Оксана Демченко - Безупречный враг
— Как мы станем жить?
— Полагаю, как обычная семья, неплохо, — пообещал Мирош. — Даже лучше многих. По счастью, вы ничуть не похожи на Эльзу. Да и я не копия обманщика Эгриза. Не хочу вынуждать платить за наши ошибки еще одного человека, пока даже не родившегося. И надеюсь, что где-то далеко иные люди окажутся добры к моей Эльзе… Что скажете, звать писцов, градоправителя и свидетелей для публичного оглашения нашего тайного брака? Вам ничего не придется делать. Я сам все решу, лежите и отдыхайте. Просто скажите «да» или «нет».
— Надо же, вы меня уговариваете, — вяло удивилась Лидия. И неуверенно улыбнулась: — Придется учиться звать ваше высочество на «ты». Иначе нам не поверят. А моему ребенку действительно нужны отец и фамилия. Спасибо.
— Нашему, не путайся в словах. Еще ребенку требуется имя, и, если это допустимо, я сам выберу таковое. Итак, свидетели, — вроде бы оживился принц. — О, это занятно. Прежде всего, и прошу не морщиться, Магрис Тэль-Локт. Он подавится, но все подтвердит, а позже не сможет отказаться от своих слов. И твой брат, выловивший мерзавца вчера вечером на дороге в столицу.
— Значит, он мне не враг, — обрадовалась Лидия.
— Левин прекрасный человек, как можно такое думать! Отдыхай. Твоя Марта грозит мне кулаком, так что пора, ухожу. И не переживай, никто не посмеет обидеть мою жену. Даже король. Во второй раз я не позволю кузену мной играть, как мальчишкой.
— Это хорошо.
Лидия прикрыла глаза. Очередное снадобье, немедленно поданное горничной, обволакивало сознание теплом и безразличием. Так и надо. Отдыхать и не думать о плохом.
Мирош исчез. Спать не хотелось, и Лидия смотрела на пламя свечи. Танцующее, изменчивое и завораживающее. В соседней комнате перешептывались люди. Окала и кого-то ругала конопатая Марта. А вот и знакомые легкие шаги: мачеха. Только Натэлла ходит так уверенно и быстро, одним своим видом принуждая окружающих к вежливому молчанию.
— Как она? — явно спрошено у горничной.
— Да к лучшему развертается, — забубнила едва различимо Марта. — Отдыхают. Все у них благополучно.
Еще шаги, тоже знакомые, тяжелые и неспешные. Лидия улыбнулась. Вот и папа приехал. Дышит тяжело, явно зол. Но разве это главное? Он здесь, значит, все обойдется. Скрипнуло кресло.
— До темноты чтобы убралась из дома, — тихо и страшно вымолвил отец. Помолчал, и весь особняк словно сжался, не смея вздохнуть и скрипнуть, обрушивая гнев князя, пока что едва удерживаемый… — Слышала? У моего слуги получишь деньги по договору. Я разрываю его. Подарки можешь забрать. Всё.
Лидия раскрыла рот, как выброшенная на берег рыба. Закрыла, задохнулась и даже закашлялась. Как же так? За что? Ее-то за что? Самым страшным было молчание мачехи. Легкие шаги стали удаляться. Еще немного — и стихнут.
— Ната! — закричала, как ей казалось, Лидия. Получился жалкий шепот. — Ната!
За дверью засуетились: расслышали. Отец невнятно рявкнул, прогоняя остановившуюся на полушаге бывшую жену.
— Ната! — От собственного бессилия и безголосия на глазах выступили слезы обиды.
— Иду, — негромко ответила мачеха.
Шаги все так же уверенно пересекли комнату, дверь приоткрылась. Натэлла выглядела не лучше принца Мироша: бледная, осунувшаяся. Одетая непривычно просто, без прически и румян. Села на край кровати, улыбнулась, хотя было ей совсем не весело. Погрозила пальцем. Было удивительным то, что она по-прежнему собою владела и тон голоса ничуть не изменился, как и посадка головы, как и привычка расправлять плечи и не сутулиться, бесконечно и пока что бесполезно прививаемая падчерице.
— Не получится у меня отлупить тебя, негодная девчонка. А следовало бы, ну нет покоя от тебя, ну нету… Зачем звала? Тебе полагается спать.
— Папа!
— Ты взялась капризничать всерьез, — удивилась мачеха.
Князь пересек комнату и нехотя устроился в кресле, мрачно глянул на бывшую подругу. Перевел взгляд на дочь, бледную и почти прозрачную:
— Что тебе?
— Мы с принцем Мирошем женаты третий месяц, — осторожно заверила саму себя Лидия. — А ты не сделал мне подарка.
— Зато ты уж расстаралась, — рявкнул князь, широко размахнул руки, обрушился всей спиной в кресло и стукнул кулаком по хрустнувшему подлокотнику. Выдохнул с рычанием, стравливая возмущение. Пояснил: — Было б кого пороть, выпорол бы. Но не могу! Выглядишь так, словно душу в тебе только одеяло и удерживает. Иначе отлетела бы. Ну, какой надобен подарок?
— Летом у тебя появится внук или внучка, — вслух задумалась Лидия. Отец шумно подавился новостью. — И что мне с ними делать без бабушки? Ты опять начнешь охотиться и рубить коровам хвосты, вот как я полагаю.
— Лидушка, и всего-то раз такое приключилось, — смутился князь. — Где я возьму бабушку? Вон, сестру в замок приглашу. Может…
— Очень прошу никогда при мне не упоминать эту гадкую женщину, — тихо и зло приказала княжна. — Брат у меня есть. Тети — нет. И все.
— Фамильный характер проснулся, — умилился князь. — Одного не пойму. Лара, то есть эта гадкая женщина, не дала моей… — он мрачно зыркнул на мачеху, — бывшей жене тебя отравить. Лекаря вызвала, в шубу укутала. Так вроде.
— Совсем наоборот.
Конопатая горничная, которая полагала себя главной в комнате княжны, приволокла шубу и обличающе бросила на ковер. Заговорить первой при грозном князе Марта не посмела, молча ткнула пальцем в измятых синих соболей, каких у тетки Лары никогда не было и быть не могло…
— Ну я ей еще один осиновый кол добавлю к лесным угодьям. — Шея князя налилась багровым тоном. — Я ей… Ладно, позже. Что мы обсуждали касательно годной бабушки?
— Эту хочу. — Лидия кивнула на мачеху и почувствовала, что капризничать сегодня удивительно приятно. — И немедленно. Пока в ратуше все в сборе, как раз успеешь.
— С ума посходили мои бабы, — глубокомысленно промолвил князь, по всему видно, очень довольный развитием событий. — Ты ж ее каждодневно и неустанно требовала изгнать! И вообще… Ты соображаешь, какого она воспитает мне внука? Это ж будет чудовище!
Князь раздраженно фыркнул, настороженно и неуверенно глянул на Натэллу. Дернул шеей, тяжело вздохнул. Обернулся к приоткрытой двери и в полный голос велел закладывать карету и отослать в ратушу нарочного: пусть ждут его светлость.
— Чего расселась? — виновато и оттого еще более воинственно упрекнул он мачеху. — Переодевайся. Не могу же я опозориться, как никчемный принц Тэль-Коста? Моя жена должна явиться на церемонию в пышном платье и при рубинах. Потому что лучшие рубины именно наши, даргмирские, это всякому надо знать.
