Общество забытых мучеников - Рид Анви

— Вы оставляли их специально? — Эбель сделала еще один шаг к нему и увидела, что он сидит в луже собственной крови.

— Конечно, дитя. — Отец Робинс и не думал к ней поворачиваться. — Мне нужны приспешники. Те, кто воочию узрит мое вознесение, и те, кто, дождавшись моего возвращения, поможет очистить этот грязный мир.

— Заканчивай, старик, — сказал Реджис.

Он двинулся к нему, и один мужчина в черном плаще вдруг замолчал. Зашагал навстречу Реджису и, когда тот остановился, остановился и он.

— О-о-о, — протянул отец Робинс, — сын Хозии Хиггинса. Болвана, который все никак не наиграется с властью. Я знал, что ты выберешь верный путь и примкнешь ко мне. Его не смог выбрать твой брат, поэтому он и стал первой жертвой…

Реджис рванул к нему, но мужчина в плаще, вытащив из длинного рукава нож, остановил его. Теперь их отделяла друг от друга пара шагов.

— Спятил? Убери нож! — крикнул Реджис.

— Осторожно! — крикнул и Тимо.

— Черт… — протянула Эбель, когда поняла, чье лицо скрывается за капюшоном, — Янсен.

— Мой верный помощник и слуга, — закивал отец Робинс. — Первый, кто понял меня. Первый, кто поддержал. Хозия глупый. Легко было управлять столь наивным Божьим сыном. Он слушал меня и Янсена беспрекословно. И власть на самом деле была не у него, а у нас. Мне нужны были грешные скуры. Те, чью душу я принесу в жертву небесам. Души скур принадлежат дьяволу, а значит, и цена у них выше. Бог любит тех, кто ему платит. И я платил сполна. Дом мучеников создал я, и излечение тебя, Реджис Фобс, и твоего брата было лишь приманкой для твоего отца. — Робинс продолжал сидеть на коленях и смотреть в пол. — Небесам нравятся мольбы о помощи. Они любят крики и жалостливые вопли. Дом мучеников стал адом для скур и раем для меня. Но все эти души мне не подходили.

— Поэтому вы пришли в академию, — грозно кинула Эбель.

— Ваши души были грязнее, потому что вам дана свобода, — подтвердил Робинс. — Идеальные жертвы, — тихо смеясь, сказал он. — Я очистил каждую из них и убил во имя своего вознесения. Разве это плохо, дитя?

— Вы сумасшедший ублюдок, — рыкнула Эбель.

Никто не двигался. Янсен тоже смиренно стоял на месте.

— Твоя душа тоже должна была стать жертвой небесам, — продолжил Робинс, — но младший Фобс все испортил. Пришел в трапезную следом за тобой.

— Тварь, — яростно шепнул Реджис.

— Душа Нейтана Купера мне тоже пригодилась. Она не была грешна, нет. Но была нужна для апостолов, которые следят за мной и ждут, когда же я призову их на землю. Тебя же я избрал своей ученицей. Ты умерла однажды, однажды и воскресла.

— Все ваши старания, — Эбель выплюнула последнее слово, — были зря.

— Ты правда так думаешь, дитя? — Арчибальд наконец распрямился и поднял голову.

— Вам нужна еще одна жертва, не так ли? — Эбель сделала шаг, чтобы увидеть его лицо, но вместе с ней шаг сделал и Янсен. — Студенты предупреждены. Город патрулируют. Дом мучеников с минуты на минуту оцепят копы. Вам некуда идти, некуда бежать и негде брать очередную скуру.

— Этот план был придуман еще моим отцом. — Отец Робинс выставил руки перед собой. — Но из-за еретиков и трусов так и не был воплощен. Все просто, дитя…

Янсен развернулся к Арчибальду, и голоса людей у стены вдруг стали громче. Они затянули протяжную песнь и подняли сложенные ладони над головами.

— Последняя скура, — Арчибальд запрокинул голову, — я.

И Янсен вонзил нож прямо ему в ладонь.

— Черт! — вскрикнула Эбель.

— Твою мать! — отпрянул Реджис.

— Боже… — попятился назад Тимо.

Арчибальд, будто совсем не чувствуя боли, подставил под удар вторую руку, и острое лезвие пронзило и ее.

— Я и есть последний грех, — сказал он, медленно поднимаясь на колени. — Я и есть Иуда, предавший Бога, ведь его место теперь займу я. Я — Мессия. Я — спасение. Я — чистота. Я — новая вера. Боль не властна надо мной, а значит, ничто меня не остановит.

Люди в капюшонах продолжали тянуть молитву, поклоняясь своему новому божеству. Робинс скинул белый плащ и оголил дряхлое тело. Кровавой ладонью коснулся живота и, вырисовывая на нем сигил, вторил молящимся голосам.

— Пора это остановить. — Реджис устремился к нему, но Янсен схватил его за шкирку и с силой отшвырнул назад.

— Глупые дети, думаете, что остановить Бога в вашей власти? — Арчибальд развернулся и, широко улыбаясь, впился глазами в Эбель.

Кровь струилась по его рукам, текла по локтям и капала на белый плащ, лежащий в ногах. На животе внутри сигила читалась арамейская буква И.

— Пора закончить обряд и начать мое вознесение. — Арчибальд махнул рукой.

Люди, стоящие у стены, двинулись к кресту и, обхватив его, приподняли с земли.

— Стой, не двигайся! — скомандовал Тимо, когда увидел, как Эбель наклонилась вперед. — Это опасно.

— Мы должны ему помешать, — тихо сказала Эбель.

Но на самом деле ей хотелось кричать. От страха заложило уши, а голова заболела, как при самой сильной мигрени. Сердце колотилось в такт молитве и ускорялось каждый раз, когда люди в плащах брали высокие ноты.

— Да встретят меня небеса, — сказал Арчибальд.

Он лег на деревянный крест, и люди привязали его веревками.

— Поднимайте! — скомандовал он.

И, не переставая петь, его покорные слуги водрузили крест к стене. Арчибальд повис на нем, как тряпичная кукла.

— Да загорится благодатный огонь! — растянувшись в безумной улыбке, произнес Робинс.

Янсен наконец перестал сдерживать Реджиса и, развернувшись к священнику, словно одурманенный, пошел на его голос.

— Реджис, нет! — крикнул Тимо, когда тот, не упуская возможности, бросился ему на спину.

— Огонь! — взвыл Арчибальд. — Да загорится! Благодатный! Огонь!

Янсен ловко скинул Реджиса, чтобы вернуться к своему господину, но Реджис ударил того по ноге. Янсен упал на пол, но, вновь наплевав на драку, пополз к Арчибальду в ноги.

— Глупые дети, — кинул им Арчибальд. — Не мешайте моему вознесению, иначе ваша кровь будет помазана на стены эти, как кровь жертвенного ягненка.

Реджис, не слушая его гундеж, схватил Янсена за ноги и, потянув на себя, перевернул на спину. Тот полоснул по воздуху ножом, не давая Реджису приблизиться. Слуги в плащах взяли новую высокую ноту, и голоса их зазвенели в ушах, пронзая голову неведомой болью.

— Огонь! — крикнул Арчибальд.

Янсен вскочил на ноги, и Реджис, схватив его за шиворот, попытался его остановить. Однако тот приставил к его горлу нож.

— Нет, Янсен, — окликнул его Арчибальд, — ты должен закончить ритуал!

И в эту же секунду Реджис поднялся над полом.

— Что за… — оглянулся Реджис.

Один из слуг в капюшоне рисовал странные символы в воздухе, и стоило ему поставить в невесомости точку, как Реджис отлетел к стене. Он сильно ударился спиной и со стоном повалился на пол. На него посыпались бетонные осколки и мелкая пыль.

— Реджис! — Эбель рванула к нему, но мужчина, нарисовав в воздухе новый символ, поднял с пола и ее.

Из рук выпал горшок. Он разбился, могильная земля рассыпалась, и Тимо, будто почувствовав эту боль, повалился на пол. Дыхание у Эбель сперло. Словно она балансировала не в пространстве, а в долбаном космосе. Ее сразу затошнило, а тело пробила дрожь.

— Огонь! — опять крикнул Арчибальд, и Янсен, наконец исполнив волю господина, схватил кувшин, стоявший у стены.

Отбросив в сторону крышку, он полил пол вокруг креста и брызнул остатки на тело Робинса. Бетонная комната сразу пропиталась запахом керосина.

— Вы спятили! — набрав в легкие воздуха, крикнула Эбель, но странная невидимая сила стянула ей горло. — Ос… тано… витесь! — кряхтела она.

— Да очистятся грехи мои, — опустил голову Робинс. — Да загорится душа моя…

Янсен чиркнул спичкой о коробок и, на секунду замерев, кинул ее в керосиновую лужу. Та мгновенно вспыхнула обжигающим огнем. Слуги упали на колени, а вместе с ними и Эбель, которую отпустили из воздушной хватки.