Последний из Двадцати (СИ) - Рок Алекс
— Помнишь, как ты бежал напегонки с Кианором? — вдруг поинтересовался старик. Парень кивнул в ответ — разве такое забудешь? Кианор казался — казался? Да он таким и был! — толстым неповоротливым бурдюком. Он уже знал, как стать стройней, поменять форму, придать себе красивый вид — но не делал ничего подобного. Юному Руну казалось, что он запросто обставит жирдяя и хоть раз, хоть в этот один единственный раз сумеет поставить его на место!
Мяхар не вмешивался. Рун знал, что старик не сдержит собственного любопытства, а потому заметил его на одной из покатых крыш башен шпиля.
Кианор обставил его легко и запросто. Неповоротливый и толстый, притворно неуклюжий, он бежал что Архи — лишь колыхалось объемистое брюхо. Рун же выбился из сил куда раньше, чем рассчитывал в тщетных надеждах нагнать старшего собрата.
Потом, хлюпая носом от обиды и сдерживая злые слёзы, он оправдывался перед старым Мяхаром как перед собой.
Что было заклинание — хоть и договаривались без магии, но оно точно было! Иначе как он так сумел? Иначе как он смог? А ещё, после тренировок у мастера Рубера было тяжело бежать и…
— Я успокоил тебя тогда, сказав что ты всего лишь пришёл вторым. А Кианор предпоследним. Автоматон взвешивает правду на своих аналитических весах. Искажённая правда — тоже правда. Я ведь тебе тогда не соврал…
Парень вновь кивнул в ответ. Мотай на ус, приговаривал ему здравый смысл, запоминай и учись. Не каждый день к тебе по ночам ходят мертвецы…
Читль вдруг перевернулась во сне, громко охнула, обратила на себя внимание.
Это была женщина. По юности Рун подглядывал за спящей Виской — в её несуразном, крохотном виде. Любительница превращать крестьянок в кукол во сне больше походила на маленького сжавшегося котёнка. Не девка, не дева — просто невыросшая девчонка. Даже в своих заигрываниях она была по-детски наивна.
С Читль было иначе. Даже во сне она лежала так, будто маня к себе. Уж в чём, а в этом Мик был точно прав — от виранки за версту разило неприкрытой женственностью. Рун прогнал постыдное желание растолкать рабыню и проявить свою мужскую ненасытность. Не при учителе же! И он творил с ней это всего пару часов назад!
Зов плоти стих сразу же, стоило лихорадке стать чуть сильнее.
Читль, прошептали его губы.
Мяхар не сводил с рабыни глаз — он смотрел на неё и как на женщину, и как на источник будущих проблем. Кивнул каким-то своим мыслям, поймал на себе взгляд ученика.
— Что, малец, не думал-не гадал?
Не думал-не гадал.
Сумбур случившегося казался чьей-то злой насмешкой. Здравый смысл сложил руки на груди — если уж кто и мог сейчас разобрать весь тот хаос, что бурлил в его голове, так это только Мяхар.
Старик швырнул недокуренный огрызок прочь, зло сверкнул на него очами — он ярко вспыхнул и обратился пеплом едва до того, как коснулся земли.
— Ты всяко знай, что проблемы — они не на деревьях растут, да шишками по голове лупят. Разговор-то ваш с этим громилой точнёхонько помнишь, пострел?
Рун вновь прикрыл глаза. Сон, крутившийся не столь далече от чародея, тут же принял его в свои объятия. Кто, как не он лучше вытаскивает любое слово из памяти, норовя превратить его в кошмар?
Читль присоединилась к трапезе не сама — она оставалась в стороне до тех пор, пока Рун не позвал её сам. Как же тогда виранцы управляются со всеми остальными своими подчинёнными? Каждому ходят и говорят, когда им есть, когда им спать, когда справлять нужду?
Читль ответила на приглашение восторгом — словно только и ждала от чародея указов.
— Но Ска ты не получил… — Рун поймал себя на том, что говорит очевидности. Мика это нисколько не смутило — великан жадно впился зубами в ужин, кивнул.
— Вместо неё мне дали информацию. О виранцах, что шныряли едва ли не у самого Шпиля под носом. Ар-ро.
— Виранцы? — Рун тотчас же вспомнил Вигка, но отрицательно покачал головой. С того момента, как парень покинул Шпиль без малого прошло полгода — вряд ли это были те же самые. Если только…
Взгляд обоих опустился на Читль — полуобнажённая рабыня, кажется, впервые смутилась излишнего внимания, зарделась.
— Правильно смотришь, пацан. Она была среди тех виранцев.
— Читль? — Рун будто в самом деле надеялся, что девчонка сможет подтвердить слова великана. Та как будто оказалась в ступоре. "Те виранцы" для неё были разве что пустым звуком…
— Я смекал, что вы не гожи пускать всех и вся и под стену. Но у этих откуда-то было право.
— И ты свернул им шеи? — Рун вспоминал, что рассказывала ему рабыня. Могло быть так, что Мик заявился к её хозяину в тот момент, когда её отослали расспрашивать местных?
Великан ответил басистым хохотом, чуть не выронил кусок мяса из рук, вытер накатившую на глаза слезу.
— Ты славно шутишь, сопляк, хоть и мажий выродок. Ар-ро, конечно же нет — их были десятки, хорошо вооружены, со своими машинами.
— Ты лжёшь! — взорвался юный чародей, швырнув недоеденный ужин прочь. Пальцы стиснулись в кулаки — будто Последний из Двадцати в любой момент был готов отвесить паршивцу затрещину. — Он ведь врёт?
Парень обводил взглядом Ска и Читль — девчонки как будто в рот воды набрали. Автоматон лишь отрицательно покачала головой, Читль вдруг поперхнулась.
Мик же сделал вид, будто этой выходки вовсе не было.
Рун вытер грязные руки о штаны. Изнутри его терзали злость и недоумение — как Матриарх могла допустить подобного? Пустить сотню виранцев со своими машинами? И он не знал об этом?! Они даже ни разу не попались ему на глаза…
Здравый смысл спешил оправдать хотя бы хозяина: он тогда торопился, а крестьяне были жутко напуганы им же самим.
— При них были ваши печати.
Вот почему ещё молчали крестьяне, подумалось юному чародею — их принимали за гостей. Возможно даже — как гостей. Кто из черни осмелится отказать в приюте и еде тому, кого сюда пригласили сами Двадцать.
Не врёт, не врёт, не врё-ё-ёт. Злость жужжала в парне не хуже шмеля. Он кусал губы, сжимал кулаки, был готов бросаться в атаку — но на кого? Для чего?
Нужно было слушать дальше. Пока Мик говорил и говорил правду — это хорошо. Пусть он тащил из своей поганой пасти самый настоящий яд — лучше принять его сразу и понять что происходит. Хмыкал сарказм — он-то знал, что вместо яда можно вымазаться в нечистотах. И будь уверен, говорил он Руну, разбойник своего шанса уж точно не упустит…
— Там, в деревне, ты раскидал с десятка два или три крестьян. Некоторых прибил на месте. И решил не связываться с кучкой виранцев?
Рун тут же пожалел о том, что позволил своим сомнениям прозвучать — Мик смотрел на него недобро. Головореза можно было упрекнуть во многих грехах, но вот обвинять его в трусости, сомневаться в мужественности — большая ошибка, если не оскорбление.
Разбойник уже в который раз подавил желание устроить встречу своего кулака с мордой обнаглевшего мальчишки. Значит, сказал самому себе Рун, умеет держать себя в руках когда надо.
Опять не сходилось, но, подумал Рун, об этом потом.
— Крестьяне одурманены и не сопротивляются. Я не хочу возвращаться на рудники.
— Допустим. Но Читль — всего лишь рабыня. Почему тебе нужна именно она? Прошлую версию я уже слышал, теперь хочу правды.
Мик встал, выпрямился во весь свой огромный рост. Ска в мгновение ока оказалась у него за спиной. Руна на начертательной деке обещала разбойнику кучу проблем. Меж пальцев стальная дева стискивала огрызок магического мелка — тот подходил к концу и вот-вот должен был рассыпаться в пыль.
Великан этого как будто не заметил, в два огромных шага оказался рядом с Читль, нагнулся, запустил свою лапищу ей под платье, ухватил за грудь. Виранка пискнула.
