Павел Виноградов - Хозяин Древа сего
— Не стыдно ли вам, братья, вступать в свару? — Аслан продолжал уже своим
приятным негромким голосом с картавинкой. Волнение выдавали лишь непроизвольное отирание рук и лихорадочный блеск глаз. — Может быть, Лансу следовало дослушать воина, ни разу не запятнавшего себя чем-либо недостойным? Я уверяю, Принц сказал далеко не все, что хотел.
Собрание молча выразило согласие, и Принц продолжил:
— Пусть Вечное Небо накажет того, кто обвинил меня в измене! — начал он гневно, но дальше его речь стала спокойнее. — Я говорю то, что есть. В Шамбале у Дыя десятки тысяч эйнхериев, которые возрождаются несколько часов спустя после того, как их убьешь. Я не говорю уже о легионах демонов всех видов, о Продленных, которые ему служат — а все они Изначальные дивы, умеющие то, чего не умеем мы. Кроме того, он всегда может вызвать из Ветвей миллионы Теней. А нас — восемь Продленных, пусть еще двое — Кара и ее господин, пусть и его слуги — их тоже немного. Да несколько тысяч Теней, которые мы можем привести с собой. Нас просто задавят числом… Но при всем этом я не вижу другого выхода, кроме атаки, и я пойду в Шамбалу, даже если мне придется идти туда одному, и лягу там, ибо Дый смертельно оскорбил и обманул меня!
Конец речи все встретили в тишине — аргументы Принца были убийственны. Похоже, кое-кто стал задумываться, стоит ли его Продленная жизнь столь эфемерной перспективы посчитаться со своим обидчиком. Однако тут вновь заговорил Аслан:
— Я никогда не сомневался, — начал он мягко, — что авантюра наша смертельно опасна… Да что там, просто смертельна. Я говорил каждому из присутствующих, что, скорее всего, всех нас ждет в Шамбале гибель. Сейчас Принц только подтвердил мои слова, с которыми все еще раньше согласились. Мы собрались здесь ради того, чтобы противостоять страшному врагу, и понимаем, насколько это трудно, почти невозможно. Но все же мы сюда пришли, потому что все имеем опыт сражений, в которых невозможно победить. Знаю и то, что, бывало, кое-кто из нас в таких битвах побеждал…
Он оглядел собравшихся, которые при этих словах расправили плечи, бросая друг на друга гордые взгляды. «Во, дает! — про себя восхитился Варнава, — И ведь ни вида молодецкого, ни рыка генеральского… Пассионарий, как есть пассионарий!».
Аслан продолжал говорить, и брожение умов, наметившееся после выступления Принца, сглаживалось, словно хозяин действительно заражал гостей своей неуемной страстью.
— Но сейчас я должен сообщить вам некие вести. Вернее, не я, а друг и брат наш абай Варнава. И вы увидите, что у нас, все ж таки, есть весьма приличные шансы выйти победителями из этой истории. Живыми победителями… С другой стороны, вы поймете, что альтернативы войне с Дыем у нас просто нет.
— Скажи им, — обратился он к Варнаве.
— Во-первых, — начал тот без предисловий, — будучи в Шамбале, я убедился, что свойства дива там автоматически приобретает каждый Продленный, независимо от желания хозяев Шамбалы.
Он замолчал, давая возможность слушателям оценить информацию. Те возбужденно зашушукались, похоже, за одну такую перспективу готовы были на очень многое.
— Во-вторых, — продолжал Варнава, убедившись, что слова его возымели положительное действие, — Дый намерен разрушить Древо… — при этих словах в юрте настала мертвая тишина. — И у него есть на то возможности. Аслан и, возможно, Кара могут подтвердить это, — те утвердительно склонили головы. — Если его не остановить сейчас, он останется властелином Шамбалы, а кроме Шамбалы не будет ничего. Это все.
Монах сел на место и молча наблюдал за всеобщим возбуждением. Никто не усомнился в его правдивости — в Ордене даже недруги слову его доверяли. Поход на Шамбалу был решен окончательно.
Ночью Варнава шел в степь, не разбирая дороги. Позади остался звенящий голосами и музыкой курень — гости и хозяева шумно праздновали начало великой войны. У костров звенели женские смешки и бутылки с водкой, рекой лились кумыс и просяное пиво, а несколько конопляных чумов функционировали на пределе возможностей. Варнава не принимал участия в общем веселье, посидев немного у костра и ответив на несколько вопросов, встал и незаметно скрылся в темноте.
Добрел до невысокого бугра с плоским камнем на вершине, лег на него ничком, затих. Внутри, пожирая, пылал вселенский пожар. Чреда образов поднималась из пламени и тут же погружалась обратно, сразу теряя форму и смысл. Луна, Дый, Сунь, Аслан, лики Шамбалы… Его сын Янь, которого он никогда не видел, стоял пред ним взрослым мужчиной, и Варнава был уверен, что именно так тот и должен был выглядеть. Если бы не умер… Образы укоряли, соблазняли, куда-то звали. Все это было зряшно, ибо решение уже принято. Но, Господи, как оно тяжело, как давит его, размазывая по холодному камню! Он проклинал свои силы, как не проклинал ни разу в жизни, звал смерть, прямо сейчас, потому что ждать ее оказалось невыносимо. Некто изнутри его отрешенно следил за этими конвульсиями, не в силах помочь. Он, его умный двойник, понимал — игра сыграна, совсем немного осталось до конца партии. А дальше… А что дальше, Господи?!
Он поднял голову к ночному небу с россыпью ярких звезд и тут заметил в стороне темную фигуру.
— Пришел почтить усопшего, Аслан? — спросил с горькой усмешкой.
…Сидели рядышком на камне, молчали. Говорить не хотелось, но тишина угнетала. Варнава сказал:
— Ты, скорее всего, умрешь вместе со мной.
— Да, — отозвался Аслан. Потом, после долгой паузы:
— Зургай напророчил мне то же самое. Все понимает, готов к разрушению своего не состоявшегося царства и собственной смерти.
— Да, мы увлекли всех их на смерть… — обронил Варнава.
— Не всех — большая часть успеет уйти, когда начнется катастрофа. В любом случае, они преследуют свои цели, и, победи мы Дыя, тут же пришлось бы разбираться с ними. Со всеми, кроме Принца, пожалуй.
— Тот тоже знает?
— Да, ему я не мог не сказать.
— И что он?
— Пожал плечами и сказал, что я начитался классического фэнтези…
Варнава усмехнулся, но в голосе его стояла вязкая горечь:
— Они оба уже готовы для Кроны. Почему же тогда я?..
— Потому что ты, — сердито бросил Аслан. — Мы не вольны распоряжаться собой, что бы ни думали братья наши по Ордену. Уж ты-то должен это знать.
— Я знаю, — тихо ответил Варнава. — Просто мне очень тяжело. И знаешь… — он вновь замолчал, не решаясь признаться, но пересилил себя, — я боюсь…
— Если бы не боялся, я счел бы тебя демоном, — торжественно заверил Аслан. — Я и так удивляюсь, почему ты от страха не катаешься по земле с воплями. Я бы на твоем месте катался — от сознания, что умру, и смерть моя может стать смертью мира.
