Юлия Бажова - Сети
На площадке перед пещерой все открылись. Чего только не узнаешь об окружающих в такие моменты… Сокровенные тайны, заветные желания, безумные идеи – все носится в воздухе. Недостаточно надежно спрятанные «скелеты» начинают вываливаться из «шкафов», а потом густо обрастают сплетнями. Морган загнал свой – с незабудковыми глазами и светлыми кудряшками – в самый глубокий подвал сознания и запер на замок. Манна двенадцати человек слилась в единое облако, Морган стал ее волевым центром. Доверившись его намерению, отряд вырвался из каменного мешка на снежные просторы. Вокруг царила бледно-серая беспросветная хмурь. Ветер, грозивший к вечеру усилиться до бурана, бросал в лицо крупные колкие хлопья. Девственный снег не давал ни единого намека на недавнее присутствие людей. Морган указал на нагромождения льда вдали:
– Его хоромы.
Он начал было делиться опытом обнаружения невидимок, но Иллас прервал его и дал всем команду закрыться. Ах, если бы он знал, сколько времени прошло… Морган был более чем уверен: Иштвана на Ледяшке нет. Вопрос в том, какие улики он оставил и не подставил ли девушку, забрав только свои вещи.
«А можно ли вообще обнаружить на вещах, чей хозяин – невидимка, отпечатки?»
Распоряжение главнокомандующего, хоть и было нелепым, обрадовало Моргана. Он приближался к логову Иштвана, словно к месту своей казни. Защитная сеть скроет его нервозность, которая, будь он открыт, вызвала бы подозрения.
Дом прятался в ледяных завалах – если не почуешь запаха жилья, внимания не зацепит, – именно они и придавали ему сходство с замком. Само здание было неуклюжим и являлось уцелевшей частью какого-то древнего сооружения. Толстая деревянная дверь, и все окна открыты… чтобы впустить уничтожающий отпечатки холод. В прихожей бураны намели сугробы. Иллас приказал спешиться и разрешил, наконец, обследовать Даром местность. Но только Моргану. На Ледяшке Морган воспринимал меньше полумили, и в этом радиусе, чего и следовало ожидать, единственными живыми существами были его соотрядники.
Все расслабились и разбрелись по дому. Три комнаты внизу и одна на втором этаже. По неуловимому аромату полевых цветов Морган догадался: именно она, самая маленькая и уютная, принадлежала Марго. Он постоял у окна, коснулся ладонью простывших каменных стен, припорошенного кое-где снегом деревянного настила на полу. И выдохнул с облегчением: отпечатков девушки нет. Не обнаружил он их и в других комнатах. Дом был абсолютно чист и пуст: ни черепка от миски, ни грязного носка, ни шпильки, ни засохшей корки хлеба. Из мебели осталась лишь небольшая печь с плитой в одной из нижних комнат, служившей, очевидно, кухней. Все ненужное и компрометирующее Иштван спалил, все ценное – забрал с собой.
«Спасибо тебе, мерзавец! Будь ты проклят».
Каждую комнату по периметру опоясывала толстая железная труба. Она вела из полуподвального помещения в правой части здания. Это, надо полагать, и есть загадочная Ревущая Комната. Сейчас комната молчала, а дверь туда была открыта. Половину помещения занимала огромная железная бочка с длинным прямоугольным отверстием в боку, укрепленная на ножках в горизонтальном положении. Спереди, сзади и сверху из нее торчали трубы – две входили в стены, третья, дымоход, – в потолок. Пол, стены, потолок и саму бочку покрывал толстый слой копоти. Окон комната не имела, поэтому не успела проветриться, и ноздри раздражал незнакомый тяжелый сладковатый запах. Здесь Иллас с Таокой задержались дольше всего, в то время как Лайо планомерно и методично, дюйм за дюймом, шерстил жилую часть дома.
– В верхней комнате и на лестнице блеклые отголоски убийства. Ужас, безысходность, предсмертная агония. Но следов крови нет. И нет ничьих отпечатков! Нигде! – закончив обход, доложил он Илласу и обиженно надул губы.
– Все подчистил и смылся, – с невинным лицом подытожил Морган.
Лайо метнул на него сердитый взгляд и сунул голову в отверстие, служившее, очевидно, топкой, откуда буквально минуту назад, перемазанная копотью, вынырнула его старшая коллега со словами: «Жгли неизвестное жидкое маслянистое вещество, которое легко воспламеняется и дает много тепла».
– Там трубы и бак, – гаркнул он из бочки. – Металлов он не плавил. Копоть – смесь каких-то смол или масел. Надо показать Харе.
– Он использовал эту штуковину для отопления, – подсказал Морган. – В трубах – вода. Она нагревалась, циркулировала по комнатам, и воздух прогревался.
Лайо резко разогнулся, стукнувшись макушкой о железный край топки.
– Сама?
Морган пожал плечами и зевнул. Ему было абсолютно наплевать, как работала эта груда закопченного железа; главное – Марго вышла из опасной игры. Иллас беспомощно уставился на старого мастера.
– Не смотри на меня так! – взмолилась Таока. – О древних технологиях я знаю не больше твоего.
– С чего вы взяли, что это древняя технология? Может, он сам изобрел? – Лайо постучал костяшками по трубе, проверяя, действительно ли внутри вода.
– С того, что в мире нет ничего, чего бы уже не было раньше. – Иллас развернулся к выходу и махнул остальным. – Полярная ночь! Скоро начнет темнеть. Мор, ожерелье!
– Оно не здесь.
Оказавшись на морозе, все усиленно задышали, изгоняя из легких противный сладковатый осадок. Ноги машинально понесли в сторону ветряных мельниц, выстроившихся в ряд, словно часовые, шагах в трехстах от дома.
– Подозрительно быстро он свернулся, – пробормотал Иллас, прикрывая лицо от обжигающего ветра. – И бесследно. Вчера здесь все так же выглядело?
– Я в дом не заходил. То, что поблизости никого, кроме девчонки, нет, мне сообщил Дар. Она лежала в ущелье. Вон там.
– Ах да… – Иллас даже не повернул головы в указанном Морганом направлении. Ясно, чем заняты его мысли: поскорее убраться с мертвого материка, запереться в теплом штабе и обмусолить проблему в узком кругу. За девять лет в должности верховного главнокомандующего старый воин отвык рисковать своей шкурой.
– Мы, когда начинается извержение вулкана, сворачиваемся быстрее, – прокричала Таока сквозь вой ветра. – Если ночью сильно морозило, да еще с бураном, неудивительно, что отпечатки уничтожило. Я уверена, это не единственное его убежище.
К моменту, когда Морган с Илласом и мастерами, утопая в снегу, добрели до ветряков, там собрался весь отряд. Восемь всадников, словно околдованные, пялились на крутящиеся лопасти.
– О Боги… – застонал Иллас от бессилия перед воплощенными в железе плодами дикарских умов. – А вертушки-то эти зачем?
– Снежинки молоть, – рассмеялся кто-то из ребят.
