вызывать его из‑за сегодняшнего. Ничего он, Ричард Макарони, такого не сделал. Подумаешь, пообещал письмо написать, ведь не один он в «Хогвартсе» пишет, в самом деле.
Популярность стенной газеты Джима Поттера набирала обороты. Причем и поклонники, и те, кто сыну героя не симпатизировал, проявляли одинаковую заинтересованность и ревностно следили за каждым новым номером. Рики все еще уповал на то, что Джеймсу скоро это наскучит, и он забросит свою трудоемкую деятельность, но тем не менее, тянулся уже третий месяц, а он, по словам Рози, столь же самозабвенно работал над новым выпуском.
В Клубе над этим посмеивались, однако Рики, даже себе не признаваясь, что ему не по себе, чувствовал, что все остерегаются писанины юного журналиста. Особенно напрягала вечно актуальная рубрика «Вопросы читателей», которую сам Джим считал самой блестящей своей идеей.
— Она вытащит газету, даже если нам не о чем будет писать, — хвастался Джим и каждый день после ужина исправно собирал свернутые клочки пергамента.
И, судя по всему, расчет его был совершенно правильный. А вот то, что профессор МакГонагол постановила приносить все номера старостам на утверждение, вызывало как недовольство юного дарования, так и вздохи со стороны старост. Это постоянно возобновляемое задание не только добавляло им хлопот и отнимало время, но еще и, случалось, сталкивало между собой.
Так, то, что считал приемлемым Дик, обычно категорически не нравилось Мелани Хатингтон.
— На каком основании он тут заявляет, что эта его подружка Малфой заработала половину очков для «Равенкло»? — возмутилась она. — Хоть бы немного скромности, я уж молчу насчет самокритичности! Он что, посчитал?
— Она посчитала, — вздохнул Дик, — и, если ее расчеты тут привести, ты еще больше разозлишься, наверное.
Такая постановка вопроса не порадовала равенкловскую старосту.
— Нет уж, Поттер, все, что касается вот этой поддержки прав домашних эльфов, сократи вдвое, — потребовала Мелани и покосилась зачем‑то на Артура. — А то можно подумать, что наш колледж больше ничем другим не занимается.
А Марго Фэрли полагала, что любые критические замечания в адрес учителей должны быть немедленно стерты, но этому, при поддержке Рики, воспротивился Эдгар.
— Учителя, при всем моем уважении, никакие не ангелы, — заявил он. — А пресса затем и существует, чтоб освещать проблемные точки, и пусть лучше Джим использует свою энергию так, чем как‑нибудь иначе. Он иногда совсем не понимает, что можно, а чего нельзя сообщать людям, вот и пусть научится критиковать корректно, такое умение ни для кого не лишнее.
И Эди не жалел сил на шлифовку стиля кузена. Рики, с детства много чего наслушавшись в компании родителей и от Пита, тоже давал советы.
— Надо непременно указывать и на достоинства, — поучал он, — а то ты все рисуешь черной краской. А мистер Филч, между прочим, с утра до вечера трудится, и кошку выдрессировал так, что у тебя вряд ли получится!
В подобных случаях Джеймс не удерживался от фырканья, да и вообще поучения действовали на него плохо. Да, мистер Джеймс Поттер, истинный гриффиндорец, ни от кого не скрывал, что считает собственное мнение самым ценным, и основал газету именно затем, чтобы делиться с публикой своими понятиями о хорошем и правильном. Он редко соглашался с тем, что ему говорили, часто отмалчивался, а бывало, и грубил. Подготовка каждого номера «Молнии» велась с битвой, и почти каждый раз Рики так или иначе принимал в этом участие.
— Слушай, некоторые в школе думают, что у меня с тобой противодействие, типа я — папа, а ты — Темный лорд, — буркнул однажды юный Поттер. — Так вот, оно почти так и есть.
— Ты, бесспорно, непобедимый герой, — улыбнулся Рики. — А вот этой девчонке, которая спрашивает, чем обусловлен полный запрет на варку любовных зелий в «Хогвартсе», и не стоит ли сделать просто возрастные ограничения на этот запрет, я бы ответил не так. Может, именно она как раз и мечтает, чтобы Эйвери ее опоил, откуда ты знаешь?
Джим покачал головой. Такая вероятность была выше его понимания.
— И вообще, нельзя вот так называть фамилии, мало ли, что он тебе не нравится! — продолжал настаивать Рики, про себя ругая друзей, которые именно сейчас умудрились пропадать где‑то по своим делам.
На это Джимми без колебаний заявил, что Рики попросту занудствует, если, конечно, не завидует замечательно талантливому стилю, но ссылку на Эйвери все‑таки убрал.
— Я просто подумал, что Тони это развлечет, — сказал он. — Ему как‑то невесело из‑за всей этой истории с Перкинс.
Рики и Эдгар хмуро переглянулись; они не очень поняли, где тут логика, но выяснять особенности гриффиндорского мировосприятия не стали.
В слизеринских делах тоже кое‑что изменилось. Рози исполнила обещание и, попросив Тиффани подвинуться, подсела к Рики. Всего лишь сообщить, что у нее объявился своеобразный поклонник, причем непонятно, хвасталась она или жаловалась.
— Он собирает моих лягушек, самолетики, все виды, — с недоумевающей воинственностью излагала она, делая вид, что не замечает, как старшеклассники к ней прислушиваются. — Подсмотрел, что у меня 12 цветов бумага.
В стороне напротив Френк тяжко вздохнул.
— И что тут плохого? — решился поинтересоваться Рики.
Рози скривила губы.
— Он хочет собрать все виды разных цветов, — сказала она. — Просто чтобы отвезти домой и показывать, как красиво! — и внезапно, преисполнившись таинственной серьезности, объявила: — Он меня шантажирует!
