Александр Немялковский - Пир Забвения Книга первая
— Ты позволишь мне проститься? — Уки приготовилась в случае отказа Зиры прорвать грань измерений в Мир Огня и стереть с лица земли все живое в радиусе десятков километров.
— Я хочу, что бы ты знала! — Зира рывком встала. Ее глаза горели сиреневыми звездами, а под черной кожей встали вспыхивать белые сполохи. Лицо было суровым и решительным. — Я в восхищении и трепете преклоняюсь пред могуществом Шума! Сияющий, прекрасный, неудержимый как свирепый океан! Я тебе даже немного завидую. Да, я билась с ним над Аридалой. Но повергла его не я. Это сделала Хотари Нианна вот этим клинком. Оставлю его себе на память, может пригодиться. Она пришла за Шумом и привел ее сам Арл. Но ни тела, ни его души, ни я ни они не получили. По крайней мере, мне нравится так думать.
— Это не возможно! Он же не мог… испариться? — Уки не верила тому, что слышит.
— Хм! Испариться. Представь себе, ко всеобщему удивлению и негодованию именно так и случилось! Тело распалось облаком брызг вместе с душой, и, кстати, вместе с его чудесным скипетром. Мощный инструмент. Я бы от такого не отказалась. Там еще Арл на скипетр какие-то виды имел и про какой-то ключ вещал. В общем, не смотря на то, что Хотари привел на драку Арл, мы с ней не поладили, — пальцы Зиры инстинктивно сжались на рукоятном конце лезвия выпущенного Нианной.
— Неужели все кончено?! Неужели нет даже малейшей… — душа Уки дрожала от отчаяния.
— Не знаю как для него, а вот для тебя хладный Ширкарш, посмевший напасть на Кровеславного Лорда Ссенра все закончится здесь и сейчас! — с обоих рук Зиры рванулись на Кшурурью два могучих вихря Ануши. На разум Укишеры обрушился иступленных холод бездонной всепоглощающей Тьмы, сверкнув на последок одним единственным словом — «Забвение!»…
… - М-да уж. Выдался денек не из легких, да и ночка оказалась не без сюрпризов, — устало вздохнула Зира присев среди густых зарослей кустов и деревьев на небольшой камень у черных ночных вод Лениала, безмятежно странствующих к океану. Лагерь армады Зираиды остался далеко на севере. — Как бы горько не пожалеть о том что я сейчас сделаю. — Зира подняла глаза к небесам и снова опустила их к воде. Пред Великой, покачиваясь на волнах, плавал черный шар магии Ануши. Над Зирой запарила туманными слоями пелена скрывающей магии. Тонкие пальцы сплели витиеватый узор Ануши над сферой, и она улетучилась, обнажая сияющий кокон души призрака.
— Забвение…Что?… Где? — Уки вздрогнула от манящей близости могучих вод. Она парила над ними. Восприятие прояснилось и Великая обомлела. Рядом с ней на берегу, походя на окаменевшее изваяние, стояла гордая, неприступная холодная Зира. — Ты… — не верила своим ощущения Повелительница вод, — ты меня…
— Да, отпускаю, — совершенно серьезно, холодным голосом с напускным безразличием отозвалась Зира. — Но не надейся, что так будет всегда. Это первый, запомни это хорошенько, и последний раз. Будем считать мою мимолетную слабость твоим счастливым денем. В тебе я увидела то, что почти угасло во мне. Ищи его. Ищи и найди… А когда найдешь, бегите! Это вы Изгои и вам все равно, по каким заветам жить, напишите их себе сами. Я же выполняю завет Предтечи и это мой закон. Встанете у Богов Ночи на пути — пощады не будет! Так было всегда! Прощай!
Светозарный сгусток души Уки коснулся воды, и та потянулась вверх приобретая форму девичьего тела. В тот же миг Великая услышала зовущую, ищущую ее песнь водного народа, услышала далекое биение своего сердца в живом, здоровом теле. Вода под ней расцветилась всеми цветами радуги, указывая душе путь домой.
— Никогда не думала, что скажу это Темному созданию… Но прими мою благодарность Зира, дочь Ночи! Да хранит Изначальная Мать Тьма твою любовь! Я чувствую ее в твоей груди! Я этого никогда не забуду. Мы не забудем! — удивлению Укишеры не было границ. — Люби и будь любима!
Каменный лик Зиры был молчалив, равнодушен, холоден и суров.
Укишера юркнула в воду, и что есть силы, помчалась домой. В ее сердце горел свет любви и вспыхнувший с новой силой свет надежды.
— Плыви, плыви домой, счастливая рыбка Уки, — с легким вздохом расцвела в мечтательной улыбке Зира. — Я слышу, как они поют о тебе. Я слышу как они тебя… любят… А мои… мои мне только поклоняются…
Спящая красавица. Аридала
Попутные ветры ночного эфира, изголодавшимися по бегу скакунами, подхватили и помчали дух Ерртора из орчьего Юрга на север. Они гнали и толкали его в призрачную спину, будто знали о его желании посетить место битвы под Аридалой, будто ведали о чем-то важном, опасаясь, что их ноша опоздает, разрушив тонкую вязь предначертаний.
Ерртор еще и еще раз приходил к чувству и осознанию, что является лишь каким-то узлом, крепко вплетенным в сети грядущих событий. Узлом, что лишь должен находиться в нужное время в нужном месте, и творить уготованные для него вещи и события. И от этого осознания становилось не по себе. Неужели все, чем он был, все к чему он стремился было просто написано кем-то на незримом листе магии Судьбы, а он свободный эльф лишь раб с самого детства этих неосязаемых цепей и путей.
Все нутро мага изучившего десятки тысяч жизней Лордов в пространствах амулета Скраб выворачивалось наизнанку в протесте против мысли об этом, ведь в каждой из этих жизней он читал эту незримую, указующую длань, не терпящую противления.
Ночные ветры не позволили духу придаться длительным размышлениям. Совсем скоро в небе запахло сыростью и смертью. Буйный бег эфира замедлил течение и скорбно замер, боясь потревожить беспробудный сон мертвецов. Сами небеса оцепенели, пропитанные до звездных высот еще не остывшими парами крови, перемешанными с едким потом павших в сече.
Полная луна старательно серебрила белые кости обглоданных скелетов воинов, иногда играя отблесками полированного металла доспехов сквозь липкую, покрывающую их кровь. Она словно стремилась предъявить бестелесному страннику во всей красе неопровержимые доказательства его предательства, безмолвно обвиняя и обвиняя каждой новой позой искореженного скелета, пустой глазницей черепа, со следами клыков на лобной кости, каждой оторванной конечностью, еще болтающейся в пасти, шныряющих по полю брани, косматых чудищ Зираиды.
Отхлынувшая на время в Юрге вина за содеянное вновь обрушилась удушающей лавиной, затягивая на треснувшем, крошащемся рассудке Ерртора тугую грубую петлю самопоедания.
Призрак бесшумной тенью проскользил над развороченными руинами города и углубился в плотную туманную взвесь чуть западнее. Он чувствовал скрытые под покровом знакомые вибрации душ Кшурурий и Шракков. До слуха доносились отдельные рыки сытых, укладывающихся ко сну Звуриаллов, но когда он узрел титаническое величие скрытых во тьме жуков-колоссов, холод преисподней наполнил даже бесплотный дух. Двадцать восемь копошащихся под шипастыми хитиновыми панцирями хищных многоэтажных роев-термитников. Разум силился, но не мог представить общего объема армады Жнецов.
