Степан Кайманов - Практическая антимагия
Он ответил не сразу, видимо, прокручивая в памяти не слишком приятные события, невольным свидетелем которых ему пришлось стать.
– Маги бегут, маги дерутся, маги умирают, магов клеймят, как скот. Солдаты врываются в их дома средь бела дня… Настоящая бойня.
Про «скот» где-то я уже слышал.
– Не понимаю, зачем Арцису понадобилось их клеймить? Что ему это даст?
Призрак пожал плечами.
– Зачем я тебя вообще спросил, – упрекнул его я.
Он грустно улыбнулся. Не сомневаюсь, призрак знал куда больше любого некромага и наверняка догадывался о причинах королевского желания. Только не хотел делиться со мной. Как всегда. Да и демон с этим желанием.
Барар медленно, но верно пробуждался. Все чаще раздавались шаги надзирателей, бряцали ключи на их поясах и скрежетали старые засовы. Для всех узников начинался очередной серый, полный тоски и нестерпимой безнадеги день. С небольшой оговоркой: для всех, кроме меня – единственного, кто обрел надежду стать свободным. Пусть не сегодня, пусть не завтра, пусть даже не послезавтра.
Только бы друг ничего не выкинул. Вон какой хмурый парит, словно сам не один месяц провел в Бараре. Еще не хватало, чтобы перед желанным освобождением меня забили до смерти сердитые тюремщики. Вряд ли им понравится призрак.
– Возможно, ты забыл, что тюремщики запирали меня здесь одного, и совсем не привыкли к виду призраков, – напомнил я. – Особенно к таким… разноцветным.
Призрак еле заметно усмехнулся в усы. Несмотря на опасность быть обнаруженным, он впервые почему-то не хотел покидать темницу.
– Думаю, не стоит их пугать, а? Не сегодня-завтра…
Призрак покосился на меня, теперь уже без смешка, и вновь погрузился в мрачные раздумья. Святая добродетель, едва не проговорился. Вот уж чего точно не стоит, так это призраку знать о моем освобождении.
До сих пор никто из надзирателей даже не догадывался, что я не всегда коротаю ночи в одиночестве. Потому что в течение целого года призрак вел себя мышью, которая успешно обходила ловушки, расставленные рачительными хозяевами погреба.
– Поведай мне свой сон, – вдруг попросил призрак.
Он прищурился, как от яркого света, и посмотрел мне в глаза, будто пытался увидеть в них мой кошмар. До сих пор он никогда не интересовался моими сновидениями, и его просьба меня насторожила. Примерно настолько, чтобы не сразу пересказывать сон, а прежде поразмыслить над тем, нужно ли это делать. Странно, что призрак появился именно в ту неделю, когда мне стали сниться кошмары, когда я пронюхал об освобождении. С другой стороны, он знал пророчество наизусть, а именно оно – вернее, его конец, – сбывалось во сне.
– Хашантар, – ответил я и сухо пояснил: – Мы бились с ним в ночи.
В подробности собственной гибели вдаваться не хотелось. Хотя я мог без труда описать каждый миг собственного убийства. А сам Хашантар, закованный в доспехи с ног до головы, по-прежнему стоял перед глазами; как, впрочем, и его тварь.
– Он был там не один, – добавил я, с дрожью вспоминая, как шавка Врага разинула надо мной зубастую пасть. – Ему помогала какая-то демоническая тварь, похожая на огромную собаку.
– Бабут, – произнес призрак отрешенно.
– Кто? – не понял я.
– Неважно, – ответил он задумчиво.
И это был его любимый ответ. Мы могли ночи напролет со смехом травить байки, обсуждать жизнь королевства, но как только разговор касался какой-нибудь тайны, связанной с пророчеством или со мной, то…
Призрака опять что-то встревожило. И вновь причину тревоги он не хотел раскрывать. Что за Бабут? Как он был связан с Хашантаром? Почему о свирепой твари ни слова не сказала прорицательница? И самое главное: каким образом таинственный Бабут пролез в мой сон? Если, конечно, это был сон. В истинности последнего я уже начинал сомневаться.
Загадки. Как всегда, одни загадки. И среди всего этого сплетения загадок самой большой оставался сам призрак.
Впервые он появился на третий день моего заточения. И даже способ его появления говорил о том, что призраком он все-таки не является. Беззвучно возник из пустоты посреди темницы, а потом так же исчез. Будь он призраком, наверняка прошел бы сквозь стену или влетел бы в окно.
Имени призрака я не знал. Но он непременно хотел, чтобы я называл его другом. И никак иначе. Много раз я спрашивал, как его зовут, а он в ответ скромно улыбался и вновь говорил: «друг, просто друг». Честно говоря, мне было плевать на его тщательно скрываемое имя. Просто я думал, назовись он, и это прольет свет на его неясные цели. Вполне возможно, друг жаждал моей смерти. Как-никак на его голове сверкал загадочными символами кожаный шлем, похожий на те, что надевают маги перед битвой. А творцы волшбы ненавидели меня не меньше, чем я их. Когда призрак явился в первый раз, я не сомневался, что это происки колдунов и некромагов. Поэтому и хотелось узнать о потенциальном враге как можно больше. Я и теперь не был уверен, друг ли он. Но призрак скрашивал мое одиночество, беседы с ним позволяли не умереть от скуки и порой узнать, что творится за стенами тюрьмы.
– Ты выглядишь другим, – подметил призрак, хотя я особо и не скрывал радость. – Выглядишь счастливым.
Чего нельзя сказать о тебе, подумал я и зарекся говорить о королевском гонце, несущем благую весть. Один раз уже чуть не проболтался.
Призрак не любил отвечать на вопросы, но очень любил их задавать, и я нисколько не сомневался, что скоро последует один из них: дескать, и чего ты так сияешь? Придется убедить призрака в том, что счастливым я выгляжу совсем не из-за прекрасной новости о королевском гонце. А по причине того, что…
– В таверне Митрана сегодня я видел Лилю.
– Мм, – многозначительно произнес призрак. Его холеные длинные пальцы ухватили кончик уса и начали его покручивать. – Теперь понятно. Рад, что твоя дочь жива и здорова, – улыбнулся друг.
– Точнее сказать, просто жива. Ты не представляешь, что они с ней сделали.
Призрак вопросительно уставился на меня. Он вообще заметно оживился с тех пор, как я сообщил о дочери. К чему бы? Неужели он как-то был связан с ее похищением? Или знал похитителей?
– Магии в ее теле больше, чем во всех колдунах c острова Черепахи, – поспешил пояснить я, вспоминая яркие разноцветные облачка, вылетающие в распахнутые двери. – Они обращаются с ней как с животным.
– Кто?
– Некромаги, – нехотя ответил я и добавил с упреком: – Можно подумать, ты не знаешь.
Призрак ничего не сказал, продолжая покручивать кончик уса. Но и не нахмурился. Словно пропустил упрек мимо ушей, как и намеки о том, что пора бы ему покинуть темницу.
