Роман Смеклоф - Тридцать один
– Пожалуйста, обдумай все еще раз. – жалобно попросил голем. – Поверь, если бы я знал другой способ…– он тяжело втянул воздух. – Но я не знаю.
Мы больше не разговаривали. Я стоял на коленях, изредка меняя позу и смотрел в книжный шкаф. Знакомый запах. Я узнал его. Приторно до тошноты сладкий. Так пахнет смерть.
Наверху хлопнула дверь и под тяжестью шагов заскрипели ступени. Оливье спустился в хранилище и подошел ко мне.
– Доброе утро! – весело сказал он. – Как отдохнул?
Я не ответил.
– Крысеныш, ты что обиделся? – удивленно проговорил хранитель вкуса. – Перестань, ты же хотел быть великим поваром, виртуозом, художником.
Я посмотрел на него покрасневшими глазами. Я устал, вымотался, отчаялся и мне нечего ему ответить.
– Прекратите издеваться! – заступился за меня голем.
– Я серьезно, ведь ты хотел и ты им станешь! Точнее это буду я, но все-то подумают, что это ты! Твоя мечта осуществится. – Оливье хохотнул.
– Почему? – уныло спросил я.
– Именно потому, что ты мой ученик. Успешность ритуала зависела от тебя. Если бы ты не хотел быть моим учеником, не жаждал стать искусным служителем вкуса, ничего бы не получилось! Я давно подумывал сменить тело. – хранитель вкуса потряс рукой. – Это, порядком износилось. Не мог найти подходящего ученика, представляешь! Это очень сложно. Они хуже орков. То умирают из-за собственной беспечности и тупости. То портят мои блюда и я сам от них избавляюсь. Я уже отчаялся, честное слово.
– По-вашему, он сам виноват? Потому что захотел стать вашим учеником? – возмущенно вскрикнул Евлампий. – Это вы все задумали! Вы его погубили!
– Вечно ты драматизируешь! – проворчал Оливье, встав рядом со мной. – Долой разговоры. Времени у нас не много. Сейчас, мы поднимемся наверх, прихватим с собой архивариуса и пойдем на гонки.
– Зачем? – спросил голем.
– Не перебивай. – отрезал хранитель вкуса. – Ты хочешь пожить подольше? – спросил он у меня, и я кивнул. – Тогда, веди себя хорошо. Мы будем смотреть гонки и веселиться! А если будешь дурить, я тебя прикончу. Сотру в порошок этого бестолкового голема, а заодно и архивариуса! Понял?
Я еще раз кивнул.
– Меня так просто не сотрешь! – выкрикнул Евлампий. – Я…
– У меня есть драконья желчь. – перебил его Оливье и голем замолчал. – То-то же. – сказал дядя. – Тебе каменюка, лучше помалкивать. Идемте!
– Я не могу.
– Ах, да.
Наклонившись, он дотронулся до гриба и прошептал:
– Отпусти его, пожалуйста.
Ничего не произошло.
– Я тебя награжу. – добавил Оливье.
Я напряженно смотрел на гриб, но ничего не менялось.
– Одного моего желания мало. – грустно проговорил хранитель вкуса.
Достав из-за пояса нож, он порезал палец и капнул кровью на объединяющий камень. Гриб вспыхнул зеленым пламенем, но мои руки не отпустил.
– Мало. – задумчиво сказал Оливье. – Давай твоей добавим!
– Прекратите эту мерзость! – не выдержал Евлампий.
Хранитель вкуса вздохнул.
– К сожалению, другого выхода нет.
Не дожидаясь моего согласия, он полоснул меня ножом по руке. Я вздрогнул и равнодушно посмотрел на рану.
Капля крови стекла на поверхность гриба. Он засверкал и начал размягчаться. Превратился в желеобразную массу и я, не без сопротивления, вытянул руки.
– Идем! – сказал Оливье.
Я последний раз взглянул на гриб, ставший абсолютно безжизненным, и побрел между шкафов.
– Это последняя часть ритуала. – обречено пробормотал Евлампий.
Я и сам догадался. Только мне уже все равно, не осталось даже злости. Только усталое равнодушие.
– Символ свободы! – отчаянно крикнул голем.
– Он вам больше не нужен. – не останавливаясь, ответил хранитель вкуса.
Глава 14.
Гонки на выживание.
Мы вышли из хранилища и поднялись по ступеням. Их оказалось не больше десяти. А вчера были сотни. В прошлом, все по-другому. Деревья выше. Люди добрее. Варенье вкуснее. Ты молодой и у тебя два миллиарда секунд, чтобы насладиться жизнью. Сколько осталось мне, знал только Оливье.
Как только мы зашли в дядины покои, дверь за нашими спинами со скрежетом захлопнулась.
Голем не удержался, и соскользнул с моего плеча, повиснув на цепи.
– А как же ошейник? – закричал он, забираясь обратно. – Вы добровольно соглашаетесь на муки трансформации?
– Я обо всем позаботился. – милостиво ответил Оливье. – Когда крысеныш покинет свое тело, оно перестанет быть бездарной оболочкой его многочисленных страстей. А ошейник через несколько дней снимут.
У меня защемило сердце. Так просто! То, от чего я страдал всю жизнь, для него сущий пустяк.
– Подумай еще раз. – прошептал голем.
Я замотал головой. Что тут думать? Выбор не богат, либо убью я, либо меня, но я не могу.
– Если передумаешь, намекни, у меня созрел план. – тихо добавил Евлампий.
– Ты уверен, что это поможет? – спросил я.
– Нет, – сконфуженно проговорил голем, – но я не знаю, что еще можно сделать.
Мы вышли на палубу. Утро выдалось очень мрачным. Небо затянули низкие мокрые облака, сыплющие вниз зябкой моросью.
Передернув плечами, я поплотнее запахнул рубаху.
Архивариус ждал нас у трапа, подпрыгивая от нетерпения.
– Мы будем смотреть утренние гонки? – с надеждой спросил он. – Ах, извините. Доброй погоды и приятного дня.
– И тебе, того же. – согласился хранитель вкуса.
– Прошу прощения, я очень волнуюсь. Хочется быстрее увидеть гонки.
– Мы идем на утренние. – с удовольствием ответил Оливье. – Не терпится?
– О, да! Я и мечтать не мог, что своими глазами увижу легендарное соревнование! Это великолепно!
– Конечно. – согласился хранитель вкуса. – Люсьен вон тоже всю ночь не спал! Волновался! – усмехнулся он.
Я снова кивнул, не поднимая глаз. Боялся не сдержаться. Хотелось броситься на него, вцепиться и разорвать на части. Если бы я мог! У него сабля и волшебное слово, способное убить. А у меня тощее тело в ошейнике и бестолковый голем. Я вздохнул.
– Да, я тоже ужасно беспокоюсь. – проговорил архивариус.
– Тогда пора. – заметил хранитель вкуса. – Лучше придем пораньше, пока толкучки нет.
Мы, по очереди, сошли с корабля. Сначала Оливье, за ним я. Потом, притопывающий от возбуждения, архивариус.
– Столкни его в воду. – засопел Евлампий. – Начинается отлив, он не выберется.
– Совсем сдурел. – прошипел я. – Пока он утонет, тысячу раз успеет сказать волшебное слово.
Голем пожал плечами и задумавшись проговорил:
– Да, пожалуй, не самая удачная идея.
Не знаю на кого я больше злился. На дядю, оказавшегося злобным духом, собирающимся захватить мое тело или на всезнающего голема с его бестолковыми советами.
