Андрей Денисенко - Ненавижу колдунов!
– Вроде того… – Дартч замялся. – Понимаешь, все это только запрещенные слухи и легенды.
– Брось, Книжник. Мы не на Совете Жрецов.
– Понимаешь, Не Помнящих Зла не просто так изгнали. Религию они проповедовали странноватую, особо чтили мертвых. И эта самая невеста Повелителя Берегов хоть и великой волшебницей была, и красивая несказанно, а только померла она лет за сто до этого. А потом жрецы ее оживили…
– Погоди, то есть Повелитель Берегов на дохлой принцессе женился?
– Не совсем… говорю же, оживили они ее. Зомбировали. Религия такая.
– С ума сойти. – Я потрясенно покачал головой. – Неудивительно, что эту историю нынешние Повелители не любят. А тот, первый, получается, спал с оживленным трупом? Как же в общине его уговорили?
– В этом-то и заключается самое… срамное. В общине его вроде и не уговаривали. Наоборот, Повелитель Берегов сам их попросил, как красоту мертвой волшебницы увидел. Она в особом склепе лежала, забальзамированная. Он со своими головорезами поначалу склеп ограбить хотел, а общинников вырезать, да потом по-другому вышло.
– Со странностями этот ваш Повелитель был!
Книжник промолчал.
– А наследников они как же сделали?
– Царица Ветров великой волшебницей была. А после воскрешения только сильнее стала. – Книжник махнул рукой. – Одно слово, магия. Что хочешь сделать можно, если темных дел не гнушаться. Выкрали младенца, напустили чар, и пожалуйста.
– Стало быть, и Книга Ветров мертвой упырицей написана?
– Выходит, так.
Я поморщился, сплюнул на могильную плиту.
– Пакостная история. Некромантией попахивает.
– Я всегда надеялся, что это выдумки врагов Калунты. Доказательств ведь нет… не было. Деревню общинников не нашли, их склепов никто не видел… до нас с тобой. А выходит, правда.
– Да уж, постарались Повелители свою родословную припрятать! Небось от селений общинников камня на камне не оставили. А над склепами и вовсе свалку устроили.
Книжник вздохнул.
– Я ведь еще самого главного не сказал, Рист. Про веру их особую. В общем… они в загробную жизнь верят. И всю обычную, нормальную жизнь этому посвящают, готовятся умереть.
– Очень оригинально. Насчет загробной жизни и наслаждений на небесах.
– Рист, ты не понял, – голос Книжника задрожал, – про загробную жизнь. Они считали, что когда человек умирает, смерть стирает все его злые дела и помыслы, и человек становится чистым и светлым… если его оживить.
В моей груди кольнуло нехорошее предчувствие.
– И что… многих они оживляли?
– С помощью тайной магии и молитв жрецы Не Помнящих Зла превращали всех умерших членов общины в зомби. И хоронили в огромных подземных склепах. Считалось, что мертвые встанут в назначенный час. И будут они чисты помыслами, и забудут они зло… потому что у них останется только одно чувство – голод!
Я вздрогнул.
– Плохо ты как-то рассказываешь, Дартч. И сказки твои страшные.
Книжник шевельнулся в полумраке, пожал плечами.
– Я тоже думал, что это сказки, Рист. Пока мы сюда не провалились. Это их склеп. Видишь, там, в углу, темный провал? Это наверняка проход в другие залы. Там тоже могилы. Возможно, подземелья тянутся под всем Упыриным Пустырем. Община Не Помнящих Зла была очень большая.
– По крайней мере, понятно, почему здесь пустырь оставили. Кому же охота поверх могил жить? – острием меча я поворошил быстро прогорающий костерок. – И почему пустырь этот Упыриным назвали, тоже ясно. Зомби, считай, те же упыри, только по-вашему, по-ученому. А могил тут… много.
Дартч на четвереньках пополз между могил, всматриваясь в надгробные плиты.
– «Забудет зло вошедший в эти своды…» Святые боги, сколько же ИХ здесь!
Я снова поворошил костер, но без особого результата. Пламя заколебалось, только по полу пополз едкий дым. Простое дело: хочешь костер поярче – имей дров побольше!
– Знаешь, Дартч, тут жечь ведь того… особо нечего. Скоро огонь погаснет, – будем выбираться в темноте.
– Поищи на стене. Здесь наверняка приготовлены факелы, – отрешенно пробормотал Книжник. – Если только не сгнили от сырости.
Я прошелся вдоль стены, недоверчиво шаря по ней рукой. Зал был слишком велик, свет от костра сюда почти не попадал. Ага, есть! Мощный кованый держак, вбитый в стену, толстое древко факела… даже если смола засохла и осыпалась, древко точно сгодится!
– Факел – это хорошо! – я сноровисто сдернул его с держака. – Смотри-ка, и намотка цела! Истлела малость, но еще ничего. – Осторожно, стараясь не погасить последние лепестки огня, я запалил факел от тухнущего костерка. – Предусмотрительные люди похороны устраивали!
– Судя по рунам, это одно из захоронений, где лежат вожди общины и сами верховные жрецы, – проронил Книжник, пристально всматривающийся в надгробные плиты. – Значит, зомби не во всех могилах. Часть могил в таких склепах делали обычными, чтобы ожившим было чем… питаться. Значит, некоторые похороненные здесь умерли… гм, совсем. Хоть в этом нам повезло.
– Нам повезет еще больше, если мы сможем быстро отсюда выбраться. Хватит рассматривать могилы, Дартч. Стены из песчаника, попробуем вырубить ступени.
Книжник обернулся, и я увидел, что лицо у него совсем белое.
– Эти зомби уже вставали прежде, Рист! Надгробия сдвинуты!
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. В зале примерно две дюжины могил. Предположим, что приблизительно треть из них – обычные, «честные» могилы, еще из нескольких упыри выбраться не сумели. Но оставшаяся дюжина или даже больше меня пугала.
– Когда они просыпаются? Что-нибудь в легендах об этом сказано?
– Они встают, учуяв поблизости… еду. – Зубы Книжника явственно клацнули. – Они же всегда голодные, Рист. Вечно.
– То есть они должны встать прямо сейчас, да?
Ответить Книжник не успел. Каменная плита одной из могил со скрежетом сползла в сторону.
Что отличает хорошего воина от обычного увальня-стражника, привыкшего гонять по улицам пьянчуг и мелких воришек? Я вам скажу. Разница состоит в отсутствии привычки рассуждать. Тот, кто начинает рассуждать, когда надо действовать, долго не живет. Поэтому и нет среди наемников тугодумов – поубивали всех. Кого в боях порубили, кого демоны сожрали.
Я и прежде к тугодумам не относился, жизнь научила, а уж после всех этих рассказов про зомби да упырей и вовсе резвый стал. И мечом в открывшуюся могилу ткнул еще до того, как сам мертвяк показался. Сухо хрустнули кости, мерзко пахнуло сырой гнилью. Выдернув меч, я рубанул снова, теперь уже по высунувшейся из могилы костлявой руке. Обрубленная кисть не упала, намертво вцепившись в ногу Дартча. Книжник взвизгнул, ловко выхватил у меня факел и несколько раз взмахнул им, сбрасывая с себя шевелящийся обрубок.
