Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне
Он побеседовал с принцем, но карту не отдал. Знал он таких: никакие слова на него не подействуют, пойдет через пустыню, в надежде, что ему повезет. Поэтому самое лучшее — не давать никаких карт, ничего не объяснять кроме одного: вы там не пройдете, и Песчаный монастырь найти не сможете. Принц хмурился, злился, но молчал.
— Я желаю вам добра, — объяснил Лев напоследок, но его словам вряд ли поверили.
Давно прошел ужин, и гости, и хозяева после недолгого общения в гостиной разошлись по спальням, а Удаган по-прежнему сидел здесь. Перед тем как уйти, Тана взглянула на него с тревогой. Он улыбнулся ей самой безмятежной улыбкой. Эта улыбка развеяла бы любое беспокойство, но мать всегда чувствовала больше, чем другие. Она села рядом и ласково спросила.
— Я могу чем-то помочь?
— Нет, мам, — выдохнул Ле.
— Ганни, — имя прозвучало так трогательно-нежно, что сердце заныло. Тана погладила его волосы. — Мне не нравится то, что происходит сейчас.
— Уже ничего не происходит, мам. Все закончилось.
— Я в это не верю, — вздохнула она. — У Авиела свои тайны, у тебя свои. Что ты задумал?
Он рассмеялся — на этот раз искренно.
— Все нормально, мам. Все будет хорошо, не волнуйся.
— Я чувствую, что вы очень рискуете. И мне так страшно, что я не могу вас защитить…
— Мы сами себя защитим.
— Вот ваша самонадеянность мне и не нравится. Так ты ничего не расскажешь?
— Пока нет. Может быть, завтра. Ты не переживай за нас. Мы сильные. Справимся, — утешал он женщину.
— Сильные… — она опять тяжело вздохнула. — Не бережете вы себя!
— Я — берегу, — он ткнулся лбом в ее плечо, и Тана вновь потрепала его вихры. — Знаешь, как я жить хочу? — заверил он. — Очень хочу. Поэтому берегу.
— Так я и поверила. Ты себя бережешь, пока другим ничего не угрожает. А если встанет выбор… И все вы такие.
— Так это же хорошо, мам! — успокоил он. — Каждый защищает другого. Все защищены.
Тана еще немного поохала и поднялась.
— Ты кого-то ждешь?
Лев решил не лгать.
— Да. Только не говори отцу.
Она ушла, только платье еле слышно прошуршало.
Когда отец и брат запретили ехать в Песчаный монастырь, Удаган внешне согласился с ними. Но отправил эйма к Беркуту с запиской. Теперь оставалось ждать ответа от глав Домов. Если и они посчитают поездку в Песчаный монастырь напрасной тратой времени, значит, так тому и быть.
…Свечи догорали, дрова в камине тоже заканчивались. Удаган встал и потянулся, разминая затекшие мышцы. Пора перебираться в спальню. Дольше ждать бессмысленно. Но в тот же момент услышал, как в стекло постучали. Выбежал в коридор, распахнул дверь. Лунь сел на плечо, давая возможность снять с лапки записку. Удаган удовлетворенно вдохнул полной грудью: его ждали у Беркута. Немедленно.
Алет лежал на кровати, раскинув руки. Взгляд устремлен даже не в потолок — в никуда. Ранели села рядом, поводила ладонью у него перед глазами. Он будто очнулся. Перевел взгляд на нее.
— О чем думаешь? — проворковала девушка.
— Неважно.
— То есть не хочешь рассказать?
— Нет.
— Жалеешь, что в прошлый раз разоткровенничался? — расспрашивала она.
— Нет. Но это не значит, что я буду откровенен всегда.
Вспышка ревности прошла, Алет стал спокойным и… чужим.
— Ну, и ладно, — ее глаза сверкнули в темноте. — Храни свои секреты.
Она склонилась над ним, длинные волосы, упали с двух сторон, словно укрывая их шатром. Губы легко коснулись лба, век, которые он невольно прикрыл. Щек…
— Завтра я уезжаю в Иазер с Трис, — сообщил Алет равнодушно.
— Да? — Ранели тут же посерьезнела. — Но сокол ведь еще не нашел Шелу? А что если вы проездите напрасно?
— Напрасно не будет. Оборотень не врет. Если Яст покинул тот дом, будем разыскивать дальше, — ответил он. — В любом случае эйм все не сделает, там нужны и мы.
— Это хорошо, — Ранели намеренно не обращала внимания на это пренебрежительное "оборотень". — Все будут в сборе, а Трис будет счастлива. Но плохо, что ты уезжаешь. Это надолго?
— Самое меньшее — неделя. Это если Шела на месте. Тогда мы туда доедем, заберем его — и сразу обратно. Если придется искать — задержимся дольше.
— Неделя — это очень долго, — авторитетно заявила Ранели. — Очень.
— Неужели? — брови Алета дрогнули. — Раньше мы не виделись и по полгода.
— Так то раньше! — она наклонилась и точно невзначай провела по его груди прядью волос.
Он дернулся и чуть подвинулся.
— Ты меня щекочешь.
— Ты вот скажи, потом, после обряда, ты будешь уезжать надолго, да?
— Да.
— А я буду жить здесь?
— Да.
— Несколько месяцев?
— Не знаю. Может, и несколько месяцев. Но, скорее всего, тогда я заберу тебя с собой.
— Хоть одна хорошая новость! А если ты будешь жить без меня… ты будешь с другими женщинами встречаться?
— Не знаю, — голос такой же равнодушный. То ли очень устал, то ли хочет ее разозлить.
Ранели притворилась, что ему это удалось.
— Если я узнаю, что ты мне изменил, я… я такое тебе сделаю! Ты не представляешь. И нечего хихикать! Что смешного?
— Приятно, что не только я тебя ревную.
— Ах, так? Тебе приятно? Ну, все!
Она стремительно запрыгнула на него и сначала пощекотала волосами, а затем поцеловала, оставляя влажную дорожку на груди, животе… Алет зарычал и перевернул ее на спину, деланное равнодушие исчезло без следа. Вот такого Сокола она и любила, не нравилось только одно…
— Нет, это невыносимо! — воскликнула она, не выдержав. — Ты даже в постели хочешь быть главным. Самым главным. Хоть иногда ты можешь довериться мне?
— Нет, — она навис над ней. — Так нас воспитали. Мужчина главный. Всегда. Тебе придется с этим смириться.
— Так вас воспитали? — удивилась она. — И Шела такой? Мне с трудом верится. Судя по тому, что рассказывала Трис и Тана… И по тому, что Авиел рассказывал, Шела совсем другой. Веселый, невозмутимый. А не такой громкий, как ты!
— Может быть, — согласился Алет. — Он младшенький, его все любили.
— Ле — старший. Но он абсолютно на тебя не похож. Абсолютно. Я не знаю, соберется ли он когда-нибудь жениться, но никогда не поверю, что он так шумит. И Авиел — он суровый, но… не такой.
— И что ты хочешь этим сказать? — Алет быстро сел. — Что я похож на Охотника, поэтому такой… шумный, как ты выражаешься?
— Алет, я вовсе…
— Я тебя не устраиваю? — перебил он резко.
Ранели обругала себя: так хорошо все начиналось и кто ее за язык тянет?
— Устраиваешь! Алет, ну, пожалуйста… Я сказала глупость.
