Стас Нестерюк - Полонез
— Думаю, что понимаю, — кивнул Денис. — Получается так, будто художник остается в своем произведении.
— Вот-вот! — обрадовался Майкл. — Но ты знаешь — мне иногда страшно: ведь если я найду то, что хочу найти, моя дальнейшая жизнь может стать пустой!
— Не понял. Почему?
— Потому что главное в жизни будет сделано. Как в природе. Посмотри: самец комара оплодотворяет самку и умирает. Самка, отложив яйца, тоже умирает. А художник, создав свой шедевр, вынужден будет медленно стареть, ни на что больше не пригодный.
Денис вдруг захохотал.
— Ты что? — растерялся Майкл.
— Представил: как, наверно, смешно мы выглядим со стороны. Два пьяных неудачника в прокуренной кухне рассуждают о высоких материях. Вернее — думают, будто рассуждают, а на самом деле несут несусветную чушь.
— По-твоему, это чушь?
— Да нет, просто образ…
— Ну уж, Дэн, если это образ, то мне с «Плейшнером» до тебя далеко…
Майкл встал и прошелся по кухне.
— Пойдем спать. Я чувствую, что чем дальше, тем больше будет яду.
— Тогда, может, по последней?
— Хорошо, наливай.
* * *Всю следующую неделю Маша готовилась к сессии и почти не вспоминала о ребятах. А если иногда мысли о них приходили ей в голову, то совсем не так, как прежде. Всё, что было с ней, теперь казалось страшно далеким и нереальным. «Наверно, я взрослею», — думалось ей. Она всё чаще вспоминала слова, которые любил повторять ей отец:
— Когда ты станешь взрослой — тогда всё поймешь сама.
Она еще не поняла. Но, кажется, начала понимать. Раньше она ненавидела отца в эти минуты. Теперь она чувствовала, насколько он близок ей.
В субботу вечером раздался звонок в дверь. Через некоторое время в ее комнату постучали.
— Да?
Вошел отец.
— Там твой марксист пришел. По-моему, он пьян.
— Хорошо, — Маша встала из-за стола и вышла в прихожую.
Денис действительно был слегка навеселе. В руке он держал черный пластиковый пакет.
— Можно к тебе ненадолго? — спросил он.
— Ненадолго — это как?
— На полчаса примерно.
Маша посмотрела на отца. Взгляд его был холоден и суров.
— Хорошо, — сказала Маша. — Но учти — на полчаса, и не больше.
Они прошли в ее комнату.
— У тебя стаканы далеко? — спросил Денис, доставая из пакета бутылку сухого вина.
— Я не буду пить.
— Ну, хотя бы один. Для меня.
Маша вышла из комнаты и через минуту вернулась со стаканом.
Денис ловко вскрыл бутылку и налил себе вина до краев.
— Мне кажется, что-то изменилось, — сказал он.
— Да. Изменилось.
— В наших отношениях?
Маша кивнула.
— Я думаю, что они больше не нужны, — сказала она, садясь на кровать на почтительном расстоянии от Дениса.
— Я почему-то так и предполагал.
— Тем лучше.
В ее голосе не было эмоций. И это убеждало лучше всяких слов. По губам Дениса пробежала усмешка.
— Я думал, что Майкл надо мной издевается…
— А в чём дело?
– Да так… Сказал пару слов о тебе. Ты ему нравишься.
– Это не имеет никакого значения. С Майклом у меня ничего нет. Сообщаю на всякий случай, хоть тебя это и не касается.
— Спасибо.
Воцарилась тишина. Денис медленно хлебал из стакана свое вино.
— Так что же ты хотел? — спросила, наконец, Маша. — У меня много дел.
— Я, кажется, написал рассказ.
— Кажется?
— Да, потому что его еще нужно довести до ума, а я пока не знаю, как это сделать.
— Ты с этим справишься.
Денис посмотрел на Машу долгим взглядом. В ее словах и голосе не было язвительности; но она была. Была сама по себе, без участия Маши.
— Хочешь, расскажу?
— Нет. Не хочу. Но ты всё равно рассказывай. Потому что ты за этим пришел.
Денис не спеша наполнил до краев свой стакан.
— В первую очередь хочу поблагодарить тебя за знакомство с Майклом. Это он натолкнул меня на идею рассказа. В общем, дело так: жил на свете музыкант по имени Фил. То есть — Фил он для друзей, на самом деле звали его Филипп Кашин. Играл он в одной второсортной рок-группе, и была у него подружка по имени Катя. Со временем Фил ей надоел, и она его бросила, а сама стала встречаться с администратором студии, где группа обычно репетировала. Фил по этому поводу сильно переживал. И однажды вечером, весь в горечи, пошел в студию, закрылся там в гордом одиночестве и записал музыкальную композицию. Музыка получилась очень необычная. В ней — не просто гитарная мелодия, в ней словно начинает петь сама душа автора, он создает нечто, подобного чему никогда прежде не было. И когда он заканчивает играть, сердце его останавливается, и он умирает. Находят его только утром, а рядом в магнитофоне обнаруживают кассету с его музыкой. И у всех, кто слушает эту кассету, волосы дыбом встают. Это — не музыка. Это — боль, это — крик, это — любовь. Это, наконец, сама душа Фила. Композиция очень красива, но слушать ее без содрогания невозможно. Кассету отдают Кате — она слушает ее и начинает понимать, что утратила нечто бесценное. Любовь к нему охватывает ее с новой, доселе невиданной силой. Она слушает и слушает ленту без конца, и ей всё сильнее кажется, что Фил жив — он где-то рядом. В конце концов она бежит в студию и берет у администратора ключи: ей кажется, что композицию эту нужно слушать там, где она впервые прозвучала. Она вставляет кассету в магнитофон, нажимает какие-то кнопки, а сама садится в уголок и ждет. Сидит и сидит, пока до нее не доходит, что прошло уже минут двадцать, а музыки все нет. Она подходит к магнитофону и с ужасом обнаруживает, что нажала не ту клавишу. И вся запись на ленте стерлась. Она перематывает ленту в начало и включает снова. Но на ленте только тишина и какие-то шорохи.
Денис замолчал. Маша смотрела на него с интересом. Повертев в руке стакан, Денис наполнил его вновь и, слегка отхлебнув, продолжил:
— Катя в шоке. Она садится на стул и слушает тишину. И вдруг открывается дверь и в помещение входит какой-то человек. Она не замечает его, он подходит и окликает ее по имени. Она оборачивается. Перед ней стоит Фил. Живой и настоящий. Получилось так, что, когда она стрела запись, душа Фила вернулась с кассеты в тело. Он воскрес и оказался там, где умер — в студии.
— Ну ты даешь! — Маша перебила Дениса. — Какая-то фантасмагория. Не знаю — смеяться или плакать. По-моему, вот это — наконец-то твой стиль: всё очень надуманно и совершенно нереально.
— Это еще не конец, — Денис продолжал говорить, словно не слыша ее. — Проходит несколько дней. Катя безумно любит Фила, но теперь, когда он перед ней — всё снова идет не так, как хочется. Живой Фил явно не дотягивает до того совершенства, которое он создал. И Катя, и Фил чувствуют это. Она страдает, но он — прямо-таки мучается. И в один момент понимает, что настоящий смысл его жизни — в музыке. Он снова идет вечером в студию и снова записывает ту же самую композицию. Утром прибегает Катя: она уже обо всём догадалась — и находит тело мертвого Фила, а в магнитофоне вставлена кассета с его музыкой.
