Последний из Двадцати (СИ) - Рок Алекс

— У неё нежная кожица, чародейчик. Я слышал, что виранки мажутся какой-то дрянью, и не портят рук стиркой. Воистину, если чью пизду и дырявить, так это той, кто следит за собой. Ты так не думаешь?

— Убери от неё свои лапы! — Рун не взорвался, но наглость, вдруг волной нахлынувшая на разбойника могла выбить из колеи кого угодно.

Читль отчаянно вырывалась. С таким же успехом мышь могла пытаться вырваться из кошачьей хватки. Груди головорезу было мало — ему хотелось ощупать виранку во всех местах.

— Но ты прав. Зачем тратить время на простую, грязную виранскую рабыню? Их ведь там было под сотню! Ар-ро, наверняка должна была попасться и рыбка покрупнее, верно?

Головорез опрокинул Читль наземь, но повержено поднял руки, едва заметил как нахмурилась Ска. Вряд ли стальная дева испытывала к ней хоть каплю сострадания, но настроение своего хозяина читала отменно.

— Не нужно лацкать, пацан. Пусть сучка привыкает — вскоре я познакомлю её со всем собой, а не только руками. Ар-ро, мы ведь не об этом — виранцы оказались настолько гнилым народом, что умудрились передраться друг с дружкой. На ровном месте.

Читль как будто не слышала. Шипела, будто змея, потирая ушибленный локоть.

Эта рабыня не так проста, как кажется, вспомнились чародею его собственные мысли. Но передравшиеся друг с дружкой виранцы?

К ещё большей путанице, Мик не врал. Рун же чуял себя слепым котёнком — он так увлёкся своей погоней, носился с святой миссией, назначил себя последним и единственным Двадцатым — а на деле не видел ничего дальше собственного носа.

Что, если Вигк говорил правду о рушащейся в пыль стене?

Рун утёр ладонью вымокшее лицо.

— Она была в той заварушке. Ар-ро, сопляк, ты бы только видел, что там творилось! Они дрались, словно в кукольном театре — нелепо, но неистово. А перед этим они нашли… нечто, что разделило их на два враждующих лагеря.

Парень закусил нижнюю губу — выходит, вот зачем виранцы столь отчаянно искали встречи с матриархом и выпрашивали разрешение. Нечто, способное заставить кукловодов вцепиться в глотки друг дружке — наверняка дорогого стоит.

Но причём здесь Читль?

Разбойник торжествующе ухмыльнулся. Видимо, пришло время класть карты на стол, а у него пол руки козырей…

Парень чуть не сплюнул — уже мыслить начал теми же категориями, что и проигранцы…

— Эта подстилка кажется тебе всего лишь рабыней. Ар-ро, она даже мне казалась просто рабыней. Уверен, что вскрой мы ей череп и увидим, что даже она саму себя не ставит на ступень выше. Но она командовала войсками. Видел бы ты эти сиськи в механической броне! Ар-ро, клянусь рудокопом, её пизда была столь покрыта бронёй, что не пробить и тараном!

У парня всё похолодело внутри, едва он осознал, что головорез не лжёт. Читль старалась не смотреть на господина: словно набедокуривший пёс, она прятала взгляд. Движения виранки стали не чёткими — её всю колотила мелкая дрожь.

Это она-то командовала? Сидела в механическом доспехе? Рун сверлил взглядом Ска — здесь должна быть ошибка. Наверняка, блок отвечающий за распознавание лжи дал сбой. Юному чародею легче было поверить в то, что Мик на самом деле переодетый Старый Мяхар, нежели в то, что робкая, как птичка, Читль способна идти в атаку.

Некстати вспомнилось, как ловко она сбила его с ног там, где он едва не прикончил разбойника-великана. У парня опускались руки.

— Тебе-то она рассказала совсем другую байку, ар-ро? Ай-яй-яй, яйца, как у мужика, ума что у телка. Баял рудокоп — пизде и бригадиру веры нет!

— Захлопнись! — зло огрызнулся Последний из Двадцати. Наглость разбойника была омерзительна и не вызывала ничего, кроме отвращения с раздражением. Мик же в ответ лишь пожал плечами и развёл руками — разбирайся, мол, сам.

— Читль, это правда?

У парня бешено колотилось сердце. Что он сделает, если она отрицательно покачает головой? Кому поверит — ему или ей? И самое жуткое: что делать, если она кивнёт?

Мир не рухнет, говорило всё внутри него. Перед тобой лишь виранская девчонка, с которой тебя связывает едва ли несколько часов общего знакомства. С чего бы тебе, спрашивал его здравый смысл, терзаться из-за её обмана?

Рабыня молчала — словно забыла о том, как говорить. Рун сдержал себя, когда в голове возникла мысль отвесить ей затрещину и привести в чувство.

— Читль?

— Я… я не знаю, господин.

У юного чародея разве что рот не раскрылся от удивления. Всё — от начала и до конца начало превращаться в какой-то развесёлый, но до страшного жуткий фарс. Виранка обхватила саму себя руками — из неё буквально лилась неподдельная неуверенность.

Рун встал, сделав к ней пару шагов, замахнулся. Внутри кипело варево злости, уже порядком льющееся через край — он устал от всей той лжи, что окружала его с ног до головы.

Его руку перехватил Мик, даже не бросив взгляда на в тот же миг отреагировавшую Ска. Читль не пыталась закрыться — если хозяин хотел её бить, значит так правильно и нужно.

— Не порть товар, сопляк. Ар-ро, уйми стрекало в портках и сунь башку в хладильню — некась отбрюкает, — он выпустил руку чародея не сразу. Рун с удивлением осознал, что понимает смысл всей той тарабарщины, что потоком текла с уст головореза.

И что он прав.

Тогда-то к нему и наведались первые признаки лихорадки. Они умело прятались за маской обычной усталости, а теперь норовили кашлем разодрать горло и обратить лоб мальчишки в печь.

Нужно было успокоиться и переварить услышанное, взглянуть на ситуацию иначе.

— Ар-ро, сопляк, ты нетерпелив, что голодный хруставолк. Где же хвалёная терпеливость Двадцати?

Рун теперь захотел врезать уже головорезу. Мик как будто чувствовал, но решил не развивать. Вместо этого он вновь оказался рядом с Читль. Его ручища схватила несчастную за голову, пальцем отдёрнула мешающуюся прядь волос. Взору Руна не предстало ничего нового — плохо зажившую шишку он уже видел.

— Ты не дослушал, а я не договорил. Виранской шлюшке досталось и очень крепко. Радость для моих глаз, когда с её симпатичной головушки слетел шлем и брызнула кровь. Она не помнит — скорее всего абсолютно ничего.

— Тогда зачем она тебе? — в недоумении выпалил чародей. Разбойник лишь повёл плечами.

— Всё просто, ар-ро. Всегда есть тот, кто знает, как вытащить из памяти даже ставшего овощем человека. Где-то куплю, где-то убью — не так далёк я от твоего принципа, а, мажонок? Ар-ро.

Рун кивнул. Скорее всего, с подобным бы даже справился другой виранец, достаточно было бы взятьЧитль под контроль. Но если она аристократ и наделена была правом командовать войсками — взять её под контроль мог бы лишь тот, кто выше. И, если он правильно помнил, высшерождённые виранцы рождались с иммунитетом к подобному захвату от собратьев.

Если только…

Если только пришедшийся в голову удар не повредил нечто важное. Мик смотрел на Руна так, словно читал его мысли. Великан и в самом деле очень даже не глуп — додуматься до такого смог бы не каждый. Читль можно было бы использовать ещё и как образец — наверняка её сородичи удивятся тому, что достойная высшерождённая дочь Вирании стала податлива, что размоченная глина.

— Ар-ро, я нашёл её первой. Только она оказалась потерянной — не воспринимала мир как таковой. Искала хозяина. Ар-ро, это было нехорошо. Меня сложно упрекнуть в любви к Вирании, но я тащил стерву к её сородичам. Где-то убил, где-то купил — всегда есть путь, сопляк. Но тут выяснилось, что ты — чудом уцелевший кусок проклятия, страсть как хочешь коцкануть линца. И вместе с тобой идёт моя куколка. Потерявшаяся, но каким-то чудом найденная тобой. Уже чинёная. Тогда-то я и решил, что мне сласть легла на жопу — только подставляй!