Роман Смеклоф - Тридцать один
– Черный перед, желтый зад!
Поломался агрегат!
Он не едет не летит!
Тихо помер и стоит!
Я вздрогнул. Тихо помер? Как я. Вздохнув, я взглянул вверх. Сквозь тусклую пелену облаков мелькнул клок голубого неба. Тоненький лучик солнца поманил и спрятался.
Тихо помер? Ни за что! Я мотнул головой. Ни громко, ни по-другому, я погибать не собираюсь! Я буду корчиться, цепляться за жизнь. Что со мной такое? Откуда раболепная покорность? Я не смирюсь! Заберу с собой проклятого Оливье. А еще лучше, чтобы он отправился вместо меня. А я еще пожил, продлил свое существование, как можно дольше, и не важно, что для этого потребуется. Жизнь жестока, но притягательна, и я за нее еще поборюсь!
Я посмотрел на хранителя вкуса. Он, усмехаясь, прошел мимо магов и направился к воротам.
– Посторонись! – громко крикнул он. – У нас ложа!
Болельщики расступились, с интересом рассматривая нас.
Оливье, задрав подбородок, шагал ко входу на арену, напевая себе под нос. Он купался, в направленных на него, завистливых взглядах и наслаждался своим привилегированным положением. Что же, пусть порадуется. Недолго ему осталось. Я не позволю убить себя безнаказанно, я буду сопротивляться. Я поднял голову, посмотрев в серые облака. Лазурной прорехи с солнечным светом, словно никогда не было. Ладно, пусть так. Надежда все равно осталась. Не плачьте по мне небеса, я еще потрепыхаюсь.
Дождь усилился, не поверив моим обещаниям. Болельщики перестали орать, прячась от хлынувшей воды. Черно-желтые волшебники накрылись прозрачным щитом, отражающим капли. Синие сотворили сферу, попадая на которую дождевая вода шипела и испарялась. Не обладающие магическим талантом белые скрывались под зонтами и плащами. Не взирая на непогоду, архивариус рассказывал, что существуют разные стратегии игры.
– Некоторые команды жертвуют одним шустрым, чтобы усилить защиту. Другие, наоборот, делают ставку на скорость.
Я вжал голову в плечи. Ненавижу воду, особенно, когда она льется за шиворот. Оливье продолжал мурлыкать мелодию, шагая к воротам. Почему он будет жить в моем теле, а я должен умереть? Несправедливо! А вдруг он когда-нибудь встретит Оксану. Он же даже не знает, что она предательница. А если он встретит отца? Да он вообще такое может натворить, а все будут думать, что это я. Нет уж! Его надо остановить. Осталось найти достойный выход из тупика. Я повернулся к голему.
– Какой у тебя план? – прошептал я.
– Сделаем это во время гонок. Шумно все прыгают, кричат, скачут. Никто и не заметит.
Мы подошли к воротам и голем замолчал.
Здесь не капало. Я стряхнул воду с волос.
– Проходим по одному! – скомандовал Оливье. – Ты голоден, ученик?
Я не успел кивнуть, как он продолжил:
– Конечно, ты голоден. Один старый пройдоха продает на арене потрясающие лепешки с мясом и овощами. Я давно пытаюсь вызнать у него рецепт, но он пока не поддается!
Я хотел сказать, что мне плевать, но не успел и рта открыть. В меня ткнулась гофрированная труба с объективом и я, в недоумении, остановился.
Охрана арены рассматривала меня через стоящий на треножнике окуляр. Вращая ручки, они перемещали гибкую трубу, а шарнирные ноги устройства самостоятельно передвигались, царапая каменный помост. При каждом движении гофрированный хобот сокращался, то ли обнюхивая, то ли пристально разглядывая мои штаны. Разобравшись с брючинами, он перешел к рубахе.
– Магаскоп 86М. Последняя модель, модифицированная. – восторженно сообщил архивариус. – Безошибочно находит любые магические предметы. На сегодняшний день еще никому не удалось его обмануть. По крайней мере, – задумавшись, добавил он, – О таких случаях неизвестно.
Взглянув на значок виктатлона на руке, стражник махнул:
– Проходи!
Пропустив меня, треножник принялся досматривать Мровкуба, но тоже ничего не нашел. Показав отпечатавшийся на руке билет, архивариус поклонился и прошел вслед за мной.
Мы встали в проеме ворот, дожидаясь Оливье. Он шел последним, держа перед собой руку со значком виктатлона. Магаскоп вытянул гофрированную шею, тщательно обнюхивая его сверху вниз. Дойдя до пояса, он принялся механически жужжать и подергиваться. А потом и вовсе запыхтел.
– Что он на меня шипит? – забеспокоился хранитель вкуса.
– У вас бездонная сумка? – уточнил стражник.
– Да, и что? Я не могу ходить с бездонной сумкой? – возмутился Оливье.
– Можете. – бесстрастно ответил стражник. – Только не на арене.
– Я всегда с ней ходил! – закричал хранитель вкуса.
– Правила изменились. В этом году участились случаи магического воздействия. Любые артефакты и все, что озарено источником, на арене вне закона. Отдайте, пожалуйста, сумку. После гонок ее вернут вам в целости и сохранности.
– Как бы ни так. – ответил Оливье. – Я хочу поговорить с комендантом арены.
– Ваше право. – согласился стражник. – Вас отведут.
– Ждите у входа! – строго сказал хранитель вкуса, глядя на нас. – Я скоро вернусь.
В сопровождении второго стражника, он прошел в незаметную дверь в стене, а нам пришлось отодвинуться с прохода, чтобы не мешать посетителям арены.
– Правила надо соблюдать. – сказал Евлампий.
– Что ты несешь? – разозлился я. – Какие правила? Как нам разобраться с Оливье?
Повернувшись к Евлампию, я заметил, что Мровкуб с интересом наблюдает за нами.
– Что случилось? – озабоченно спросил он. – Что вы скрываете?
– Предлагаю ему рассказать. – проговорил Евлампий. – Оливье и его обещал грохнуть!
– Убить? – переспросил архивариус. – То есть, лишить жизни? Это невозможно! Меня нельзя ликвидировать, я же рассказывал. Мровкуб – гомункул, которым я управляю. Если его физической оболочке нанести непоправимый вред, я все равно не пострадаю.
– Вы может и нет. – протянул я.
- Он и вас угрожал убить, юноша! – воскликнул архивариус.
– Он провел обряд черной магии. – поспешно проговорил голем. – Теперь, он может отнять тело Люсьена, произнеся особое слово.
– Это немыслимо, лишать жизни столь юное и невинное существо!
Несмотря на переполняющее меня отчаяние, я покраснел.
– У нас нет времени на бесполезную болтовню, – перебил его голем. – Оливье скоро вернется.
– Давайте обратимся к страже. – предложил архивариус.
– И что нам это даст? – уныло спросил я.
– Скорее всего, ничего. – вместо Мровкуба ответил голем. – Оливье достаточно произнести всего одно слово и Люсьен погибнет.
– Признаться, вы застали меня врасплох. – пожаловался архивариус. – Я не привык действовать скоропалительно, тщательно все не взвесив и не обдумав.
