Валентина Герман - Озаренные солнцем
Диадра вздохнула и ошарашено покачала головой. Она все еще не верила в то, что сказал ей Берзадилар. Почему она? Причем она здесь?.. Как ни старалась, она не могла вспомнить ничего, что подтвердило бы слова юноши. Она помнила свое детство в Борренале, помнила родителей, помнила, как они с Илли совсем маленькими девочками играли у моря… но она никогда не жила в этом городе, который стоял мертвым уже несколько столетий, никогда не видела Анторга, кроме как в своих видениях. Диадра посмотрела на Берзадилара.
– Я не могу вспомнить ничего, – сказала она. – Я знаю только то, что видела в своих снах.
– Ты никогда и не вспомнишь, – ответил Берзадилар, улыбнувшись. – Это была другая жизнь, и ты была другой… сейчас в тебе от тебя прежней осталась только твоя внешняя прелесть… и твоя чистая, красивая душа. Я мог бы сейчас не говорить тебе правды, и ты сама никогда бы не узнала… да это и неважно. Все, что было тогда, теперь уже не играет для тебя никакой роли. Но, прости, я так и не смог отказать себе в удовольствии вновь побыть с тобою.
– Вы ведь ненавидели меня, – удивленно сказала девушка.
Берзадилар улыбнулся и покачал головой.
– Я любил тебя, Диадра. Но ты любила Анторга… ты прожила счастливую жизнь с ним. Я не смог убить его тогда, когда узнал, что именно это успокоит Ауру, только потому, что знал, как ты любила его. Я не мог лишить тебя этого.
– Но ведь Вы презирали меня за то, что я была человеком…
– Вначале, – кивнул Берзадилар. – Пока я не узнал тебя ближе… всем свойственно ошибаться, Диадра. И я жестоко ошибался в своем презрении к людям.
Диадра с сочувствием смотрела на него. Берзадилар уловил этот взгляд и улыбнулся.
– Ты все та же, Диадра, – сказал он. – Сочувствуешь всем и прощаешь всех.
Диадра лишь покачала головой. Ей в самом деле было искренне жаль его. Он был рядом с ней когда-то так давно, он ошибался, он любил, он просто прожил свою жизнь так, как сумел… а она даже не помнила его.
И никто не помнил.
Диадра вздохнула.
– Вы сказали, я должна закончить все это?..
– Да, – ответил Берзадилар. – Возьми мой кинжал и расколи Печать Солнца… твои руки не причинят ни одному из нас боли.
– Хорошо, – Диадра кивнула и мягко посмотрела на юношу. – Берзадилар… я не знаю, сможешь ли ты услышать это, но я хочу сказать тебе… я видела тебя достаточно в своих снах, и я думаю, что живи ты сейчас, в мое время… я бы смогла полюбить тебя.
Юноша улыбнулся.
– Спасибо, Диадра.
Видение начало расплываться.
– Прощай, Берзадилар, – тихо сказала Диадра, касаясь его призрачной руки.
Последним, что она видела, была его мягкая улыбка.
Она открыла глаза.
– Вы в порядке, Ди? – взволнованно спросил Рагорн. – Я не смог присоединиться к Вам, что-то не пускало меня…
– Это он не пускал Вас. Берзадилар, – тихо сказала Диадра, приходя в себя после видения.
– Но почему?..
– Он просто хотел поговорить со мной… наедине.
– Поговорить с Вами?.. Вы могли общаться с ним сквозь видение?
– Скорее, с его призраком… тем, что живет в этом кинжале.
– Что он сказал Вам?
– Что это я должна расколоть Печать.
– Но почему Вы?..
Диадра подняла на него глаза.
– Потому что так нужно.
Она обернулась к Илкаду.
– Вы позволите мне?
– Конечно, – он протянул ей кинжал.
Диадра бережно взяла его и обернулась к Плоидису.
– Ваше Величество?..
Король с готовностью снял медальон.
Диадра зажала в руках амулеты и повернулась к саркофагу. Как все началось, так и закончится… она вздохнула и осторожно положила Печать на каменные плиты у его подножия. Ее руки не причинят им боли.
Диадра медленно подняла кинжал.
– Прощайте, – прошептала она едва слышно и резко ударила кинжалом в самый центр Печати.
Металлический медальон раскололся на удивление легко. Мгновение Диадра смотрела на его осколки, а потом увидела, как дымка заструилась из них, собираясь в призрачное тело. Рядом стало появляться и второе, и Диадра удивленно взглянула на кинжал. Он был цел, но дух Берзадилара тоже освобождался… он исполнил свое предназначение.
Диадра подняла глаза и вздрогнула. Перед ней стояли Анторг и Берзадилар, молодые, улыбавшиеся… Диадра улыбнулась им в ответ. Она никогда не вспомнит той жизни, никогда не вспомнит, как она любила, и как они любили ее… но для них она была той самой, их Диадрой. И они смотрели на нее, как тогда.
– Прощайте, – вновь прошептала девушка.
И призраки, бросив на нее последний взгляд, всколыхнулись и взмыли ввысь, к стеклянному куполу Храма Нераздельности.
Диадра поднялась с колен и, обернувшись, протянула кинжал Илкаду.
– Это Ваше. Теперь это обычное оружие.
Илкад кивнул.
– Спасибо.
– Вот и все, – сказала Диадра тихо.
Ей было грустно. Она знала, что больше никогда не увидит Анторга и Берзадилара в своих видениях, и с удивлением поняла, что, хоть совсем не помнила той, прежней жизни, ее сны все же успели сказать ей достаточно, чтобы она прониклась чувствами к ним обоим… и ей было так жаль их. Они были забыты, как и сотни, тысячи других; их жизнь, их мысли и чувства канули в вечность, оставив после себя лишь плоские, лживые легенды, украшенные их именами. А она жила, и она не помнила их, не помнила, какими они были тогда для нее, и ей было бесконечно жаль этого.
«Я не забуду Вас теперь, – подумала Диадра. – Я обещаю, что вы, такие, какими я узнала вас, навеки останетесь в моем сердце».
Неожиданно она почувствовала, как чья-то теплая рука легла на ее плечо.
– Вы в порядке, Диадра? – участливо спросил Рагорн, заглядывая ей в глаза.
Она улыбнулась ему.
– Да. Все хорошо.
– Колебания Ауры уже начали стихать, – сказал Илкад, и Рагорн согласно кивнул.
– Выходит, мы можем возвращаться? – спросил Плоидис, взглядывая на Эстер.
Чародейка кивнула:
– Древние заклинания уже возвращаются в свои пределы… думаю, мы доберемся в Авантус быстрее, чем…
– Илли!.. – внезапно воскликнула Диадра.
Плоидис резко выпрямился.
– Что?..
Диадра была бледна и испуганно глядела на Плоидиса.
– Илли… – повторила она бесцветным голосом. – С ней беда…
– Что… что случилось?.. – с замиранием сердца спросил Плоидис.
– Я не знаю… – Диадра покачала головой. – Я видела кинжал… и кровь…
Плоидис побледнел и бросил взгляд на Эстер. Не говоря более ни слова, они стремглав бросились к выходу из Храма.
Глава 23. Верность и предательство
Иллиандра стояла у окна королевского кабинета и вглядывалась в темноту ночи. Мимолетный страх отступил, уступая место ликованию.
