Энгус Уэллс - Повелители Небес
— Госпожа Гвеннет, она в добром здравии? — спросил я, поскольку Сарун молчал.
— Да, она сейчас с ребенком, — ответил он. — Второй родился. А мать с ней и с Гаратом.
— Да благословит Господь и мать и ребенка, — сказал я торжественно.
— Жизнь идет своим чередом, — ответил Сарун и выпил. — Кому-то черед родиться, а кому-то умереть. Думаю, тех, кто умрет, в ближайшее время будет много больше.
— Полагаете, что Повелители Небес нападут на нас в этом году? — спросил я.
— Полагаю. — Он пожал плечами и удостоил меня кислой улыбки. — Но это даже и не важно. Потому что многие и так умрут — от голода и болезней. Если, конечно, эта проклятая жара не спадет.
Сарун только подтверждал мои страхи и опасения. Я поинтересовался относительно его братьев.
— Тадвин женился, — бросил в ответ наместник, — и отбыл в Рирсбрийский замок, а у меня теперь есть наследник.
— А Рекин? — спросил я. — Андирт?
— А что Рекин, она жрица, — ответил Сарун. — Она гоняется за чертовым проклятым кораблем Повелителей Небес.
— А они что? Опять появились? — спросил я, наблюдая, как мой собеседник теребит ленточку на своем рукаве. — Я с ними не встречался с тех пор, как наступил новый год.
— Да, — зло усмехнулся Сарун. — Они снова появились, их уже не раз видели с тех пор, как началось это необыкновенное лето. Они подобны чертовым шершням, одного убьешь — на его место два становятся. Рекин по горло в работе.
Андирта он не упоминал, и я подумал, что сотник, по всей вероятности, следует за жрицей-ведуньей. Я все-таки поинтересовался, и Сарун в ответ отрицательно покачал головой.
— Андирт погиб, — сказал наместник. — Тому уж два года: огромные драккары, от них тогда просто отбою не было.
Я уставился на говорившего эти страшные слова, на какое-то время лишившись дара речи. Каким бы это ни показалось глупым, но мне всегда думалось, что Андирт умереть просто не может. Глазом моей памяти я видел его так же четко, как в тот день, когда он впервые появился в Вайтфише и позволил сыну простого рыбака понести свой шлем. Андирт был первым человеком, посадившим меня на коня и обещавшим мне место в воинском братстве, если мне не случится стать Мнемоником. Андирт отвел меня в дубовую рощу. Я считал его своим другом и теперь чувствовал внутри себя пустоту. Казалось, что кто-то украл у меня часть моего приросшего к душе прошлого, как словно я опять лишился Рвиан, Урта или Клетона. Исключая только то, что они все-таки были живы, а Андирт теперь оказывался потерянным навсегда.
Я услышал, как Сарун сказал:
— Мне очень жаль, Давиот. Вы ведь были близки, если я не ошибаюсь.
Я кивнул, протягивая руку к своему кубку, и отпил несколько глотков, стараясь прогнать прочь свою грусть.
— Он был очень добрым человеком.
— Да, — согласился наместник. — Пусть ему не будет одиноко в царстве мертвых.
Мне не хотелось более думать о потерях, и я спросил:
— Наследник у вас уже есть, вы сказали?
— Мальчик. Я назвал его в честь отца Барданом. — Суровый лик Саруна смягчился. — Ему, правда, и четырех еще нет, но он уже хорош. Скоро увидишь его.
— Буду весьма рад, — ответствовал я. — Приятно очутиться у вас здесь снова, господин мой Сарун.
— Просто Саруна будет достаточно, — возразил он. — Терпеть не могу церемоний.
«Как и твой отец», — вспомнил я и улыбнулся.
— Итак, — объявил наместник, — ты, наверное, желаешь помыться и отдохнуть с дороги? Ты ведь держишь путь из Тарвина, а это не близко.
— Я останавливался по дороге, — ответил я. — В Вайтфише, например, но вы правы — я с удовольствием соскребу с себя грязь.
Если разобраться, то благодаря заботам моей матушки я вовсе не был грязным, однако мысль о горячей ванне весьма и весьма радовала мое воображение.
— Тогда пусть так и будет. — Сарун подозвал слугу и дал Измененному наказ, чтобы мне предоставили комнату и ванну. — Вечером тебе представится возможность рассказать нам все, что ты видел на своем пути. Рекин, наверное, вернется к тому времени, и нам обоим желательно послушать, каковы настроения в деревнях.
— Как прикажете, — ответил я и вслед за слугой покинул зал.
Я улыбнулся слуге:
— Меня зовут Давиот, а тебя?
— Тал, — ответствовал он. — Приготовить вам ванну, господин Давиот?
Слуга вышел из комнаты, я остался один и какое-то время с отсутствующим лицом вращал вокруг своего запястья браслет, вспоминая слова Лана: «Ты встретишь Измененных, которые помогут тебе, если будет надо. Тогда мой подарок может оказаться очень даже полезным, Давиот. Береги его, а если кто-либо из Истинных спросит тебя, что это, отвечай, что, мол, так, безделушка».
Этот браслет казался мне своеобразным пропуском в общество, завесу над тайнами которого мне слегка приоткрыл Лан, следовательно, я полагал, что его должны узнавать все Измененные, но это, однако, оказалось не так. Я подумал, что внутренняя иерархия среди Измененных может быть еще более сложна, чем у моих соплеменников. Вероятно, Лан представлял какую-то партию или группу, о существовании которой мой слуга в Камбаре не имел ни малейшего понятия. В эту фракцию входил и Урт, так как Лан знал о нем и наша дружба сослужила мне в глазах моего морвинского слуги неплохую службу. Я принялся разглядывать браслет, сдвинув брови, чувствуя себя заинтригованным более обыкновения.
Тут явился Тал и двое глыбоподобных «быков», принесших ванну и воду. Я забыл о своих размышлениях, предавшись идиллическому наслаждению от купания.
Лежа в ванне, я услышал звон мечей и доспехов внизу, производимый вооруженными всадниками. Время от времени до меня доносились голоса, произносившие имя Рекин. Я выскочил из воды, не думая о потопе, производимом моими действиями, и, подбежав к окну, принялся пристально всматриваться в то, что происходило во дворе. А там я увидел множество спешившихся всадников, одетых в едва различимые под пропитавшей их одеяния пылью цвета Камбара. Среди них находилась и Рекин, пыль покрывала и ее лицо, и черные как вороново крыло волосы, и такое же черное кожаное облачение. Моему взгляду представились несколько неподвижных тел, я понял, что некоторые из воинов ранены. Я отошел в поисках полотенца, а когда вернулся обратно, Рекин уже не было. Я хотел не мешкая увидеть ее, потому, наскоро вытеревшись, в спешке оделся и поспешил вон из комнаты в зал.
Там, если не считать нескольких слуг, никого не было, и, когда я принялся расспрашивать о жрице-ведунье, мне сказали, что она и наместник Сарун уединились в личных покоях последнего для обсуждения каких-то приватных дел. Я рассудил, что мне вряд ли стоит беспокоить их, и потому решил подождать в зале. Через некоторое время начали появляться воины. Те, что ходили с Рекин, были отмечены печатью усталости, те же, кто оставались в замке, оказались не более разговорчивыми, чем их товарищи. Корабль Хо-раби оказался в пределах досягаемости, и Рекин бросила вдогонку за ним два эскадрона. В последовавшей затем битве пятеро солдат были убиты, а девять ранены. Победа далась нелегко, и теперь, когда пыл сражения угас, солдаты не знали, радоваться ли им одержанной победе или оплакивать погибших. Видел я заливавшихся слезами женщин, что скорбели над павшими, а также и тех, кто радовались тому, что их мужья, отцы и братья вернулись живыми с поля брани. Я опрокинул кружку эля и оказался вскоре в мрачном углу, куда мне вовсе не хотелось вторгаться.
