Роман Смеклоф - Тридцать один
Выглянув из травы, я увидел тучу одуванчиковых семян. Они взлетели, отброшенные магией архивариуса, и теперь возвращались обратно. Из-под белоснежных, пушистых шапок торчали десятки тоненьких лапок с длинными когтями.
Кажется, я начинал разбираться в знаках. Не такие уж они мудреные, как настаивал голем. Крепость это архивариус, а когтистые создания – одуванчики. Колдуны, конечно, странные и воображение у них чудное, непривычное для простого человека, но понять можно.
– Какая техника! – с упоением отметил голем.
Некоторым, чем страннее, тем больше нравится.
Похоже, я овладел пузырялогией. Архивариус отбросил заклятье душеприказчика, но одуванчики вернулись и готовили контратаку.
Отвлекшись, я чуть не пропустил самое интересное и теперь не знал куда смотреть. В пузыре, над полем, пронесся архивариус. Он перестал быть крепостью, превратившись в самого себя. Вместо крыльев, его руки облепили семена одуванчиков. Раздуваясь, как паруса, они несли его среди облаков в бесконечную синеву. Изо рта Мровкуба вырывались клубы пара. Открытые части тела начали покрываться инеем, постепенно превращающимся в полупрозрачную корку.
– Пушинки с судьбою твоею играют!
Пушинки по небу дневному летают!
Проклятую душу в куски разрывают!
В кромешную тьму ее увлекают!
Пели, летящие семена одуванчиков.
Оторвавшись от зримого боя, я посмотрел на реальный.
Мысли опережали реальность. Противники отдалились друг от друга и от меня, но еще не вступили в схватку. Архивариус сложил руки на груди, и исподлобья наблюдал за подлетающими пушинками. Его обволакивал синий ореол. Едва заметно пульсирующий.
Пушистое облако снова накрыло его и мгновенно осыпалось на землю ледяными комочками.
Все как в пузыре.
Ко мне подполз Оливье.
– Доволен? – зло спросил он. – Радуешься?
– Чему? – удивился я.
– Ты же вытянул эту тварь из междумирья!
– Кого? – не понял я.
Оливье вздохнул закатив глаза.
– Мы должны помочь феям. – разборчиво проговорил он.
– Они же хотели нас казнить. – возразил я.
Приподнявшись, дядя схватил меня за плечо.
– Заморыш, ты правда не понимаешь? Если эта тварь победит, а она победит. Худо будет всем!
– Как же мы поможем? Что сделаем? – вмешался Евлампий. – Такой уровень скорости абстрактного преобразования материи! Если бы у меня были волосы, они бы давно стояли дыбом!
Черный фей взмахнул крыльями. Поднялся ветер и понес одуванчики во врага. Черные хлопья сажи и белоголовые пушинки закружились вихрем. Переплетаясь в сером смерче.
Шар засверкал и внутри появилась каменистая долина. С одной горки катилось пурпурное кожистое яйцо, а с другой стремительно сбегал серый вихрь. Они столкнулись в центре долины. Скорлупа лопнула. Сквозь образовавшуюся брешь просунулась драконья голова. Смерч начал спадать, всосавшись в пустое яйцо. А выбравшийся на волю пурпурный дракон зашипел и брызнул огнем.
Я успел заметить, как изо рта архивариуса изверглось багровое пламя. Она взвилось вверх, изогнулось и по невероятной траектории выплеснулось на фея сзади.
Душеприказчик вскрикнул. Его левое крыло подогнулось.
– Я предупреждал! – закричал Оливье.
– Что нужно делать? – спросил Евлампий.
– Я знаю, как вытащить тварь из архивариуса. Если мы его вытянем, Душеприказчик сможет отправить его в междумирье.
Заложив раненое крыло за спину, и пустив в архивариуса несколько агатовых молний, черный фей начал отступать к перевернутому дереву.
Пузырь показывал грозу над морем. Волны наползали друг на друга, меряясь высотой пенных шапок. Темное небо изрыгало святящееся росчерки с шипением, падающие в воду.
Архивариус начертил перед собой овал, в котором беззвучно утонули, выпущенные феем, молнии. По поверхности овала разошлись круги и он грязной жижей пролился на землю, втянувшись в почву.
– У нас мало времени. – зашептал Оливье. – Ты проведешь ритуал!
– Я?
– Не ори, крысеныш! Сам я не могу!
Дядя наклонился и извлек из бездонной сумки маску.
– Всегда ношу с собой! – беспокойно проговорил он, протягивая мне.
Маску сработали из цельного куска дерева и раскрасили яркими цветами. Вырезанная рожа напоминала собаку или волка с оскаленной пастью, вылезшими из орбит глазами и торчащим языком.
Я поднял маску к лицу. От дерева шел знакомый запах. Я принюхался. Лиственница, без сомненья. Скала советов окружена этими прекрасными деревьями.
– Откуда она у вас? – растерянно поинтересовался я.
– Сейчас не время, ученик! – нарочито бодро проговорил Оливье. – Слушай внимательно и запоминай, судьба тридцати миров в твоих руках.
Опять? Я уже слышал про участь тридцати миров и прекрасно помню, чем все закончилось.
Черный фей отступал, отстреливаясь агатовыми молниями. Архивариус шел на него, загородившись водяным щитом.
В пузыре лил дождь. Капли били по морю. Испарялись струйками пара и превращались в сверкающие тени.
– Как наденешь маску, зажмурься и читай мантру очищения. Она фиолетовая.
– Я не понимаю?
– Я объясню. – как всегда влез голем.
– Когда я крикну, ты должен завыть и бежать на архивариуса!
– Вы рехнулись? – взвизгнул я, протягивая ему маску.
– Давай, ученик, другого выхода нет!
Он отступил от меня.
– Я подберусь к душеприказчику и расскажу ему…
Раздался оглушительный грохот. Черный фей споткнувшись, неудачно выпустил свои молнии. Они врезались в землю перед его противником. Поляна задрожала так, что я едва устоял на ногах. Подождав пока осядет поднявшаяся пыль, архивариус обошел образованную взрывом яму и продолжил наступление.
Воспользовавшись неразберихой, Оливье, пригибаясь, бросился наперерез фею.
– Закрой глаза! Представь, что твое тело окружает фиолетовое сияние, беги и вой!
– Я не хочу! Это же полный бред! Выть-то зачем?
– Не ожидал от тебя такого вопроса. – признался голем. – Думал, что уж в вое-то ты разбираешься.
– Нет. – зло ответил я, вертя в руках маску.
Чем дольше я ее держал, тем непреодолимее становилось желание ее надеть. Поглотитель побери Оливье. Голема! Архивариуса, вместе с тварью засевшей в нем, и всех остальных! Почему совершать безумства должен именно я?
– Вой – это звуковые колебания, создающие вибрации, разрушающие негативные эманации, а в некоторых случаях заклятья!
– Ладно. – пробормотал я.
Не могу сказать, что слова меня убедили. Нет! Я даже не понял, что он имел ввиду. Вроде, если я буду выть, магия разрушится. Не получится и ладно. Мне страстно хотелось одеть маску. Это желание пересиливало все остальные.
