Кристофер Сташефф - Чародей поневоле
— А не может ли этот парень просто-напросто быть амбициозным аристократом, вознамерившимся узурпировать престол?
— Узурпация черпает поддержку в высшем обществе, Род. Нет, это чистейшей воды пролетарская революция — прелюдия к тоталитарному правлению.
Род поджал губы.
— Не хочешь ли ты сказать, что тут имеет место вмешательство со стороны более развитого общества? Я это к тому, что пролетарские революции на такой стадии цивилизации происходят редко-
— Редко, Род, а если и происходят, то формы пропаганды носят зачаточный характер. Агитаторы в средневековом обществе никогда не используют в качестве аргументов основные права человека — это понятие чуждо цивилизации, пребывающей на этой стадии развития. Вероятность вмешательства чрезвычайно велика…
Губы Рода растянулись в зловещей ухмылке.
— Что ж, это старый, испытанный прием, и похоже, мы явились как раз вовремя для того, чтобы тут потрудиться.
Ближе к верхней окраине города всадник и его верный конь подъехали к высокому двухэтажному зданию, буквой «П» замыкавшему освещенный факелами двор. С четвертой стороны стоял бревенчатый забор с воротами. Из ворот вывалилась компания смеющихся, богато одетых молодых людей. Род уловил обрывок пьяной песни. Звенела кухонная утварь, слышались голоса людей, криками требовавших мяса и пива.
— Похоже, старая железяка, мы разыскали одну из лучших здешних гостиниц.
— Я бы сказал, что это очень приблизительное определение, Род.
Род откинулся на заднюю луку седла.
— Думаю, заночевать тут очень даже можно. Как думаешь, в этой цивилизации водятся колбаски с чесноком, Векс?
Робот поежился.
— Род, у тебя жуткие пристрастия в еде!
— Дорогу! Дорогу! — послышался голос у Рода за спиной.
Обернувшись, он увидел отряд кавалеристов. Позади отряда ехала золоченая резная карета.
Отряд возглавлял герольд.
— Уйди с дороги, парень! — крикнул он.— Дорогу карете королевы!
— Королевы?! — Род вздернул брови.— О да, да, конечно! Сию же минуту!
Он ударил Векса коленом в бок. Конь сошел на обочину и встал так, чтобы Роду была хороша видна процессия.
Занавески в окошке кареты были задернуты наполовину, но кое-что разглядеть было все-таки можно. Фонарь лил мягкий желтоватый свет, и Роду удалось мельком заглянуть внутрь кареты.
Он увидел стройную хрупкую фигурку в темном дорожном плаще с капюшоном, бледное лицо с мелкими чертами, обрамленное светлыми, почти платиновыми волосами, большие темные глаза и маленькие ярко-алые недовольно надутые губки.
Королева была молода, очень молода — совсем девочка, так показалось Роду.
Она сидела подчеркнуто прямо и казалась невероятно хрупкой, но при этом очень решительной. В ее позе и выражении лица было что-то заносчивое и враждебное, что обычно сопутствует страху и одиночеству.
Род проводил взглядом удалявшуюся процессию.
— Род.
Род вздрогнул, покачал головой и понял, что карета уже давно скрылась из виду.
Сердито взглянув в затылок своего коня, он поинтересовался:
— В чем дело, Векс?
— Я подумал: уж не заснул ли ты?
Черная голова повернулась к хозяину. Большие глаза смотрели лукаво, насмешливо.
— Нет,— Род развернулся и устремил взгляд к тому повороту, за которым исчезла карета.
Векс, придав голосу смирение, спросил:
— Снова размечтался, Род?
Род ругнулся.
— А я думал, у роботов нет эмоций.
— Нет. Но у нас есть врожденная антипатия к отсутствию такого качества, которое частенько именуется здравым смыслом.
Род одарил своего спутника кислой усмешкой.
— Ну и конечно, вы в полной мере наделены положительным отношением к такому качеству, как ирония, поскольку в иронии изначально присутствует логика. А ирония требует…
— …чувства юмора, это верно. И ты должен признать, Род, что есть нечто поразительно смешное в том, что человек гоняется за созданием своего собственного воображения по всей галактике.
— О да, это, конечно, достойно всяческого осмеяния. Но разве не в этом и состоит главное различие между людьми и роботами, Векс?
— В чем? В способности формировать воображаемые конструкции?
— Нет. В способности привязываться к ним. Ладно, давай-ка поглядим, найдется ли здесь для тебя уединенное стойло, где бы ты мог в тишине и спокойствии пережевать полученную информацию.
Векс развернулся и зарысил к воротам постоялого двора.
Как только Род спешился, от конюшни к нему бегом припустился грум. Род бросил ему поводья и сказал:
— Воды ему много не наливай.
С этими словами он направился к гостинице и вошел в просторный общий зал.
Род и не предполагал, что в помещении, где никто не курит, может быть настолько дымно. Видимо, здесь еще не додумались до строительства дымоходов.
Однако это обстоятельство, похоже, ничуть не удручало завсегдатаев. В зале звучал заливистый смех, грубые шутки, громкие разговоры. В просторном зале стояло около двадцати больших круглых столов и несколько столиков поменьше. За ними сидели люди, чьи наряды выделяли их из общей массы, хотя было видно, что положение их в обществе не так высоко, чтобы они могли найти приют в замке. Освещен зал был сосновыми факелами, добавлявшими дыма, длинными свечами, добросовестно поливавшими завсегдатаев воском, и огромным очагом, на котором можно было запросто зажарить быка, что, собственно, в данный момент и происходило.
Между столиками сновала стайка мальчишек и полногрудых девиц, разносивших еду и напитки. Многие из них демонстрировали настоящие рекорды перемещения по пересеченной местности.
Крупный лысоватый мужчина в фартуке, повязанном поверх выдающегося брюшка, выскочил из кухни с большим дымящимся блюдом. Скорее всего, то был хозяин. Дела у него сегодня явно шли на славу.
Оторвав взгляд от блюда, хозяин заметил Рода, несомненно оценил его алый с золотом камзол, меч и кинжал, а также общий важный вид и туго набитый кошелек (главным образом, конечно, кошелек) и передал блюдо первой попавшейся служанке, после чего устремился к Роду, вытирая на ходу фартуком руки.
— Чем могу услужить вам, добрый господин?
— Кружкой эля и отбивной толщиною в два твоих больших пальца. А также столиком на одного, будь так добр,— улыбнувшись, ответил Род.
Хозяин постоялого двора выпучил глаза, губы его сложились в букву «О». Наверняка Род сказал что-то необычное.
Но вот глаза толстяка приобрели расчетливое выражение — такое Роду уже не раз случалось наблюдать. Как правило, за таким взглядом следовало еле слышное распоряжение официанту: «Слюнтяй. Надо вытрясти из него все, что у него в загашнике».
