Стив Кокейн - Странники и Островитяне
Наконец-то я встретился с владельцем дома и теперь нахожусь еще в большем смущении, чем раньше. В добавление к моему замешательству вся суть радушного приема, подготовленного Ли, в конце концов раскрылась. Выражаясь короче, сегодня был самый удивительный день в моей жизни, и я думаю, что не засну, пока не приведу свои мысли в порядок.
Вчера вечером я до самой ночи находился в канцелярии, делая последние пометки в счетах и бумагах. Тем не менее проснулся я сегодня задолго до рассвета, обуреваемый слишком большим напряжением от того, что еще нужно успеть сделать. Некоторое время я еще провалялся, но с первым лучом солнца встал с постели.
Проделав утренний моцион, я получил первый намек на то, что события постепенно выходят из-под моего контроля, потому что, намыливаясь кисточкой для бритья, я расслышал далекие напевы музыки. Мною овладело мрачное предчувствие. Я быстро надел свой мундир, который Ли подготовила предыдущим вечером, и отправился выяснять, в чем дело. Оказалось, эти звуки исходят от духового оркестра, который расположился на эстраде, установленной на лужайке перед домом.
Встревоженный этим и обеспокоенный еще какими-то новыми звуками, я решил обойти весь дом. В задней его части я с удивлением наткнулся на ярмарку и цирк, там уже шла бойкая торговля. Чуть придя в себя от этих открытий, я почувствовал запах, доносящийся из кухни. Там я обнаружил миссис Праудфут, которая жарила курицу. Вдоль длинных узких обеденных столов дюжинами выстроились бутылки шампанского.
К этому времени я уже дрожал от негодования. Не было никаких сомнений — во всем виновата Ли. Это могла быть только ее работа. Выглянув из окна, я увидел, что сквозь главные ворота к нам плывут толпы посетителей. Там были семьи с детьми, пожилые люди и даже гости из иностранных земель, болтающие на непонятных языках. Я понял — уже слишком поздно, чтобы что-то исправить.
Мое сердце тревожно забилось, и я отправился к главному входу. Там я обнаружил Гарольда, одетого в безукоризненный фрак и шляпу, усердно раздающего посетителям отпечатанные программки. Я выхватил экземпляр у него из рук и прочитал расписание мероприятий. Подумать только, здесь должны будут состояться музыкальные концерты, поэтические чтения, эстафеты, гимнастические выступления, охота за сокровищами, трехсторонний турнир в шахматы и нечто под названием «Танец тени»! У меня закружилась голова. Я решил припереть к стенке злоумышленника, но нигде не мог найти и признака Ли.
Теперь я надеялся лишь на одно — перехватить таинственного владельца дома сразу по прибытии. Я встал у центральных ворот и приготовился принести свои извинения.
Новый помощник трактирщика
— Я могу забрать эти бутылки?
— Валяй, Лео, спасибо.
Волшебник ловко вставил палец в горлышко каждой бутылки на столе и быстро перенес их на стойку бара, откуда трактирщик тут же отправил их в раковину. Не отрываясь от работы, Леонардо скосил туда глаза. В раковине оставалось место еще для восьми бутылок. Когда раковина будет полной, он будет сушить и отставлять в сторону те, что сейчас стоят вверх дном на деревянной доске. Затем он будет споласкивать бутылки, которые мокнут в раковине, а потом перевернет их и перенесет на доску для сушки. С этого момента раковина будет готова к следующей партии. Леонардо посмотрел на большие часы над камином. Всего через час трактир закроется. Удивительно, как быстро пролетает время, когда голова занята мыслями.
Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как Леонардо Пегас занял место помощника трактирщика, и эта работа требовала применения всех его талантов в области тактического планирования, стратегической организации и системной концептуализации. Здесь была необходима напряженная сосредоточенность, четкая координация рук и ног и высокоразвитые навыки межличностного общения. Фактически она требовала полной и абсолютной самоотдачи и концентрации. Однако, несмотря на эти обстоятельства, роль помощника в трактире никогда не заставляла волшебника страдать от бессонницы. В эти дни Леонардо прекрасно спал. Ему часто снился дом, в котором он надеялся когда-нибудь поселиться, и иногда его тревожил умеренно эротический сон с участием Элис, но даже это случалось все реже и реже. В конце вечера, когда Леонардо протирал последнюю кружку и возвращал ее на свое место на полке, он ложился на соломенную постель, стоявшую на чердаке над конюшнями, совсем не задумываясь о завтрашнем дне до начала новой смены. Волшебник в полной мере наслаждался жизнью.
Постоянные посетители «Большой Медведицы» не интересовались жизнью Леонардо, но он все равно решил назваться коротким именем, чтобы не привлекать к себе внимания. Звание «Мастер» было торжественно упаковано и повешено на кривой шестидюймовый гвоздь, вбитый в поперечную балку под крышей, вместе с шариками от моли и церемониальной мантией и шляпой. В эти дни его рабочей одеждой стал длинный порванный бесцветный фартук, который ему задумчиво предложил трактирщик. Пара стоптанных тапок заменила тяжелые сапоги. В этом наряде Леонардо мог выполнять работу и оставаться практически незамеченным.
Только один посетитель серьезно заинтересовался им. Это был пожилой, явно образованный человек, который приходил в таверну раз в неделю, садился за столик в углу, попыхивал замысловатой трубкой и время от времени отпивал из небольшой кружки, словно пытаясь растянуть небольшую пенсию. Леонардо узнал в нем того симпатичного мужчину, что помог ему добраться до таверны. Волшебник заметил, что старик порой перекидывался словечком с кое-кем из молодых посетителей, толпившихся вокруг бара. Леонардо показалось, что старик когда-то был хорошо знаком с юной деревенской порослью и старается оставаться в курсе того, что происходит в их жизни. Отмечая про себя эти и другие детали, Леонардо в конце концов понял, что интересующий его старик когда-то был школьным учителем.
— Вы, похоже, хорошо образованны. Что привело вас сюда? — однажды спросил его учитель.
— Я пришел сюда из города, — ответил Леонардо. — Когда-то я был волшебником.
Его вдруг удивила не только собственная откровенность, но и то, что он употребил прошедшее время. После этого мужчины обменялись рукопожатиями, познакомились, и теперь учитель начал приходить в трактир так, чтобы его приход совпадал с выходным Леонардо.
— Меня всегда увлекала мысль о преподавании, — задумчиво произнес Леонардо однажды вечером. — Время от времени я нанимал помощников. Мне нравилось учить их чему-то новому, объяснять, чего я от них хочу, смотреть, как развивается их разум, и все такое. Полагаю, это был один из стоящих аспектов моей работы.
