Сергей Костин - Охотник за бабочками 2
Немного подумав, я решил, что Волк совсем не желал оскорбить меня, а только высказал свою точку зрения на происходящее. Поэтому никаких ответных мер принимать не стал. Только отдал команду на произведение посадки на суверенную территорию густонаселенной планеты.
Волк покружился вокруг нее пару витков, отыскал космодром и снизился до неплотных слоев атмосферы, откуда обычно начинают запрашивать разрешения на посадку все порядочные корабли.
Ответили нам сразу. И посадку разрешили без всяческих условий. Сразу видно, что космически развитая планета.
Так и оказалось. На космодроме, где весьма удачно приземлился Волк, негде было протолкнуться. Волк молодец. Отпихнул парочку каких-то особо широко расставленных космолета и протиснулся. Даже не погнул ничего.
— Я на разведку, — сообщил я, выходя на трап. На мне: парадная футболка с оторванными рукавами. На футболке надпись по иностранному, которая в сути своей означала зов всем кошкам и котам. «Кисс», написано. Также парадные джинсы, немного потрепанные и с бахромой на концах штанин, белые кроссовки на босу ногу и практически наголо обстриженная голова.
— Я с тобой, — Кузьмич усаживается на плечо. На нем парадная футболка с пришитыми от моей футболки рукавами и надписью, которая в сути своей означала зов всем представителям человечества. «Гей» написано. Также парадные джинсы, оставляющие напоказ волосатые ноги, босые пятки без кроссовок. И парадные белые чехлы на крыльях.
— А я остаюсь, — Вселенский закрыл за нами двери и погасил лампочку. А про него ничего сказать нельзя. Он как был космическим кораблем, так остался. Футболку на него не напялишь.
— Куда, — поинтересовался Кузьмич.
— Туда, где информация, — ответил я, — Где пиво пениться, где люди женятся, где … а дальше тебе совсем неинтересно. Побольше молчи и поменьше отлетай. Заплутаешь, ждать и искать не буду.
Это я соврал, конечно. Если Кузьмич потеряется, я всю планету на уши поставлю. Разнесу здесь все, но моего Кузьмича найду. Мне что ль сортиры на Вселенском драить?
Густонаселенная планета, на которой мы оказались, была густонаселенной планетой. Высокие дома, почти что небоскребы, говорили о том, что здесь высокий уровень урбанизации. Урбанизация, это когда много мусора от одной отдельно взятой проживающей единицы. По улицам шлялись толпы разномастных существ, иногда человекоподобных, а в больше части и не очень подобных. Также здесь имелось много магазинов, ресторанов, казино и прочих общественных мест. В одно из так мест мы и направились. Забегаловка рядом с космодромом. Место, где знают все обо всем.
Накурено и наперегарено. В любом конце вселенной одно и тоже.
Я уселся на одноногий стул. Но сразу же пришлось вскочить и извиниться. Стул оказался живым инопланетником. И быть бы скандалу, если бы не Кузьмич, который откровенно пояснил стулу, что связываться с нами не стоит.
— В морду хочешь? И станешь сразу зеленой и в крапинку стремянкой?
Я уважительно посмотрел на бабочку. Вот что значит уверенность в себе.
— Командир, садись сюда, — Кузьмич показал на трехногое сооружение, — Это точно стул. Я с ним уже пообщался. Парень без претензий. Потом только десять брюликов на чай ему оставишь. Слышь, трехногий! Десять процентов с тебя за сводничество.
Стул глупо захихикал и подсел под меня. Немного жестковато, но в остальном ничего. Десять брюликов, конечно, много, но деваться некуда. Не пить же стоя.
Подошел бармен. Шестилапая такая скотина. Нет, в самом деле. Скотина, это такая раса. Они преимущественно в сфере обслуживания и работают. Шесть рук не шест голов, работу всегда найдут.
Он оглядел меня подозрительно, словно впервые сталкивался с такого рода существами и потом, тщательно подбирая слова, поинтересовался:
— Ты, вы, оно, говорит по-русски?
— Более чем, — успокоил я бармена.
Тот облегченно вздохнул. Кому приятно общаться с инопланетником, который не бельмеса не понимает по-русски. Все же на пальцах не объяснишь.
— Что будите пить?
Что мы будем пить? А что у них есть? Взглянем на голоменю. Раздел «напитки и пр.» Пожалуй, от «пр.» мы откажемся. Черт их знает, что там намешано. Лучше взять проверенное временем. С пузырьками, которые не дают себе засохнуть.
— Двойной квас безо льда, — попросил я.
— Двойной безо льда, — заученно повторил бармен, но тут уткнулся взглядом на Кузьмича, — Извините, конечно, но в заведении животным находиться не положено. Можете оставить собачку в ветеринарной комнате. За ним присмотрят и накормят.
Я вовремя перехватил первого помощника. Но даже сжатый обеими руками, он бросал в лицо оторопевшего бармена гневные слова:
— Это я животное? Это меня к ветеринару? Ты у меня сейчас скотина госэкзамены в санэпиднадзор отправишься пересдавать. Я твою лавочку мигом прикрою. Почему на потолке нет датчиков пожаротушения? А?
Бармен переместил глаза на потолок, облизал губы, прищурил глаз, подсчитывая возможные убытки. А потом поступил так, как поступают настоящие скотины.
— Выпивка и все остальное за счет заведения. Что вы закажите?
Кузьмич мигом успокоился, но брови разогнуть не спешил. Он уселся с ногами на стойку и зло бросил:
— Два килограмма сухарей. С корочками.
— Два с корочкой, — продублировал заказ бармен и поспешил удалиться, чтобы не навлечь ни на себя, ни на свое заведение ненужных неприятностей.
— С ними только так и надо, — восстанавливая сбившееся дыхание пояснил Кузьмич в ответ на мой вопросительный взгляд, — Сначала к ветеринару отправят, потом, если не остановить произвол, к хирургу.
Справа от меня кто-то сел. Я подумал, не взглянуть ли, но меня опередили.
— Красавчик, угостишь даму папироской?
Я все-таки повернул голову и первую минуту находился в некотором замешательстве. Рядом сидела безусловно дама. Выше меня на голову, в откровенном красном обтягивающем платье. Офигенно длинные ноги, заканчивающиеся симпатичными красными копытами. Но! Лицо у дамы находилось в районе груди, а грудь, в свою очередь, соответственно, в районе лица. Из этого сумбурного объяснения понятно, почему я слегка замешкался. Как истинный аристократ в шестнадцатом колене я обязан был смотреть строго в лицо. Но это значило бы, что я смотрю на грудь. Что весьма неприлично в обществе. Но если я посмотрю на грудь, представляя, что это лицо, то лицо может неправильно истолковать мои намерения.
Поблуждав по телу, я все-таки остановился на лице, как на наиболее стандартной форме общения.
— Кузьмич, угости даму, — попросил я первого помощника.
