Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака
– Может, пойдем ко мне? – наклонилась к моему уху зеленоглазая Мерла.
– А как же она? – я посмотрел на Падалу.
– Она отправляется с нами, – заверила меня Мерла. Падала улыбнулась и закивала. Тонким пальцем она слегка коснулась моего подбородка.
– Пошли, – решительно заявил я и, качнувшись, поднялся.
Они подхватили меня под руки, одна из них швырнула на стол горсть медяков, и мы медленно пошли между столиками.
Когда мы выбрались на воздух, я увидел, что на Катар уже опустились мягкие сумерки, было тепло, из полумрака выступали силуэты деревьев, неподалеку слышалась перекличка стражников. Внезапно я вспомнил, что меня разыскивает инквизиция, и замер.
– Ну что ты, Жак, – Мерла слегка дернула меня вперед, – пошли, с нами ты вне опасности, мы проводим тебя…
– Хорошо, – откликнулся я, продолжая вглядываться в сумрак.
Мы миновали несколько перекрестков, потом свернули в темную подворотню, прошли через двор, где на веревках, перекинутых прямо через оконные ставни, сушилось белье, потом спустились в полуподвал. Неожиданно передо мной зажегся свет – это Мерла запалила свечу.
– Эй, куда это мы пришли? – Я с интересом озирался, но в помещении, где мы оказались, не было ровным счетом ничего примечательного – только сырые стены и закопченные потолки.
Мне никто не ответил. Девушки стояли передо мной с мрачным и отрешенным видом.
– Эй, да что тут происходит? – внезапно почувствовав, что запахло жареным, я подался назад и уперся спиной в твердый камень стены.
Мерла вдруг извлекла откуда-то свиток, вскинула руки и принялась нараспев произносить слова.
Я сразу же услышал пение ангелов… Хоровое пение, складывающееся из тонких, пронзительных голосов, оно все приближалось. Я постарался стряхнуть с себя хмель, затряс головой… На меня явно накладывают какое-то заклятие! Я попытался сделать шаг вперед, но ноги мои словно приросли к полу. Падала хохотала, за ее лицом скрывалось чье-то чужое, маска сползала с нее, как смываемая с лица косметика, ее облик таял, пока она не обратилась в Тересу. И не только она… Обе они обернулись Тересой, потом снова разделились, став самими собой… Тереса хохотала голосом Падалы. Тереса все время незримо присутствовала здесь. Она заполняла своим телом и своей аурой все вокруг, ее руки с острыми темными ногтями плыли в пространстве и впивались в мое существо, а волосы развевались и внезапно становились волосами Падалы и Мерлы.
Все это виделось мне, словно во сне, зараженный магией мозг создавал диковинные образы. Мне показалось, что я теряю что-то и что-то обретаю. На меня словно навалилась груда железа, сковывая мое сознание, заключая его в тиски. Я силился преодолеть власть ведьмы, но мое тело отказывалось повиноваться.
– Как тебе мои девочки, как тебе мои доченьки, мои ученицы? – нашептывал подкрашенный помадой рот, явно принадлежавший Тересе, он кривился и обнажал ровные белые зубы…
– А-а-а, – мне показалось, что я кричу, но уже в следующее мгновение я не услышал ничего, кроме тишины… Она была настолько абсолютной, что мне почудилось, будто я оглох…
Мерла отбросила свиток, и мир для меня вдруг сделался похож на карнавал: пляшущие огоньки, музыкальный гул, несколько оглушающих взрывов, хохот, кружение ярких платьев и сполохи яркого пламени. Внезапно я оказался на свободных просторах, хотя еще секунду назад находился в полуподвале, куда привели меня эти странные девушки.
Долина, где я очутился, от края до края была огромным, благоухающим цветником. Вокруг меня цвели лилии, чьи нежные лепестки на ярком солнце отливали белым и розовым. Лиловые, желтые цветы, нежные, красные, черные бутоны, приоткрывающие алые губы. Гладиолусы, флоксы, ирисы, маки, хризантемы, циннии, нарциссы… Невозможно перечислить богатство красок и оттенков, обрушившихся на меня…
Впечатление, которое произвела на меня долина, можно сравнить с ощущением безумца, преследуемого цветовыми образами. Передо мной была реальность или только красочная галлюцинация? Голова закружилась. Я сделал несколько шагов и упал в цветы, примяв их руками. Ароматы, вдыхаемые мной, опьяняли. Через некоторое время я стал опасаться, что сделаюсь безумцем от наслаждения и непрекращающегося состояния счастья…
Эйфория длилась целую вечность. Я обнаружил себя лежащим на холодном камне мостовой, ведьмы, прочитавшие надо мной заклятие из приготовленного кем-то – скорее всего, Тересой, – свитка, растворились в пространстве. Глухо колотилось сердце. Не без опасения я осмотрелся кругом. Все еще были сумерки. Должно быть, прошло совсем немного времени. Я жив и, кажется, цел. Но что-то несомненно произошло, и это что-то не внушало мне счастливых надежд на светлое будущее. Меня охватил тяжелый депрессивный туман и мрачнейшее опустошение…
Что же случилось? Меня не оставляло чувство утраты. Я припомнил, как Падала и Мерла странно переглядывались в таверне, и поднялся на ноги. Отряхнулся. В уснувшем городе царила тишина. Только тут я ощутил, что продрог до костей, меня колотило, у меня просто зуб на зуб не попадал. Я стал прыгать и похлопывать себя по бокам… Потом решил, что, если разведу тут небольшой огонек, большой беды не случится, а я смогу согреться. Я сделал уверенный взмах руками, и вдруг почувствовал, что все, что я делаю, не приносит никаких плодов. Знакомого ощущения силы, преображающей реальность, которое сопровождало всякое колдовское действо, не возникло, только еще большее опустошение и внезапный приступ отчаяния. Я представил, что будет со мной, если я не смогу творить заклятия, и мне стало по-настоящему жутко. Я закричал и стал судорожно делать пассы руками, но все мои попытки добыть огонь из холодного ночного воздуха завершились ничем. Правда, я в конце концов согрелся и даже немного взмок, но ничего не происходило. Подушечки моих пальцев, там, где раньше появлялось лиловое свечение, теперь были матовыми и плотными. Я сел прямо на холодный гранит мостовой и беззвучно зарыдал в ладони. Кажется, я понял, что произошло.
Тереса, про которую я уже и думать забыл, отомстила мне каким-то неведомым образом, отняв дар колдовства… Ведьмы никогда не прощают обиды. Тереса рассчиталась со мной за смерть своей подруги Габи.
Кошмар семнадцатый
КАТАРСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
Были люди, помнившие, как он вошел в острог первый раз, молодой, беззаботный, не думавший ни о своем преступлении, ни о наказании. Он выходил седым стариком, с лицом угрюмым и грустным.
Достоевский. Записки из мертвого домаЯ брел в неизвестном направлении. Мне было все равно, куда пойти. Я просто переставлял ступни, налитые свинцовой тяжестью, по булыжникам мостовой, и слезы катились по моим щекам. Лишившись дара, что я собой представлял? Я внезапно ощутил, какими беззащитными могут чувствовать себя люди, они даже не могут себя защитить в момент смертельной опасности. Я тоже теперь запросто могу погибнуть, если какому-нибудь негодяю вдруг захочется меня ограбить. Даже если я раздобуду оружие, мне вряд ли удастся уцелеть в поединке – техникой фехтования я владел очень плохо. Значит, надеяться мне стоит только на свою силу и выносливость… Сколько я себя помнил, мой дар колдовства всегда был со мной, и я, обладая им, всегда был во всеоружии. Теперь же я ощутил себя неполноценным, утратившим одно из основных свойств своей натуры…
