Е. Кочешкова - Шут
«Дура! — кусала губы Элея, — Дура… не ценила того, что было… все грезила о несбыточном… Примеряла на себя чужое», — только теперь она поняла, какой на самом деле была счастливой, какой замечательный был у нее муж.
Поздно.
Слишком поздно.
Не уберегла своего счастья, потому что не дорожила им никогда. Глупая слепая разиня… А мужчины — они ведь все чувствуют. Может быть, даже не осознают, но чувствуют, когда их любят по-настоящему, а когда — так… Вот и нашлась другая, которая оценила Руальда по достоинству.
Грызя себя такими мыслями, Элея даже не испытывала ненависти к той… другой.
Конечно же, она не знала, что там на самом деле было между ее королем и этой маленькой тайкурской ведьмой, но воображение охотно рисовало столь живописные картины — хотелось обернуться волчицей и выть всю ночь…
Вместо этого она отправилась к мадам Сирень и попросила сшить ей новое платье… такое, чтобы почувствовать себя сильной. Очень сильной. Несгибаемой.
А на обратном пути нашла шута на полу в его неуютной, как будто вовсе нежилой комнате… Нелепого Шута, который был полной противоположностью ее сильному мужественному Руальду, а теперь вот почему-то оказался его единственной надеждой…
Был уже поздний вечер, и Элея давно лежала в постели, когда в дверь кто-то тихо поскребся, и до ушей ее донесся звонкий шепот:
— Эй, ты спишь? — деревянная створка приоткрылась, и сквозь щель в складках балдахина Элея увидела белокурую фигурку, подсвеченную огнем факелов из коридора.
— Нет, Инн, заходи…
Иния была младшей кузиной Элеи. Вместе с супругом она жила неподалеку от столицы, в тихом поместье у реки. Нынче граф Лоим, как и многие другие родовитые господа, прибыл с супругой ко двору, чтобы присутствовать на суде. В детстве сестры были крепко дружны, часто гостили друг у друга и делились самыми сокровенными тайнами. После возвращения Элеи на острова, Иния порой приезжала к ней в гости, всякий раз пытаясь развеять неизбывную печаль королевы.
Сестра на цыпочках пробежала через комнату и забралась к Элее в постель, весело пихая ее ледяными пятками. Она была на год младше королевы, и замуж ее отдали еще прошлой зимой. В отличие от рано повзрослевшей Элеи, Иния всегда казалась милым ребенком. У нее были прекрасные светлые волосы с золотым отливом, голубые глаза в длинных ресницах и трогательно-нежные черты лица. Как это ни странно, при всем при том сестра обладала вполне добрым характером, хотя порой ее легкая избалованность и неумение держать язык за зубами выводили Элею из себя.
— А я все видела! — восторженный шепот Инии горячо защекотал ухо королевы.
— Что ты видела? — сразу насторожилась Элея. Она по опыту знала — сестра может сказать любую глупость, в том числе и просто выдумать несуществующее для потехи.
— Как ты каталась с приезжим шутом! — кровь бросилась к лицу королевы, и она возблагодарила богов за то, что в темноте этого не было видно. — Признавайся, ты влюбилась! Я уже забыла, когда последний раз видела тебя такой счастливой!
— Что за вздор ты несешь, Инн! — Элея рассмеялась, но тут же поняла, что это вышло слишком громко и нервно. Так смеются только люди, уличенные в чем-то неприличном. Она сердито отодвинулась на дальний край постели и вцепилась в подушку, молясь о том, чтобы дрожащий голос не выдал ее. — Я просто показывала господину Патрику город! — добавила Элея хриплым шепотом, не желая разбудить служанок. Они хоть и неболтливые, но все равно незачем им слышать лишнее.
— Ой-ой… — беззлобно хихикнула Иния, — «господин Патрик, показывала город»… Лей, ты не умеешь лгать. Лучше сразу признайся, ведь тут и кухарке понятно, что к чему!
— Он шут! — воскликнула Элея, ненавидя себя за эти слова. — Он просто спас мне жизнь, и я обязана ему! Вот и все!
— Ну… — разочарованно протянула Иния, — зря ты так. Я, конечно, не очень понимаю, как тебя угораздило влюбиться в простолюдина, но мне ты могла бы и не лукавить.
Элея молчала, отвернувшись. Перед глазами у нее стояло изумленное лицо Патрика, когда он услышал, что ему даруют титул… Иния тоже была там, но для нее шут все равно оставался простолюдином. Как и для всех. Мало получить дворянство, нужно еще доказать, что ты выучил эти правила игры…
— Инн, я не хочу об этом, — сердито сказала Элея, когда сестра принялась щекотать ее за бока. — Ты бестактная маленькая дурочка…
— Да ладно тебе… — Иния прильнула к ней и сладко потянулась, обвив руками за шею. — Мы же сестры. Я только не знаю, что ты будешь дальше делать. Молча страдать? С тебя станется… Ну да, он страсть какой хорошенький и молодой, но ведь ты-то королева… А Патрик этот кто? По сравнению с Руальдом — просто милая игрушка… Несерьезно…
Элея вздохнула. Слова сестры задели ее, растревожили и лишили покоя. Сама Инн не любила своего мужа: он был пожилой, всегда пах вином, потом и лошадями, имел внушительный живот и лысеющую макушку… Элея содрогнулась, представив себе, что сестра делит постель с этим человеком и, глядишь, скоро понесет от него. Когда Инию отдавали замуж, ее мнения, как водится, никто особенно не спрашивал.
— Можно я останусь у тебя? — будто услышав мысли королевы, прошептала сестра. — Не хочется мне что-то к моему медведю возвращаться…
— Хорошо, — почти не колеблясь, согласилась Элея. — Но только с одним условием. Ни слова больше о шуте!
Вскоре дыхание Инии стало ровным, она уснула. А Элея все лежала, глядя в темноту. Она вновь вспоминала ту ночь, когда «милая игрушка» господин Патрик вдруг оказался единственным по-настоящему преданным ей человеком. Вспоминала его неистовый взгляд, когда он выдергивал ящики комода, переворачивая их на пол… его отрывистый взволнованный голос, стремительные движения… И этот каменный лабиринт, полный страхов и невидимых опасностей. Ужасней всего был тот момент, когда шут вдруг застыл с остекленевшими глазами, точно околдованный, а потом вовсе оставил ее одну. В тот момент, мучительно вслушиваясь в тишину за дверью, Элея перестала боятся за себя. Лишь умоляла богов уберечь этого странного, такого дорогого ей человека.
Хуже было только прощание на причале, когда королева даже не могла увериться, будет ли с ним все в порядке…
Невозможно вложить эти воспоминания в чужую голову. Невозможно объяснить, что значит сидеть с ним рядом в одной карете. Видеть живым, невредимым, слышать его, чувствовать, наслаждаясь каждым мигом, каждым вдохом…
8
В день суда тронный зал Брингалина был полон. Желающих услышать приговор Руальду Третьему оказалось столько, что члены Совета всерьез обеспокоились, как бы люди не передавили друг друга. И все присутствующие были настроены столь агрессивно — Пат, ставший с некоторых пор ненормально чувствительным, не стерпел этого и поспешил покинуть зал. Вернулся он быстро и уселся в свое кресло рядом с королевой, изрядно попахивая вином. Элея понимала, в чем дело, хоть и не одобряла таких методов решения проблемы. Но сидящая слева от шута тетушка Байри ничего не знала о колдовском восприятии почетного гостя — старая гусыня тут же начала бубнить про падение нравов и молодых людей, которые с утра пьяны. Патрик сделал вид, что ничего не слышит. Он вовсе не был пьян, Элея видела, как ясны его глаза, каким живым огнем они полыхают. Минул всего десяток дней с тех пор, как шут стал ежедневно наведываться в гости к Ваэлье, но ее наставница не теряла времени даром. Патрик менялся с каждым днем, подобно цветку, который вынесли на солнце после долгих дней пребывания в сумраке. И хотя он оставался таким же худеньким и невысоким, Элее казалось, будто шут стал больше. Королева понимала, что это лишь ее субъективное ощущение, но оно было весьма стойким.
