Андрей Буторин - За краем земли и неба
– Не смогу…
– Постой!.. – Хепсу, сказав про рот, почувствовал, как в голове промелькнула какая-то ассоциация. Неуловимая мысль, подсказка. Музыка, рот… Ртом дуют в дусос. Нет, не то… Что еще связано со ртом? Им мы едим, пьем, дышим, говорим… Стоп! Говорим… Музыка, или звуди, – это игра звуками, а игра словами – краслы, то есть стихи! Вот она, связь! Не одной ли они природы – стихи и музыка?
И тут Хепсу, который был и Димкой тоже, понял, что сморозил мысленную глупость! Ну, конечно же, как он мог забыть? А песни?! Ведь это и стихи, и музыка!
– Придумал! – радостно закричал он и от избытка чувств хлопнул отурка по шершавому боку. Тот от неожиданности закачался. – Будешь учиться петь!
– Зачем? Как? Что это? – Зеленые полушария снова вылезли из малиновых складок.
– А вот то! – широко улыбнулся Хепсу. – Это тоже музыка. Только с озвученным смыслом.
– Более глубокая, чем глубинные звуки?!
– По-разному бывает, – честно признался Хепсу. – Но тебя это не должно волновать. Мы подстрахуемся и слова напишем сами, подходящие к нашему случаю. А музыку… Возьмем, например… а вот хоть эту! Торжественно и строго. – И Хепсу запел на мотив «Я люблю тебя, жизнь», подражая интонациям Кобзона:
– Я хочу быть с семьей,
Я хочу ею быть и остаться!
И прошу: надо мной
Перестань, пустота, измываться!
Пусть ты серая вся,
Но я верю: совсем не пустая.
Нам одним быть нельзя,
Только вместе мы – сила, я знаю!
Ты – наш разум большой,
Ты единственный, лучший на свете,
Мы хотим быть с тобой —
Все твои неразумные дети!
Только больше себя
Не хотим называть пустотою.
Жизнь дана нам не зря,
И мы знаем, что это такое!
Акмээгак закачался так, что непременно должен был упасть, но вместо этого он бросился к Хепсу, и тот в ужасе зажмурился, не понимая, отчего разъярился отурк и приготовившись к неминуемой гибели от когтистых мощных лап.
Но вместо удара он почувствовал, как четыре лапы – две большие и пара маленьких сомкнулись на его спине и прижали тело к жесткой чешуе.
– Это… это… – зашлепал снизу мокрый рот, – это великолепно! Это сработает! Я спасен!
Только теперь Хепсу понял, что перепутал чувства отурка. То была не ярость, а восторг. Крайнее его проявление!
– Учи! Учи меня скорей! – закричал Нэсэ, выпустив наконец человека из объятий.
Отурк научился петь на удивление быстро. Ну, не то чтобы совсем петь… Скорее – выть. Зато душевно и громко. А слова выучил сразу. Они так запали ему в сердце (или что там у него было вместо него), что он то и дело повторял, то громко, то почти шепотом: «Я хочу быть с семьей, я хочу ею быть и остаться!»
В конце концов Хепсу пришлось прервать чешуйчатого певца:
– Нэсэ, давай теперь все же подумаем обо мне!
– Давай, давай! Конечно, давай! – радостно отозвался Акмээгак. – Выбирай любой корабль! Хоть этот бери! – Он махнул лапой в сторону черного аппарата, на котором они только что прилетели.
– Бери!.. – хмыкнул Хепсу. – А про возможное нападение забыл? Помнишь, я спрашивал тебя, можешь ли ты сделать так, чтобы музыка, звучащая внутри, была слышна снаружи корабля? Ты вроде бы сказал, что можешь…
– Да! Могу! – воскликнул Нэсэ. Из-за непривычной эмоциональности он стал просто неузнаваем. Хепсу не мог сдержать улыбки. Отурк же бросился в сторону геометрических сооружений со словами: – Жди меня здесь, я скоро!
Хепсу увидел, как Акмээгак подбежал к едва различимому – серому на сером – диску, встал на него, и диск оторвался вдруг от земли и быстро полетел к белому, в виде пирамиды, зданию.
Оставшись в одиночестве, Хепсу почувствовал себя неуютно. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, он решил заняться своим внешним видом. В самом деле, что это такое? Дурацкая кираса, «юбка» из полос металла, щитки на бедрах и голенях, наколенники… И все это красное, как шкура вареного рака! Хепсу, с трудом разобравшись в ремнях и креплениях, по частям сбросил с себя «латы». Теперь он стал похож на воздушного десантника – не до конца, впрочем, экипированного. На груди, разумеется, майка-тельняшка. Брюки – камуфляжная хэбэшка. Обувка осталась прежней – армейские тяжелые ботинки. Что ж, в таком виде можно показаться перед кем угодно – не стыдно будет!
Вернулся Акмээгак и правда скоро. За диском с отурком летели еще четыре подобных «блина», нагруженные блестящими и матовыми ящиками, коробками и прочей разнообразной тарой. Большую часть Нэсэ сразу перетащил внутрь корабля и надолго скрылся в нем. Затем шустро выскочил и принялся прилаживать оставшееся снаружи.
Будучи музыкантом, Димка имел представление об электронной усилительной аппаратуре, хоть и не разбирался в электронике. Но то, что выходило из-под лап отурка, не походило на что-то виденное ранее.
– Это что? – спросил Хепсу. – Динамики? А внутри – микрофон с усилителем?
– Не знаю этих понятий, – весело отозвался Акмээгак. – Но слышно будет хорошо, обещаю. Только не играй слишком близко от людей – они могут навсегда лишиться слуха.
– Посмотрим… – недоверчиво буркнул парень.
– Мне жаль с тобой расставаться, – сказал отурк, подходя к белоголовому человеку в тельняшке. – Но нам пора. Тебе – домой, мне – на новую родину.
– Мне не сразу домой, – напомнил Хепсу. – Сначала к умникам.
– А может быть – сразу? Было бы лучше. Безопасней.
– Да ты что?! Я должен найти отца! Если бы ты узнал тогда побольше!..
– Извини. – Акмээгак наполовину втянул глаза в складки.
– Перестань! Ты же не виноват… Да и нет ведь никакой опасности – я буду играть, и умники поймут, что это не нападение… Ох! Вот бы что еще!.. – Хепсу хлопнул по лбу.
– Что? – подался Нэсэ.
– Перекрасить бы твой корабль! Так сразу ясно, что он военный – черный, под основу замаскированный. А вот если бы он был, скажем, желтый…
– Тогда он будет заметен издалека! – испугался отурк. – Его сразу подобьют!
– Нет, – покачал головой человек. – Тогда сразу станет понятно, что он не прячется. А раз не прячется, значит, намерения у него добрые.
– Логично, – сказал Нэсэ. – Ты очень умен!
– Мы очень умны, – подмигнул Хепсу. – Ведь разум у нас общий!
Глава 44
Хепсу снова летел в темноте. Но теперь он уже ничего не боялся. Самое страшное, как ему казалось, осталось позади. Кроме одного: Хепсу очень боялся потерять Кызю. Но и тут он почему-то был уверен в удаче. Наверное потому, что без нее он не представлял себе дальнейшей жизни. А в жизнь – долгую и счастливую – очень хотелось верить. И еще хотелось найти отца.
Кораблем управлял Акмээгак. Мало того, что он «видел» то, что окружает корабль, – отурк сделал еще и так, что они могли переговариваться с Хепсу.
