Стас Нестерюк - Полонез
«Вскрыть вены? Повеситься? Отравиться?»
Что делать? Она схватила листы и скомкала их. И тут же словно сильнейший разряд тока пронзил ее тело. Она упала на пол и начала кататься, корчась от боли.
— Я не хочу! Ты мне безразличен! Я хочу жить! — закричала она.
Откуда-то возникли родители.
— Что случилось?
Мать и отец подняли ее, посадили на кровать и попытались успокоить. Маша смотрела сквозь них, не замечая.
— Может быть, «скорую» вызвать? — спросила мать.
— Нет. Не надо, мама. Сейчас всё пройдет. Уже проходит.
Маша знала, что это не пройдет. Ни сейчас, ни через час; никогда. Это будет длиться до тех пор, пока она не выполнит свою миссию.
— Всё хорошо, мама. Я, наверно, просто переутомилась.
Маша улыбнулась самой веселой улыбкой, на которую была способна.
— Всё хорошо, — повторила она.
Родители недоверчиво переглянулись. Затем вышли из комнаты. Маша облегченно вздохнула и попыталась собраться с мыслями.
«Всё это — неправда. Я — Маша, дочь своих родителей. Я живу в реальном мире, над которым не властны ничьи эфемерные фантазии… Или эти фантазии и есть высшая форма реальности?..» — Она увидела скомканные листы, валяющиеся на полу, и тут же почувствовала их власть над собой.
— Я приду к тебе, Дэн, я буду с тобой, — услышала она собственный шепот. Она наклонилась и, один за другим, тщательно расправляя, подобрала раскиданные листочки.
Балконная дверь была по-прежнему открыта. «Прости, что я никак не могу решиться… Сейчас… Разбежаться, оттолкнуться посильнее ногами, и всё…» Маша встала и уставилась на черный проем.
«Боже мой!.. Ну неужели же ничего нельзя сделать? Ведь я не хочу умирать! Крикнуть родителям: пусть вызовут „скорую“? Или пусть свяжут меня, привяжут к кровати…»
Маша знала, что это бесполезно. Она подошла к двери и выглянула в ночь. «Нет! Так не пойдет! Я не сдамся!» Резко развернувшись, Маша побежала на кухню. «Сейчас! Сейчас ты своё получишь!»
Она чиркнула спичкой и зажгла газ. Дрожащей рукой протянула стопку листов к огню. Пламя охватило исписанные страницы. По телу Маши пробежала судорога. Гениальное творение ее друга чернело, съеживалось и исчезало на глазах, превращаясь в пепел. Черные частички обгоревшей бумаги носились в воздухе.
В течение минуты все было кончено.
— Теперь ты мне не страшен, — сказала Маша, закрывая газ.
Внезапно ею овладела страшная усталость. Такая, что Маша едва нашла в себе силы дойти до комнаты, снять халат и свалиться на кровать. «Всё хорошо…» — подумала она и тут же заснула.
* * *Пронзительный звон телефона разбудил ее. Маша открыла глаза. Ночная лампа горела у изголовья. Часы на стене показывали половину третьего. Телефон продолжал звонить. Маша сняла трубку.
— Слушаю.
— Маша, ты? Это Майкл тебя беспокоит. Ты спала?
— А ты как думаешь?
— Извини… Мы тут зависли у Хмурого. Тоже спать собирались…
— Так спокойной ночи! Ты знаешь который час?
— Извини, я только спросить хотел: что там у вас с Дэном случилось?
— Денис умер. Ты разве не знал?
— Как умер?..
— Вчера утром нашли в комнате…
— Что?! Маша, ты с ума сошла? Я-то думал — это с ним что-то не в порядке, а оказывается — с тобой! Мы здесь тусуемся, никого не трогаем, вдруг — стук в дверь. Открываем — Дэн. То ли пьяный, то ли не в себе. Весь синий, закутан в какую-то простыню… Говорит: дайте выпить и надеть что-нибудь. Дали мы ему кой-какой прикид и бражки налили. Хотели спросить, что случилось, а он молчит, только зубами стучит. Потом выпил, и его тут же развезло. Сейчас спит на диване в зале. Ты не в курсе: может, он ширяется?.. Может, у него глюки?.. Он говорит — проснулся в морге, среди мертвецов…
Майкл продолжал что-то говорить. Но Маша уже ничего не воспринимала. Она сидела, прижавшись щекой к трубке, и на лице ее играла непонятная улыбка.
