Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды
Эмир небрежно шевельнул рукой — шкатулка открылась, из нее выскочила «гавана», подлетела к губам эмира и зажглась. Ползли минуты; пепельница время от времени вспархивала, чтобы подобрать пепел. Нетрудно было понять, что все вещи, окружавшие эмира, были соответствующим образом заговорены и обладали способностью легко двигаться. Что ж, эмир нуждался в подобном удобстве — он ведь был чрезвычайно жирным для того, чтобы оборачиваться в огромного тигра.
В номере было очень тихо. Сквозь окно на нас таращились звезды. И мне было неприятно видеть стандартные огоньки святого Эльма на сарацинских тюрбанах…
Но вот в моем мозгу слабо зашевелилась идея. Я еще не знал, как ее осуществить, но время шло — и я начал составлять кое-какие чары.
Наверное, прошло с полчаса — хотя мне показалось, что минула по меньшей мере половина столетия, — когда дверь наконец открылась и вошел фенек, маленькая ушастая лисичка африканских пустынь. Фенек забрался в большой стенной шкаф — для превращения ему требовалась темнота, — эмир проводил его взглядом. Парень, вышедший из шкафа, оказался карликом ростом в один фут. Он распростерся перед эмиром и торопливо что-то пробормотал высоким, чуть дрожащим голосом.
— Ясно, — сказал эмир. И медленно обернулся ко мне: — Итак, из доклада ясно, что ничьих следов, кроме ваших, не обнаружено. Вы солгали.
— А разве я вам не объяснял? — удивился я, чувствуя, как у меня пересохло в горле. — Мы использовали сов и летучих мышей. Волк был один, это я.
— Угомонитесь, — сказал он без всякого выражения. — Я не хуже вас знаю, что среди летучих мышей оборотнями бывают только вампиры, а они… как это у вас называется? Что-то вроде пятой колонны в любой армии.
Да, он был прав. И, между прочим, всякие штабные генералы постоянно приставали к нам с вопросом, почему мы не организуем боевую единицу из дракул. Ответ всегда звучал одинаково: цни слишком легкомысленны и слабосильны; они не выносят солнечного света; если им не давать постоянно свежую кровь, они вполне способны наброситься на своих же товарищей; их нельзя использовать в непосредственной близости от итальянских частей. Я обругал себя за собственные слова, но я просто слишком одурел, чтобы как следует соображать.
— Я уверен, вы что-то скрываете, — продолжал эмир.
Он шевельнул пальцем — стакан подлетел к графину, наполнился «скочем», впорхнул в руку эмира, и эмир принялся не спеша прихлебывать спиртное. Сарацинский калифат исповедовал еретическое отношение к спиртному; сарацины утверждали, что пророк, запретив пить вино, ничего не сказал о пиве, джине, виски, бренди, роме и тминной водке.
— Нам придется применить более строгие меры, — сказал наконец эмир. — Я надеялся избежать их. — Он кивнул своим стражам.
Двое схватили меня за руки. Паша принялся меня бить. Он явно был специалистом в этом деле. Фенек-оборотень не отрывал от меня жадного взгляда; эмир, попыхивая сигарой, продолжал листать бумаги. После нескольких мучительных минут эмир отдал приказ — меня оставили в покое и даже дали стул, что оказалось весьма кстати.
Я сел, тяжело дыша. Эмир оглядел меня с сожалением.
— Мне очень неприятно, — сказал он. — Поверьте, я не люблю подобного. — И, как ни странно, я ему поверил. — Позвольте выразить надежду, что вы образумитесь до того, как вам будет причинен непоправимый вред. Ну а пока… хотите сигару?
Старые штучки, допрос третьей степени. Сначала избить человека — потом проявить доброту. Вы бы удивились, если бы узнали, как часто люди впадают от этого в умиление и ломаются.
— Мы хотим узнать все о ваших частях и планах, — сказал эмир. — Если вы начнете сотрудничать с нами и примете истинную веру, то сможете занять у нас весьма высокое положение. Калифату нужны смелые люди. — Он улыбнулся: — После войны вы сможете, если захотите, набрать гарем из актрис Голливуда.
— А если я не стану доносчиком… — пробормотал я.
Он развел руками:
— Тогда вам не понадобится гарем. Выбор за вами.
— Дайте подумать, — сказал я. — Это нелегко.
— Пожалуйста, думайте, — вежливо ответил он и вернулся к бумагам.
Я устроился на стуле как можно удобнее, затягиваясь дымом и постепенно восстанавливая силы. Армейские чары можно снять, если только я добровольно дам на это согласие, чего я делать не собирался. Я уставился на окно за спиной эмира. Второй этаж… не так уж и высоко.
Конечно, я мог и разбиться. Но это лучше того, что мне предстояло здесь.
Я стал составлять чары, которые мог бы прочесть вслух достаточно быстро. Для этого нужно знать один из сокровенных языков — латынь, греческий, классический арабский, санскрит, древненорвежский и так далее — на этом строится вся наука. Параестественные силы неохотно откликаются на обычную речь. Но в повседневной жизни постоянно приходится управлять разными мелочами, и, конечно, я не был новичком в этом деле.
К тому же я достаточно хорошо знал один эзотерический диалект. Трудно сказать, сработает ли это сейчас, но можно попытаться.
Я напряг мускулы и как бы случайно переменил позу. Потом протянул руку к пепельнице, чтобы стряхнуть пепел с сигары, — к ее кончику прилип пепел с сигары эмира.
Найдя наконец не слишком удачные рифмы, я поднес сигару к губам и тихо произнес:
Пепел — вниз упади,
Уголь — путь свой найди,
По дуге полети,
Прямо в глаз попади!
Я закрыл правый глаз и поднес тлеющий кончик сигары почти к самому веку.
Сигара эмира взлетела — и ткнулась в его правый глаз.
Он заорал и упал на спину вместе с креслом. Я вскочил и одним прыжком очутился возле фенека. Свернув его подлую шею, я сорвал с оборотня магическую вспышку.
Стражи взвыли и бросились ко мне. Я перепрыгнул через стол, прихватив по пути графин, и оседлал эмира. Одурев от боли, он колотил и царапал меня, а я, размахивая графином, выкрикивал:
Ну-ка, стекла, вперед!
Первым цель кто найдет —
Первым в кость попадет?
Ну-ка, стекла, в полет!
Закончив, я запустил в стражей графином. Стихи, конечно, были никудышные, и они не сработали бы, если бы все предметы, окружавшие эмира, не были одушевлены. Но стекло оказалось очень послушным… и вслед за графином в стражей полетели хрустальный шар, пепельница, кубок, стаканы, шкатулка для сигар и оконные стекла. Воздух наполнился летящим стеклом.
Я не стал задерживаться, чтобы увидеть результаты, а просто мгновенно выскочил в окно. Я приземлился на тротуар — тут же поднялся и бросился бежать.
