Вениамин Шехтман - Мэджик юзеры
Робин, торопливо поднялась по трапу и представила девушек своему компаньону Баку, тощему загорелому бородачу, который с выражением отчаяния улыбнулся Катушке и пожал руки Лере и Рите. Услышав о том, что у девушек нет документов, Бак сказал:
— Досмотр уже был, но на всякий случай спрячетесь под обезьянами. Там помост высокий, втиснитесь. — и, обращаясь к Робин, — А Лероя я, когда выздоровеет, так отделаю, что лучше б ему подольше валяться.
— А что такое еще? — напряженно спросила Робин.
— Да ничего нового. Он разоткровенничался и признался, что это не саймири убежала, а зажигалка укатилась. Вот он за ней и полез, а распорку уронил. Его придавило, а Рик, когда его вытаскивал, уронил вторую. Итог — две сломанных ноги, по одной на каждого, плюс у Рика раздавлены ребра. Из-за зажигалки, а? Ублюдки.
— Все, — махнула рукой Робин, — не пережевывай. Проехали.
Она ткнула пальцем в брезентовый куб на палубе.
— Вон там — сто восемь птиц и двадцать одна обезьяна. В трюме — почти сотня рептилий и амфибий, по паре тапиров и лам, полдюжины капибарр. Оцелот и ягуарунди. Последний шанс отказаться!
— А тапиры злые? — спросила Катушка.
— Злее всех тут я. — ответила Робин.
***
Когда судно отчалило, девушки вылезли из-под дощатого настила на котором стояли боксы с истошно завопившими, едва загудели машины и сменился ритм качки обезьянами. Лера сказала им "Тс-сс!", но они не послушались. Девушек взяла в оборот Робин. Инструктаж она завершила словами: — Леди, если все будет спокойно, то ничего особого вам, как видите, делать не придется. Но спокойно никогда не бывает.
Девушки кивнули. А что, действительно, ничего особенного. Кормить, чистить, следить за состоянием животных. Готовить научит Бак, он же берет на себя хищников и вообще всех крупных зверей. Легко.
Нет, не легко. Оказалось, что даже одна кормежка занимает не меньше двух часов. Это без рубки мяса и овощей, составления смесей заточенных под каждого зверя, смены воды и мытья посуды. И все зверье если не кусается, то воняет или боится так, что норовит убиться само. Лере прокусили руку в трех местах, а Рита (к счастью, не на глазах у Робин), дернула за хвост особо доставучую обезьянку и получила за это заряд жидкого кала в лицо. Катушка, которую к животным не допустили, чуть не оттяпала Баку палец ножом, когда помогала на кухне.
Когда внезапно, как это всегда бывает, случилась передышка, все звери оказались сыты, а клетки чисты, Бак распечатал в каюте бутылку.
— В целом, молодцы, не ожидал. — он подмигнул и салютовал стаканом девушкам. Лера, смущенно убрала со стола забинтованную руку и залпом заглотнула свою порцию. А Рита, чей взгляд на секунду остановился на стакане, не выпив объявила: — Тукан, гнида, крыло в щель засунул, щас сломает!
Они с Лерой побежали наверх, а Робин, которая поняла не слова, но интонацию, последовала за ними. Действительно, один из туканов обнаружил, что на его клетке плотник малость схалтурил. Он хрипло скрипел и покрикивал, а роскошное иссиня-черное крыло, застрявшее в промежутке между выдвижным поддоном и сеткой, выворачивалось самым диким образом.
Робин ухватила птицу за клюв, но коснуться крыла, Лера ей не позволила.
— Дай я, тут вывих, видно же!
Она спасла крыло из ловушки и нежно пробежалась по нему пальцами. А когда отпустила, птица, возмущенная ущемлением клюва, забила обоими крыльями так, что сразу сделалось ясно — оба целы и здоровы.
Вернувшись в каюту, Робин разлила по новой и подняла стакан.
— Спасибо, леди. У тебя Лера, и руки золотые и глаз. Я была бы уверена, что там перелом, наложила бы шину. Вывих у птицы… Черт, никогда не видела ни его, ни как его вправляют. А то, что ты, Рита услышала его отсюда — это за гранью. С таким кипером… Леди, может в штат пойдете?
***
Ночью, задолго до своей вахты (раз в два часа, кто-нибудь обходил зверье и проверял, все ли путем), Лера проснулась. Подивившись, чего бы морская болезнь столько ждала, чтобы проявиться, она попыталась встать. Поднявшись с пола, куда упала миновав фазу стояния, Лера, держась за стены поднялась на палубу. Погода, оказывается испортилась. Волны теперь были как настоящие, а не та зыбь, что радовала взгляд рубиновыми вспышками на закате. "Чистая дева Катрина" то клевала носом, шумно плюхаясь в воду после очередного гребня, то вздыбливалась, как показалось Лере, почти становясь на корму. Силуэт штурмана в освещенной рубке, все время шевелил штурвал и Лере, как ни мало она понимала в навигации, это показалось нехорошим знаком. Раз шевелит, значит приходится все время поправлять курс, а раз корабль не хочет оставаться на курсе, значит дело не ладно.
Хорошо хоть, дождя нет, — подумала Лера. Она, широко расставляя ноги, и чуть ли не помогая себе руками доковыляла до брезента, которым был завешен навес, где стояли клетки с животными. Вроде, все держится, все тросы натянуты и привязаны прочно. Внутри Лера окинула взглядом буйно и заполошно боящихся обезьян, убедилась что все целы, а возле птиц наткнулась на Бака.
— Спи иди, все нормально!
— Не могу. Укачало!
Ветер бухал в брезент как в барабан, приходилось кричать.
— Тогда побудь здесь, а я вниз спущусь, на кошек гляну!
Оставшись одна, Лера стала проверять птиц, борясь со рвотными спазмами. Что-нибудь одно, птичий запах или качку, она бы выдержала, но не то и другое вместе. С наивозможнейшей скоростью, девушка выбралась из птичника, добралась до кормы и выглянула за борт. И порадовалась, что от огней на корме так мало света. Если бы удаляющаяся и вдруг кидающаяся обратно, будто прямо к лицу, вода с пеной кильватерной струи была бы хорошо видна, она бы до ближайшего штиля с места не двинулась. А так, выблевалась и все, поползла обратно к зверинцу.
Ветер все крепчал, волны все росли. Брызги, что намокшая на корме Лера заметила не сразу, уже перелетали через весь корабль, от борта до борта. Силуэт в рубке ссутулился и уже не шевелил, а быстро перебирал штурвал то в одну сторону, то в другую. "Чистая дева" так приложилась дном, упав между волнами, что Лера лягушкой распласталась на палубе. И прямо перед собой увидела, как ползет узел на тросе, крепившем к палубе один из углов брезента.
А вот и пойми что лучше? Забинтованную руку едущей веревкой не дерет, зато здоровая (лечить себя магией при посторонних она не рискнула, а теперь времени нет) держала бы крепче! — подумала Лера, вцепившись в конец и изворачиваясь так, чтобы упереться ногами в кнехт. Но как-то совсем не до мыслей сделалось, когда она почувствовала, что как ни упирайся, ее выгибает и вот-вот бросит лицом на палубу, а веревка уйдет из пальцев. И брезент задерется, оторвется и улетит и кранты зверушкам. Лера зажмурилась и всю силу сколько в ней было, сосредоточила в пальцах и спине. Мышцы напряглись так, что ей казалось, будто они также гудят от ударов ветра, как брезентовая стена. Лера держала трос и даже не гадала, как давно уже она это делает и как долго ей это еще предстоит.
