Александр Немялковский - Пир Забвения Книга первая
— «Как только распахнуться последние створки… Как только я его увижу… Ты споешь свою песню, я ее направлю… а они… они будут слушать!» — пред широко распахнутыми кошачьими зрачками одержимого Великой Кшурурьи предстал довольно просторный зал.
Грациозные словно кошки, полуобнаженные, лоснящиеся глянцем черной кожи, из соседней двери в этот же зал вошли две зираидянки, меж ними, дрожа от страха, со стылым ужасом в голубых глазах, абсолютно нагие с распущенными волосами, брели три людские девы-пленницы. Властные повелевающие взгляды зираидянок хлестали и подгоняли рабынь жёстче, чем свернутые в кольца плети в их руках. У противоположной стены, разрезанной кривыми серебряными росчерками сложной раскрывающейся в стороны двери, стоили еще два Дорза в тяжелых доспехах и два таких же карла-рептилии с витыми посохами, что вел Великую к цели. Вот только одежду этих слуг испещряла богатая вышивка серебра.
— Да простит никчемного цепного Труна Кровеславного Ссенра хладный Ширкарш, — один из карликов быстро двинулся к Укишере, — но Кровеславный Триумфатор приказал и яро жаждет услады плотью и кровями рабынь. Если мастер выслушает мой ничтожный стон совета и соблаговолит немного повременить с визитом, то он предстанет уже пред милостивым, благодушно-утомленным и мы надеемся удовлетворенным взором Властителя. — Трун поднял, устремленный прежде с поклоном в пол, взор и остолбенел.
Укишера не почувствовала ментального контакта. Никто не полез в ее разум. Этот никчемное низкорослое уродливое существо просто ЗНАЛО кто она! В глаза оболочки Кшурурьи взирал провидец, ощущая в ней Великий Дух Богини.
— «Только пикни и раскаленный пепел вашего таракана со всем его празднующим содержимым опадет на землю раньше, чем ты успеешь раззявить пасть!» — словно раскаты тысячеголосого грома, ощетинившегося молниями, полыхнула нестерпимо болезненная, парализующая волю мысль Великой в голове Труна. Его разум поплыл, но не поддался окончательно воздействию воли Укишеры. Дорзы заметив замешательство волхва не сговариваясь сжали рукояти мечей незаметно изготовясь к броску.
Время замерло в мгновении которое решало все. Повелительница вод понятия не имела кто этот самый Ссенр, какими способностями обладает, принадлежит ли Великому народу, обладая властью над высшей Магией, или просто представитель элитной касты Зираиды. Обездвижить пески времени и перерезать им всем глотки, расчистив тем самым путь к могучей сумрачной тени, пульсация чьего сердца ощущалась за последней дверью, казалось самым простым и правильным.
— «Ну а что если он из Ищущих во Тьме и пески времени ему так же покоряются? Он учует их магию и улизнет. А возможно и вгонит мне кинжал в спину пока я буду карать сброд в этом зале. Пекло безводное! — вскипала гейзером отчаяния Великая — Поединок с Великим в этом корявом теле — чистое самоубийство! Да какая мне разница, в конце концов, я ведь и так уже мертва!!! Куда уж хуже!!!» — Кшурурья Ширкарш, надменно вздернул подбородок, и медленно извлек из складок плаща тончайшее серебро клинка Арла, удерживая его на открытых ладонях перед собой.
В тот же миг под волей Великой пески Времени заледенели. Все тело Кшурурьи, захваченного духом Уки, налилось неимоверной жидко-тягучей тяжестью, артерии и вены раскалились, превратившись в огненные потоки, стремясь подчиниться магии Тироля и ускорить обменные процессы организма. Случилось то чего Уки и боялась — долго пески времени оно не выдержит. Плоть раскалится и выгорит, отторгнув из себя захвативший дух. Но это для Повелительницы Вод уже не имело никакого значения.
Сложная вязь трехмерных изумрудных рун вырвалась из груди Кшурурьи, свернувшись пред ним кольцом пространственного прыжка. Словно в гротескном театре пантомимы застыли наклонившиеся вперед в прыжке Дорзы, выхватывающие мечи и призывающие ленты-лезвия Ануши, отпадающие назад толчком саранчовых ног Труны и перекошенные ужасом лица Шнайры и Шибаны, пытающихся спрятаться за рабынь. Зияние пространства очертило на другом конце магического тоннеля сухую, лысую, чернокожую фигуру в густо синем распахнутом халате, вальяжно развалившемся в кресле с кубком в руке. Он смотрел на вспыхнувшее сияние, но не двигался.
— Тепленький! Вот и славненько! — рот Кшурурьи Ширкарша в кривой ухмылке обнажил ряды мелких хищных зубов. Уки рванула неподатливые мышцы порабощенного Жнеца вперед с такой силой, что те, захрустев жилами и суставами, чуть не полопались. Свободная от клинка рука схватила доспехи Шиму зависшие в падении в воздухе.
Яркая вспышка света ослепила Ссенра лишь на мгновенье, и следующий миг его жизни заструился тонкими струйками крови с шеи на грудь. К его глотке был приставлен взявшийся из ниоткуда серебряный клинок, а перед мгновенно протрезвевшим взглядом зависли белоснежная с перламутровой чешуей окровавленная куртка и знакомое лицо Кшурурьи Ширкарша, держащего эти самые клинок и одежду.
— Не понял, — ошарашенно обронил Ссенр, не выпустив из рук бокала с драгоценным питьем, и скользнул взглядом на дверь. На ней мерцали ярко желтые неизвестные рунические символы, затягивая волнами переливающегося барьерного поля.
В глазах Ширкарша, выедающих лик Ссенра, кипел яд ненависти, презрения и предстоящих мучений. Кровеславный хорошо знал этот взгляд — взгляд упоения палача пред грядущей смертью жертвы.
— Я спрошу тебя всего один раз, мразь! — сковала Лорда клокочущим пламенем беззвучная мыль Кшурурьи, раздирая и обугливая его разум. — Где тело Шума!
— Я… Я не понимаю о чем ты Ширкарш! — Лорд отшвырнул мгновенье растерянности и тотчас, превозмогая ментальную боль, сверкнул холодом уверено надменного взгляда прямо в глаза обезумевшего наглеца. — Перебрав кровей ты опаскудился настолько, что смеешь угрожать мне?! Да я…
Клинок в руке Кшурурьи медленно пополз по горлу Лорда, углубляясь в ткани и упиваясь пребывающими струями крови.
— Где тело…
Чудовищный удар, последовавший за почти неосязаемым дуновением магии Песков времени, отбросил Укишеру словно тряпичную куклу о противоположную стену выбив из груди дыхание. Уки удержала сознание от беспамятства и успела нырнуть в этот же ритм. Все тело вновь обожгло его магией. Кровь медленно, но неуклонно закипала в жилах. Попытка встать была пресечена новым ударом Ануши из пустоты, а разум вновь был отброшен в полузабытье.
— Как не изящно, не последовательно!!! — раздался нежный, слегка удрученный голос из пустоты на языке Великих. — Где же высокий пафос, где же надменная патетика и грациозное пренебрежение к ничтожеству!!! Право я расстроена. Опустится до такой отвратительно простой тривиальности — «Где тело…» Фу! Сплошная грубость и это от представителя ищущего в Свете! Куда катятся скрижали Завета?! Куда подевалась поэзия в каждом действии и фразе Великих Тироля?
