Роман Терехов - Авантюрист
Ординарцу надоело лицезреть мою свежепомытую, но кислую мину.
— Ваше благородие, дозволь догнать вора.
Он не шутил. Вспомнился наш первый разговор: собирался в одиночку пройти грымский лес, прошмыгнуть мимо бандитских засад в ущелье. И тогда, и сейчас говорил уверенно, словно не видел в этом анабазисе затруднений. Оно и логично — бывший гвардеец, по земным меркам, считай — спецназовец. Опять же личные счеты — хороший мотиватор выследить и закопать негодяя. Гайдук неоднократно спасал мне жизнь, и я к нему сильно привязался. Все мне в нем нравилось: и манера, и разум, и ухватки, а своим предложением «догнать вора» он меня сразил наповал. Что я такого совершил, что человек мою беду разруливать взялся?
— Жаль будет тебя потерять, Акинф.
— Смертушка меня обождет.
— Тогда собирайся, брат. Я тебе пока документы выправлю!
Кинулся к офицерскому саквояжу, в который сложил бумаги изменников, достал папку, извлек бланк патента. Ральф на этот раз не помогал, только наблюдал за магическим превращением опального гайдука в армейского капрала.
На толстой, богато украшенной геральдикой бумаге я накропал на имперском что-то вроде: «Настоящим удостоверяется, что капрал Армии Освобождения Акинф Иванов выполняет особое задание лейтенанта Богдана Романова, офицера генерального штаба Армии Освобождения. Подателю сего оказывать всемерное содействие». Повторил тот же текст на русинском, добавил затейливую роспись с расшифровкой и дату. Следом оформил сыскной лист на вора и изменника Редди. С описанием его невыразительной для рыжего паренька внешности я намучился изрядно, так что пообещал при встрече непременно усадить предателя на самый кривой и сучковатый кол. С рукописными документами устал сильнее, чем с патентом, поскольку каждую буковку приходилось тщательно вырисовывать — настолько у меня, оказывается, испортился почерк благодаря «клаве». И языки как-никак совсем недавно освоил.
— Вот, держи, — передав документы, повесил ему на шею пулезащитный гамион. — Вся надежда только на тебя.
Пока упражнялся в каллиграфии, ординарец собрался-подпоясался в дорогу.
— Не сомневайтесь, Богдан Всеславыч, наше дело правое. По своей земле ходим.
Кто кого напутствовал — еще вопрос. Непозволительно долго выколупывал из сознания адекватный ответ. Запутался в имперских, английских, русинских и русских словах сразу. Только когда Акинф ушел, осознал, что он назвал меня чужим отчеством, а я ординарца не поправил. Настоящее в этом мире еще ни разу не прозвучало. Видимо, не один полковник Фишер связал мою фамилию со здешней версией «бунтовщика и обманщика Емельки Пугачева». Время покажет, что я выгадал, а что прогадал, променяв офисное стойло на волчью жизнь.
Ральф «выбрался» из своего «смертника» и, как заправский слон в посудной лавке, растоптал изящный фарфор моих планов на остаток дня. Маг не просил, требовал срочно поднять задницу и отнести полученный в результате гибели черной баронессы стеклянный «кочан брюссельской капусты» в туман. Супергамион внезапно зажил своей собственной жизнью, чем сильно озадачил, а затем напугал своего создателя до икоты. Как водится в этих ваших голливудах, ученый — «калач верченый» в приступе творческого экстаза соорудил нечто выдающееся. Творение «совершенно случайно» обнаружило пакостные свойства, и теперь простой парень срочно должен спасти окружающую среду и себя лично. Кому же еще поручить это дело, кроме как самому себе, офицеру по особым поручениям?!
Маг успокоился и объяснил, в чем, собственно, дело. Поскольку баронесса в последние секунды существования взывала к силе Хаоса, то сотворенный артефакт приобрел свойство маяка. То ли зов черной баронессы был невероятно силен, то ли Ральф напортачил, «спекая гамионы», только теперь результат манил не только отрицательную силу, свойственную этому миру изначально, но и работал магнитом для проникающей извне. От которой здесь все главные беды.
Природа конструкта такова, что для исполнения своей функции он крадет силы у окружающих. Чем больше высосет людских «соков», тем сильнее зов, тем быстрее под напором инородного Хаоса истончится ткань этого мира. Сильнее всех от вампиризма пострадают раненые, как и тогда в пятне Скверны на лесной тропе. Значит, тащить с собой в обозе эту бяку никак нельзя, здесь закопать тоже опасно. Буквально несколько дней — и одним аномальным пятном на границе станет больше. Уничтожить можно, но лучше не пытаться, подсказал маг, слишком много энергии «насосал» зловредный камешек. Ральф прикинул все доступные возможности и решил, что лучше всего артефакт унести за пределы этого мира, используя мою способность проникать в царство туманов, диковинных мест и видений. А там либо найдется управа на обезумевший конструкт, либо удастся перенацелить Хаос с нашего мира. Угу, вторил я ему, на какой-нибудь чужой, который не жалко.
Зловредный супергамион сразу после триумфального возвращения в трактир поместил в первый попавшийся небольшой чугунок, который обернул несколькими слоями грубой мешковины и обвязал веревкой. В таком виде трофей оказался в моей палатке. «Мой ночной кошмар наверняка связан с исходящим от артефакта злом. А ведь я под защитой Слезы Асеня!» — посетила запоздалая догадка.
Пришлось забыть об отдыхе, о котором молил организм, о продолжении квеста с фургонами, о дележке трофеев и даже о полноценном обеде, хотя со стороны кухни попахивало близким знакомством выдержанного в вине мяса с горящими углями. Перехватил на ходу что-то из оставшихся от визита Ван Хорна закусок, перелил во флягу остатки бренди. Прицепил на пояс кобуру с револьвером. Вытряхнул барахло из ранца и поместил в него тяжеленный узел с «корнем зла». Завершая недолгие сборы, сунул за пояс стреляющий топорик. Почему-то не возникло и тени сомнения, что странный туман вдруг не окажется «вне зоны действия сети».
За старшего оставил Белова, поручив ему на всякий случай провести раздел трофеев и предупредив, что нижним чинам предложено выбрать делегата в помощь комиссии. Юноша приказ понял и лишних вопросов не задал.
Буян как раз проверял экипировку пополнения. Пришлось крикнуть:
— Капрал Озоровский, ты мне нужен. — Когда подчиненный приблизился, отдал распоряжение взять в сопровождение двоих ветеранов в полном снаряжении. Дал пять минут на сборы.
Капрал кликнул мастеров Блуда и Дуная. Нарисовались старые знакомцы по болотному острову: пожилого солдата с бакенбардами по имени Дунай я запомнил хорошо. Одноглазый бородач, тщетно скрывающий хромоту, звался Блудом. Однако молодец Немчинов — с такими ранами за пять дней людей на ноги поставил.
— С возвращением в строй, стрелки!
— Рады стараться, господин лейтенант! — хрипло откликнулись солдаты. Дунаю из-за ранения в грудь было больно говорить.
— Как пополнение, капрал? — обратился к Буяну. — Смотрят волчьими глазами в лес?
— Если только самую малость, по привычке. Растолковал им маленечко ваши порядки, вашбродь.
— Смотри, за них деньги из отрядной казны плачены!
— Не утекут! Вот так всех голубчиков держу! — Озоровский энергично сжал правую руку в кулак и перехватил мой взгляд. — Только вот что хочу сказать, ваше благородие, уж не серчайте.
Я осмотрелся по сторонам. Лагерь жил своей жизнью, никому не было до нас никакого дела. Сделал капралу знак продолжать.
— Они думают, что их прислали сюда беглых ловить и вешать.
— Так. Ты про то, что войны не нюхали? — У меня и мысли не возникло, что моему отряду могут быть поручены карательные функции.
— За этим дело не станет… — замялся Буян. — Щас скажу.
— Да режь — вываливай свою сермягу, не томи, капрал.
— Не солдатское дело — палаческое исполнять. Супротив своих. А у тракта, считай, половина ватажек русинского роду… А многие не своей волей и не от хорошей жизни в леса ушли. Из полка утекли их товарищи и сейчас по дорогам промышляют.
Вот и проявилось темное прошлое Буяна, задав мне непростую задачку! Золотая роща — крупный землевладелец, вроде монастыря средневекового. И Богдан Романов с ним кондотту заключил. Прочь иллюзии — как бы не пришлось голодные бунты подавлять, а уж разбойников как волков травить — святое дело. Но и заманчиво «приватизировать» рабочую силу, ушедшую в леса, подальше от официальных властей.
— Ясно. А в Скверне много беглых русинов?
— А Бездна знает. Полоняники есть, а чтоб сами шли, такого не слышал. Кто переметнулся к врагу извечному, тот нам не брат. Про другое толкую…
— Я тебя понял, капрал. Скажу так. Не думаю, что Совету Хранителей нужна кровь меж своими. Одно могу обещать: прежде чем заговорят ружья, с русинами будет людской разговор. Мне не нужно братоубийства. Вон даже с дукарами договорились. Враг у нас общий — Скверна.
