Терри Пратчетт - Вор времени
– Мы знаем названия трех тысяч семисот девятнадцати продуктов,- доложил, сделав шаг вперед, господин Индиго-Фиолетовый.
По данным вопросам он стал настоящим экспертом, что для Аудиторов тоже было абсолютно непривычно. Раньше у них никогда не было экспертов. То, что знал один, знали все. Если один знал то, чего не знали другие, его можно было счесть в некоторой степени индивидуальностью. А индивидуальность была чревата смертью. Кроме того, ты обретал власть и ценность, а значит, ты мог умереть довольно-таки мучительной смертью. Но сейчас так многому еще предстояло научиться, и он, подобно некоторым другим Аудиторам, даже подобрал ряд лицевых тиков и гримас, которые соответствовали бы умственной деятельности.
– Назови хотя бы один,- приказал господин Белый.
– Сыр,- мгновенно ответил господин Индиго-Фиолетовый.- Прокисшие лактациозные выделения жвачных животных.
– Мы найдем сыр,- сказал господин Белый.
Мимо прошли три Аудитора.
Сьюзен выглянула из дверного проема.
– Ты уверен, что мы идем в нужном направлении? – спросила она.- Мы уходим от центра все дальше и дальше.
– Я пошел бы туда,- ответил Лобсанг.
– Хорошо, но мне не нравятся узкие улицы. Мне не нравится прятаться. Я не такой человек.
– Да, я заметил.
– А что это там, впереди?
– Задняя стена Королевского музея искусств. За ним – Брод-авеню,- сказал Лобсанг.- Именно туда нам нужно попасть.
– Для горного жителя ты неплохо знаешь город.
– Вырос здесь. Знаю пять способов проникнуть в здание музея. Когда-то был вором.
– Ля когда-то умела проходить сквозь стены,- вспомнила Сьюзен.- А сейчас, когда время остановилось, не могу. Думаю, это каким-то образом лишило меня дара.
– Ты действительно могла проходить сквозь стены? Сквозь твердые, сплошные стены?
– Да. Старая семейная традиция,- отрезала Сьюзен.- Давай пройдем через музей. Там даже в лучшие времена были одни статуи.
У Анк-Морпорка вот уже как несколько веков не было короля, но дворцы сохранились. Сам город, возможно, в короле не нуждался, но он всегда нуждался в просторных залах и прочных высоких стенах – даже после того, как от монархии останутся одни воспоминания, а само здание переименуют в какой-нибудь Почетный Мемориал Народного Хозяйства.
Последнего короля было трудно назвать приятным человеком, особенно после того, как он был обезглавлен, а после такой процедуры мало кто будет выглядеть привлекательно, даже самым низкорослым королям это не удается. Тем не менее все соглашались с тем, что ему удалось собрать неплохую коллекцию произведений искусства. Жители города не могли не оценить такие шедевры, как «Три крупные розовые женщины и один клочок кисеи » Каравати или «Мужик с очень большим фиговым листом» работы Никудышного. Кроме того, в таких обладавших богатой историей городах, как Анк-Морпорк, всегда скапливалось огромное количество всевозмолсного художественного мусора, для хранения которого, чтобы предотвратить загромолсдение улиц, нужны были своего рода общественные чердаки. Так и родился Королевский музей искусств. Все расходы составили стоимость нескольких миль красного бархатного каната плюс лса-лованье паре стариков в униформе, подсказывающих, как пройти к картине «Три крупные розовые лсенщи-ны и один клочок кисеи».
Лобсанг и Сьюзен быстрым шагом шли через безмолвные залы. Музей чем-то походил на клуб «Фиг-ли-с» – и там и тут было бы крайне трудно определить, остановилось время или нет. Его ход и раньше был едва заметен. Монахи Ой-Донга сочли бы это весьма ценным достижением.
Сьюзен остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на огромное полотно в позолоченной раме, занимающее целую стену длинного коридора.
– О…- тихо произнесла она.
– Что такое?
– «Битва при Ар-Г аше » кисти Блитцта,- сказала Сьюзен.
Лобсанг посмотрел на осыпающийся холст, покрытый желто-коричневым лаком. Краски выцвели и превратились в ровный слой грязи разных оттенков, но сквозь нее просвечивало нечто яростное и злобное.
– Подразумевается, что именно так выглядит преисподняя? – спросил он.
– Нет, это древний город в Клатче тысячелетия тому назад,- ответила Сьюзен.- Но дедушка рассказывал, что люди и правда превратили его в преисподнюю. Блитцт сошел с ума, когда писал эту картину.
– Грозовые облака тем не менее ему удались,- сглотнул Лобсанг.- Великолепный, э… свет…
– Посмотри, что появляется из туч,- подсказала Сьюзен.
Лобсанг, прищурившись, вгляделся в покрытые коркой кучевые облака и окаменелую молнию.
– О, понятно. Четыре Всадника. Их можно часто увидеть…
– Сосчитай еще раз,- перебила его Сьюзен.
Лобсанг присмотрелся.
– Вот двое и вот тоже дво…
– Не говори ерунды. Их пяте…
Она замолчала, вдруг заметив, куда он смотрит. Искусство его сейчас совсем не интересовало.
Два Аудитора торопливо шагали прочь от них в сторону Фарфоровой комнаты.
– Они убегают от нас! – воскликнул Лобсанг.
Сьюзен схватила его за руку.
– Не совсем,- сказала она.- Они всегда совещаются! А для этого их должно быть как минимум трое! Они скоро вернутся, надо спешить!
И она потащила его за руку в следующую галерею.
В дальнем конце они тоже заметили серые силуэты, поэтому пробежали мимо покрытых пылью гобеленов в следующий огромный старинный зал.
– О боги! Там висит картина с тремя огромными розовыми женщинами, а на них всего один…- воскликнул Лобсанг, но его уже утащили прочь.
– Не отвлекайся, ладно? Главный вход находится там! Здесь полно Аудиторов!
– Но это всего лишь старая картинная галерея! Здесь нет ничего, что могло бы их заинтересовать!
Они с трудом затормозили на скользких мраморных плитах. Широкая лестница вела на следующий этаж.
– Там мы окажемся в ловушке,- сказал Лобсанг.
– Со всех сторон проходят балконы,- возразила Сьюзен.- Бежим!
Она втащила его вверх по лестнице, затем они вбежали в арку. И замерли. Галереи занимали несколько ярусов. Находясь на втором этаже, посетители могли увидеть то, что происходит этажом ниже. А этажом ниже суетились Аудиторы.
– Что они там делают? – шепотом спросил Лобсанг.
– Я думаю,- мрачным тоном произнесла Сьюзен,- пытаются разобраться в Искусстве.
Госпожа Мандариновая была обеспокоена. Ее тело постоянно выдвигало странные требования, и работа, которую ей доверили, продвигалась крайне неудовлетворительно.
У стены стояла рама того, что совсем недавно было полотном сэра Роберта Куспидора «Повозка, застрявшая в реке ». Сейчас рама была пуста. Рядом стоял аккуратно свернутый в трубку холст. Перед рамой на полу были выстроены по размеру кучки пигмента. Несколько дюжин Аудиторов расчленяли эти кучки на составляющие молекулы.
