Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ
— Не цитируй мне Макиавелли, Баринтус.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Я покачала головой.
— Я не понимаю, что ты имел в виду, когда делал все эти вещи последний
час, но что я действительно знаю, так это то, что если ты когда-либо
причинишь вред любому из моих людей и приговоришь их к такой
ужасной судьбе, я выброшу тебя. Если один из моих людей исчезнет, и мы
не сможем найти его, я предположу, что ты исполнил свою угрозу, и если
это случится, если ты делаешь это любому из них, то ты должен будешь
освободить их, а затем…
— И затем что? — Спросил он.
— Умереть, Баринтус. Ты должен будешь умереть, или мы никогда не будем
в безопасности, тем более здесь, на берегах Западного моря. Ты слишком
сильный.
— Значит Дойл — Мрак Королевы, будет направлен убить по приказу, как
хорошо обученная собака, которой он и является.
— Нет, Баринтус, я сделаю это сама.
— Ты не можешь противостоять мне и победить, Мередит, — сказал он, но
теперь его голос был мягче.
— У меня полные руки плоти и крови, Баринтус. Даже у моего отца не
было полной руки плоти, а у Кела не было полной руки крови, но у меня
есть обе. Именно так я убила Кела.
— Ты не сделала бы такого со мной, Мередит.
— И несколько мгновений назад я сказала бы, что ты, Баринтус, никогда не
будешь угрожать людям, которых я люблю. Я ошибалась в тебе, не
повторяй мою ошибку.
Мы уставились друг на друга через комнату, и мир сузился до нас двоих.
Я встретила его пристальный взгляд, и я позволила ему увидеть на моем
лице то, что я готова была выполнить то, о чем говорила, каждое из
произнесенных слов.
Он, наконец, кивнул.
— Я вижу свою смерть в твоих глазах, Мередит.
— Я чувствую твою смерть в своем сердце, — ответила я. Это был способ
сказать, что мое сердце не будет счастливо увидеть его мертвым, но, по
крайней мере, не будет грустить по нему.
— Разве мне запрещено бросить вызов тем, кто оскорбляет меня? Ты
сделала бы из меня еще один вид евнуха, как Андаис?
— Ты можешь защитить свою честь, но никаких поединков до смерти, или
до чего угодно, что нанесет вред полноценности моих мужчин.
— Это сокращает список того, что я могу сделать в защиту свой чести, Мередит.
— Возможно, но я волнуюсь не по поводу твоей чести, а по поводу моей.
— Что это означает? Я не сделал ничего, чтобы загрязнить твою честь, только отродью пикси.
— Во-первых, никогда не называй его так. Во-вторых, здесь я — королевская
особа. Здесь я — лидер. Я была коронована волшебной страной и Богиней,
чтобы управлять. Не ты, а я. — Мой голос был тихим и осторожным. Я не
хотела, чтобы прорвались мои эмоции. Сейчас мне нужен был полный
контроль. — Нападая перед моими глазами на отца моего ребенка, моего
супруга, ты доказал, что у тебя нет никакого уважения ко мне, как к
правителю. Ты не чтишь меня, как своего правителя.
— Если бы ты взяла корону, когда она предлагалась, то я ценил бы
того, кого выбрала Богиня.
— Она дала мне выбор, Баринтус, и я верю, чтобы она не сделала бы
этого, если предлагаемый выбор был плохим.
— Богиня всегда позволяла нам выбирать нашу собственную гибель,
Мередит. Ведь ты это знаешь.
— Если, спасая Холода, я выбрала гибель, то это был мой выбор, и ты
будешь или соблюдать этот выбор, или можешь убраться и остаться за его
пределами.
— Ты сослала бы меня?
— Я отослала бы тебя назад к Андаис. Я слышала, у нее жажда крови, с тех
пор как мы оставили волшебную страну. Она оплакивает смерть своего
единственного ребенка в плоти и крови своих людей.
— Ты знаешь то, что она делает с ними? — Он казался потрясенным.
— У нас все еще остались источники при дворе, — сказал Дойл.
— Тогда, как ты можешь стоять там, Мрак, и не желать вернуть нам наши
силы, чтобы прекратить резню наших людей?
— Она никого не убила, — сказал Дойл.
— То, что она делает — это хуже смерти, — сказал Баринтус.
— Они должны сами решить присоединиться к нам здесь, — сказала я.
— Если ты вернешь нам всем наши силы, тогда мы сможем вернуться и
освободить их от ее тирании.
— Если мы собираемся спасти жертв ее пыток, то мы должны будем убить
ее, — сказала я.
— Ты освободила меня и все остальных в ее Зале Смертности, когда ты
уезжала в прошлый раз.
— Фактически, это сделала не я, — сказала я. — Это был Гален. Его магия
освободила тебя и других.
— Ты говоришь это, чтобы я стал думать о нем лучше.
