akchisko_san1 - Гарри Поттер и Обитель Бессмертия
— Ты хочешь сказать, – спросил Гарри, – что эльфийка сознательно отравила свою хозяйку?
— После того, как та подарила фамильную чашку кому попало – скорее всего, – мрачно кивнул Захариас. Было видно, что он здорово не одобряет такой образ действий. – Родственники, конечно, сразу поняли, что все так и было, и согласились с версией Министерства – ошибка в приготовлении пищи.
Гарри поблагодарил Захариаса и, чтобы отвлечь остальных, попросил раскладывать найденные бумаги в хронологическом порядке. Когда вновь установилась рабочая атмосфера, Рон, хихикая, потихоньку высказал предположение, что в семействе миссис Смит явно хватало желающих от нее избавиться. Однако Гарри по–прежнему был уверен, что Том Реддл больше всех был заинтересован в том, чтобы миссис Смит замолчала навсегда.
— Скажи, – обратился он к Гермионе, – если Том стал новым владельцем чашки, может быть, после этого он получил право отдавать приказы домашнему эльфу?
— Не уверена, но возможно, – ответила Гермиона. – Вообще, надо, чтобы были, наконец, законы, защищающие эльфов от произвола их хозяев…
— Давай потом, – умоляюще произнес Гарри.
Между тем обнаружились и другие интересные документы. Из накладной, обнаруженной Лавандой Браун, следовало, что господа Борджин и Беркс продали господам Нотту и Макнейру перечень вполне безобидных порошков – если, конечно, верить написанному.
— Отец говорил, чистящим средством Упивающиеся смертью всегда называли всевозможные кристаллы, с помощью которых можно стирать память, ну так часа на два–три назад, – авторитетно сообщил Рон.
— А вот это – точно аконит! – ткнула пальцем Гермиона. – Видишь, написано: «средство от моли»!
— Мерлин всемогущий! – ахнула через пару минут Сюзан Боунс. – Поверить не могу, что Темный лорд посмел писать самому министру магии и предлагать ему сделку!
— А что ты хочешь, если он мне сделку предлагал? – попытался успокоить ее Гарри. – Да, на первом курсе, между прочим!
Полтора часа пролетели незаметно и, подчиняясь здравому смыслу, а также требованию Рона, компания заторопилась на обед. Документы в целом были изучены, и Гермиона не считала необходимым оставлять их здесь и потом возвращаться для дальнейшего обзора.
— Можно было б снять копии, прежде чем отдать их, – предложила Ханна Эббот.
Гарри сам поразился тому, насколько резко запретил подобную практику. Но осознание того, что возле себя не стоит держать никаких улик, было столь отчетливым, что гриффиндорец не рискнул ему сопротивляться.
— Мы не можем гарантировать секретность таких вещей. Откуда вы знаете, кто живет рядом с вами в колледже? Попадают же в замок как‑то эти листовки? – объяснял он.
— Ладно, мы поняли, хорош психовать, – оборвал его Энтони Гольдштейн.
— Я сам свяжусь с Орденом и скажу, чтобы забрали все это как можно раньше, – заявил Гарри.
Гермиона аккуратно сложила пергаменты и перевязала веревкой, после чего превратила раздобытые улики в картину, изображающую башни «Хогвартса». И, пока члены Д. А. пятерками выходили из Комнаты необходимости, Гарри успел еще раз переговорить с Кингсли Шеклботом.
— Отличная находка! Нам нелишне узнать, какая секретная информация известна Лорду, – похвалил аврор. – Кстати, а Гермиона не может сказать, каким образом восстановила пергаменты? Я о таком даже не слышал.
Поговорив с ним, Гермиона вышла к друзьям крайне озадаченная.
— Мне казалось, об этом почти нигде не упоминается, потому что это знание тщательно охраняется аврорами, – сказала она. – Оказывается, они сами не знают. Потому что не читают «Трансфигурацию сегодня». Я наткнулась на него в одном из старых номеров, и выписала. Неужели им никто не пользуется?
— Действительно, странно, – согласился Гарри.
Объяснение этому нашлось очень скоро: тем же вечером, сидя рядом с Гарри в Большом зале, Гермиона начала вдруг резко бледнеть и худеть на глазах, а потом упала в обморок, вызвав настоящую сенсацию. К счастью, Гарри успел подхватить ее, ему помогли хуффульпуффцы, а затем подоспели и учителя.
— Налицо все симптомы крайнего истощения, – авторитетно изложила профессор Строут, осмотрев гриффиндорку и проверив у нее пульс.
— Переучилась, – вздохнула профессор Стебль.
— Неудивительно. Она же лучшая ученица, – прокомментировал Слагхорн, искренне расстроенный.
Однако друзьям Гермионы такое объяснение представлялось никуда не годным. Члены Ордена Феникса тоже были обеспокоены. Не прошло и десяти минут после того, как носилки с Гермионой в сопровождении профессора Строут и профессора МакГонагол покинули Большой зал, а Гарри, оставшийся за столом и окруженный вопрошающими товарищами, услышал в кармане знакомое вздрагивание зеркала.
«Нашли же время», – мрачно подумал он, однако тут же отправился искать уединения в ближайшем туалете. Гарри скорее удивился, чем обрадовался, увидев, что вызывает его Тонкс, которую, впрочем, теперь следовало называть по–другому.
— Ты уже вернулась? – спросил он и, поскольку ответ бы очевиден, высказал свое самое главное опасение: – Неужели те пергаменты были прокляты? Или она нашла что‑то другое в доме Реддлей. Это ведь связано с их домом.
— Да, связано, но по другой причине, – судя по тону, Нимфадора успокаивала его. – Все‑таки она слишком много на себя взяла, но мы примерно поняли, в чем дело.
— Ребята из Д. А. боятся, что с ними может это случиться, – Гарри стало легче, когда Нимфадора помотала головой. – А тебе МакГонагол сообщила? – спросил он.
Тонкс досадливо поморщилась.
— Да, а кто еще? Нет, никто из вас не пострадал, все дело в том, что она колдовала, применяла это восстанавливающее заклинание. Хорошо, что Кингсли уже начал его исследовать, то есть не он сам, у нас есть специальный человек, кто этим занимается. В общем, похоже, что заклинание недоработано, поэтому и не получило применения. Мерлин, Гарри, ее состояние вообще не поддается прогнозу! Может, лучше перевезти ее в госпиталь святого Мунго?
Такого же мнения придерживалась и профессор Строут, но мадам Помфри категорически воспротивилась. Наблюдая за их так называемым профессиональным спором, Гарри все сильнее волновался за Гермиону. Тем более, Пэнси Паркинсон крутилась тут же, деловито сновала между палат и то и дело обращалась к фельдшеру с вопросами.
Гермиона очнулась поздно, и это лишь показало, насколько она слаба. Мадам Помфри, выслушав едва слышанные ответы на свои вопросы, тут же запретила ей разговаривать.
— Знаешь, – сказал Гарри Рону, когда накануне отбоя их выставили из больничного крыла, – я не хочу, чтобы она оставалась там одна. Мало ли, на что способна Паркинсон.
