Роман Смеклоф - Тридцать один
Успокоив надрывное дыхание, я стянул маску и пригляделся к архивариусу. Он не подавал признаков жизни.
– Ты справился! – с гордостью и одновременно с испугом прошептал голем.
– Я же оборотень.
– Отпусти его, ему уже не поможешь. – мягко проговорил Евлампий.
Я еще раз дотронулся до архивариуса. Он не двигался и не дышал.
– Ты справился, ты победил. – успокаивал меня голем.
– А вон тот ничтожный мотылек! – зло бросил, подошедший Оливье. – Не смог отправить тварь обратно в междумирье. Теперь, хранитель будет бродить по Фейри Хаусу!
– Нужно сообщить Последнему! – немедленно взвился Евлампий.
– Я тебе сообщу! – повысил голос дядя.
– И что вы мне сделаете? – с издевкой уточнил голем.
– Что вообще произошло? – спросил я, переминаясь с ноги на ногу.
С меня уже сошла странная бравада, и я чувствовал опустошение и стыд.
– Тебе лучше не знать! – произнес Оливье.
– Узнают все! – закричал Евлампий. – Вы выпустили на волю хранителя Силы!
Голем поднял руки над каменной башкой. Я догадался, что он собирается вызвать тучу и связаться с судьей Тринадцатого Темного Объединенного мира.
Оливье тоже все понял.
– Не узнают. – уверенно проговорил он.
Вынув из бездонной сумки, он направил на меня деревянную игрушку. Искусно вырезанную фигурку человечка с молотом.
– Я уже давно не играю в игрушки. – ошарашено заметил я.
– Голем играет! – пояснил дядя.
Евлампий попытался хлопнуть, но его ладони так и не коснулись друг друга. Оливье нажал на крючок. Сработал механизм и деревянный человечек ударил молотом по наковальне. Проскочила голубая искра и в голема выпалила настоящая молния, только маленькая. Она попала между ладоней. Среди камней проскочили разряды, опоясав сеткой молний тело голема. Он медленно опустил руки и замер.
– Что с ним? – вскрикнул я от неожиданности.
Оливье спрятал деревянную игрушку, вместо нее вынув кусок вяленого мяса и, махнув им, протянул мне.
– Подкрепись, ты бледно выглядишь. Нам пора убираться. Даже без помощи твоего правильного дружка, здесь скоро все будет кишеть магами!
– Но…– пробормотал я, жадно пережевывая жесткое мясо.
– Ни каких но! Голем скоро очухается, но ничего не вспомнит. Расскажешь ему про хранителя Силы, заморю голодом!
Я чуть не подавился остатками мяса и, с трудом сглотнув, кивнул.
– Но…
– Послушай! – уже мягче проговорил дядя. – Ты вытащил меня из междумирья и я прощаю тебя за то, что ты угробил мою карьеру. Только это не значит, что я буду терпеть твою тупость и орочьи вопросы, которые ты постоянно задаешь.
Я закрыл рот и еще раз кивнул.
– Вот и умница, крысеныш. – сказал он.
Глава 12.
Путешествие без портала.
Голем подал признаки активности. Подпрыгнул, покрутил руками и повернулся.
– Что со мной?
– Во время магического поединка тебя зацепила молния! – быстро ответил дядя. – Надо скорее убираться, пока фей не отошел от колдовства.
– Душеприказчик живой? – удивился я.
– Что ему будет? – проворчал Оливье. – Этого душегуба, так просто не изведешь. Хотя, стоило бы.
– Я не помню о молнии. – пробормотал Евлампий.
– Тебе еще повезло. – сердобольно заметил дядя. – Могло бы напрочь заклинить!
– Мы прошли поляну и начали пробираться через заросли…
– Сейчас это не важно. Надо спешить! – строго сказал Оливье.
– Как мы выберемся? – заинтересовался я.
Ни на дядю, ни на голема смотреть не хотелось. Поэтому, я рассматривал архивариуса. Старик бледной тенью выделялся на фоне травы.
– У меня есть план, но придется покопаться!
Схватив меня за шиворот, Оливье зашагал к перевернутому дереву. Я старался идти с ним в ногу, чтобы не упасть.
– Слышал про радужный мост?
– Его разрушили после мировой войны. Он соединял Благодатные земли и Отдельный мир. – не дав мне ничего сказать, затараторил Евлампий.
– Точно булыжник. Радужный мост соединял не только Благодатные земли и Отдельный мир. Он состоял из трех лучей, сходящихся в Благодатных землях в один. Пути начинались в Подгорном царстве, Пустынных территориях и Фейри Хаусе. Сейчас они закрыты, но мы один откроем.
– Это запрещено! – закричал Евлампий.
– Жалко, что тебя молнией не испепелило. – вздохнул дядя.
– Молния не может мне навредить, только временно парализовать или лишить памяти. – возразил голем.
Оливье не стал отвечать, мы подошли к перевернутому дереву.
– Смотри, у земли должна быть нора, а в ней горшок.
– Горшок? – переспросил я.
– Горшок. – передразнил дядя.
– Зачем нам горшок? – спросил я.
– Не для того, чтобы в него гадить! – разозлился Оливье. – Из него начинается радуга!
– Так и есть! Но нам нельзя его выкапывать и открывать, мы же не хотим восстановить радужный мост? – вмешался Евлампий.
– Вам может и нельзя! – отрезал дядя. – А я собираюсь, выбраться отсюда.
Он подтолкнул меня к норе.
– Лезь!
– Но, Отдельный мир. – засомневался я.
– Лезь, фей очнется и закроет горшок, ничего не случится.
– Вы не можете быть так уверены! – возразил голем.
– В тридцати мирах, вообще, ни в чем нельзя быть уверенным. Лезь!
Я подчинился. Опустился на четвереньки и заглянул в дыру. В конце концов, мне хотелось покинуть негостеприимный Фейри Хаус.
– Не надо! Закон нельзя нарушать. – сурово проговорил голем.
Я не ответил. Вздохнул и протиснулся в нору. Желание жить, сильнее любых правил. А страх перед темными ямами можно и преодолеть. Тем более, это единственный путь из мира фей.
Влажная земля скользила. Руки расползались, пришлось держаться за стенки норы. Пропихнув себя в дыру, я пополз на ощупь. Корячился, я не долго. Яма оказалась не глубокой и не такой уж темной. Глаза быстро привыкли и я смог разглядеть то, зачем лез.
Передо мной стоял увесистый медный горшок с ручками и крышкой, запертый навесным замком. Как спрашивается его открывать? Ломать замок? А чем?
Я огляделся. За горшком притулились три сундука. Большой, средний и маленький. Интересно, что фей в них прячет?
Я подполз ближе. Самый маленький приоткрыт. Приподняв крышку, я заглянул внутрь.
– Лазить в чужих вещах, преступление. – напомнил о себе голем.
– Я не лазаю. Я смотрю. – парировал я.
– Это одно и тоже. – не унимался Евлампий.
В сундуке лежал потертый, черный футляр с выдавленной монограммой. Знак изображал нож, продетый между зубцов вилки и опоясанный витыми буквами, складывающимися в надпись «Еда для наслаждения».
– Это чудо! – проговорил голем, забыв о нравоучениях.
